Страница 140 из 166
Кроме сохранившихся в документах и пр. многочисленных собственных имен и искаженных часто до неузнаваемости глосс в «Салической правде», у нас нет почти никаких остатков салического диалекта. Однако Керн («Глоссы в «Салической правде»») устранил значительное число этих искажений, установил в некоторых случаях точный, в других весьма вероятный текст и доказал, что он написан на языке, являющемся прямым предком средненидер-ландского и новонидерландского языков. Но этот реконструированный таким образом материал, конечно, не может быть применен для грамматики без оговорок. Кроме этого, мы располагаем еще только краткой формулой присяги, присоединенной к капитулярию Карломана 743 г. и, вероятно, составленной на соборе в Лестине, т. е. в Бельгии. И здесь мы с самого начала наталкиваемся на два характерных франкских слова: ec forsacho — ich entsage [отрекаюсь]. — Ec вместо ich и теперь еще очень распространено среди франков. В Трире и Люксембурге eich, в Кёльне и Ахене ech, по-бергски ek. Если литературный нидерландский язык имеет ik, то в народной речи, особенно во Фландрии, довольно часто приходится слышать ek. В древнесалических именах — Segenandus, Segemundus, Segefredus — везде единообразно e встречается вместо i.
В forsacho стоит ch вместо g между гласными; это встречается в памятниках и в других случаях (например, rachineburgius) и является до сих пор характерным признаком всех франкских наречий от Пфальца до Северного моря. К этим двум основным признакам франкского диалекта — e часто вместо i и ch между гласными вместо g — мы еще вернемся при рассмотрении отдельных говоров.
В качестве результата предыдущего исследования, с которым можно еще сопоставить то, что говорит о древнефранкском диалекте Гримм в конце первого тома «Истории немецкого языка», мы можем выдвинуть положение, которое, впрочем, вряд ли будет теперь кем-либо оспариваться, что франкский диалект уже в VI и VII веках был самостоятельным диалектом, представлявшим переходное звено от верхненемецкого, т. е. прежде всего алеманнского, к ингевонскому, т. е. прежде всего к саксонскому и фризскому, стоявшим тогда еще всецело на готсконижненемецкой ступени передвижения согласных. А раз принято это положение, то тем самым признано и то, что франки не представляли простой смеси различных племен, объединенных в союз под влиянием внешних обстоятельств, а были самостоятельным основным германским племенем, искевонами, которые, по-видимому, в различные периоды включали в свой состав и чужеродные элементы, но имели достаточно сил, чтобы их ассимилировать. И мы можем также считать доказанным, что каждая из обеих главных ветвей франкского племени уже давно говорила на особом диалекте, что диалект делился на салический и рипуарский и что некоторые особенности, разделяющие эти старые диалекты, еще продолжают жить в современной устной народной речи.
Перейдем теперь к этим еще живым и в настоящее время диалектам.
I. В настоящее время нет более никаких сомнений относительно того, что салический диалект продолжает жить в обоих нидерландских диалектах, фламандском и голландском, и притом в наибольшей чистоте на тех территориях, которые уже с VI века стали франкскими. Именно с тех пор как бурные морские приливы в XII, XIII и XIV столетиях уничтожили почти всю Зеландию и образовали Зёйдер-Зе, Долларт и Яде, а тем самым порвали вместе с географической и политическую связь между фризами, — погибли под напором окрестных владетельных феодалов остатки древней фризской вольности, а вместе с ней почти повсюду и фризский язык. На западе он был оттеснен или совсем вытеснен нидерландским языком, на востоке и севере — саксонским и датским; но в обоих случаях он оставлял сильные следы в языке, который вытеснял его. Древнефризская Зеландия и Голландия сделались в XVI и XVII веках центром и опорным пунктом борьбы за независимость Нидерландов, так же как уже раньше они стали средоточием главных торговых городов страны. Здесь поэтому преимущественно и складывался новонидерландский литературный язык, воспринимая фризские элементы, слова и формы слов, которые следует отличать от франкской основы. С другой стороны, с востока на прежние фризскую и франкскую территории проник саксонский язык. Проведение точных границ должно быть предоставлено более подробному исследованию; чисто салическими являются только те части Бельгии, в которых говорят по-фламандски, — Северный Брабант и Утрехт, а также Гелдерланд и Оверэйссел, за исключением восточной, саксонской полосы.
Между границами французского языка на Маасе и саксонского к северу от Рейна сталкиваются салический и рипуарский диалекты. О разделяющей их линии, которую и в данном случае предстоит, еще в частностях установить, мы будем говорить ниже. Сначала займемся грамматическими особенностями нидерландского языка.
В гласных прежде всего обращает на себя внимание чисто франкская замена i посредством е: brengen — bringen, kreb — Krippe, hemel — Himmel, geweten — Gewissen, ben — bin, stem — Stimme. В средненидерландском языке это встречается еще гораздо чаще: gewes — gewiss, es — ist, selver — Silber, blent — blind. В новонидерландском языке здесь gewis, is, zilver, blind. Точно так же вблизи Гента я нахожу два поселения: Destelbergen и Desteldonk; следовательно, еще и теперь там говорят Destel вместо Distel. Средненидерландский язык, выросший на чисто франкской почве, в этом отношении вполне согласуется с рипуарским; но уже в меньшей степени — литературный новонидерландский язык, подвергшийся фризскому влиянию.
Далее, также в согласии с рипуарским диалектом, встречается о вместо и перед т или п со следующей согласной, но не с такой последовательностью, как в средненидерландском языке и рипуарском диалекте. Наряду с konst, gonst, kond в новонидерландском языке встречаются: kunst, gunst, kund; с другой стороны, в обоих одинаково: mond — Mund, hond — Hund, jong — jung, ons — uns.
В отличие от рипуарского долгое в произношении перешло здесь в ei, чего еще не было, по-видимому, в средненидерландском языке. Но это ei произносится не так, как верхненемецкое ei = ai, а действительно как е+i, хотя и не так узко, как, например, ej у датчан и славян. Почти так же звучит дифтонг, который пишется не как ij, а как ei. Соответственно вместо верхненемецкого аи стоит ou, ouw.
Перегласовка исчезла из флексии. В склонении единственное и множественное число, а в спряжении изъявительное и сослагательное наклонения имеют одну и ту же корневую гласную. Напротив, в словообразовании перегласовка встречается в двоякой форме; 1) в форме общей всем послеготским диалектам перегласовки а через i в е, 2) в форме, составляющей особенность нидерландского языка и развившейся только впоследствии. Средненидерландский язык, как и рипуарский диалект, знает еще: hus — Haus [дом], brun — braun [бурый], rum — geraumig [просторный], tun — Zaun [забор]; во множественном числе huse — brune. Новонидерландский язык знает уже только чуждые средненидерландскому и рипуарскому формы huis, bruin, ruim, tuin (ui = верхненемецкому eu). Наоборот, eu вместо краткого о (верхненемецкого и) уже проникает в Средненидерландский: jeughet наряду с joghet, новонидерландское jeugd — Jugend [молодость]; doghet — Tugend [добродетель], dor — Tur [дверь], kor — Wahl [выбор], наряду с чем, — формы с eu; в новонидерландском принято уже только: deugd, keur, deur. Это вполне совпадает с развившимся начиная с XII века северофранцузским eu вместо латинского о под ударением. На третий случай перегласовки обращает внимание Керн: в новонидерландском ei представляет перегласовку e (ее). Все эти три формы перегласовки неизвестны рипуарскому, как и прочим диалектам, и составляют характерную особенность нидерландского языка.