Страница 41 из 171
2. КАРЛСРУЭ
В Бадене восстание началось при самых благоприятных условиях, в каких только может протекать восстание. Весь народ был единодушен в ненависти к вероломному, двуличному и жестокому в своих политических преследованиях правительству. Реакционные классы, дворянство, бюрократия и крупная буржуазия, были немногочисленны. Вообще крупная буржуазия существует в Бадене только в зачаточном состоянии. За исключением этих немногих дворян, чиновников и буржуа, за исключением лавочников Карлсруэ и Баден-Бадена, живущих за счет двора и богатых иностранцев, за исключением некоторых гейдельбергских профессоров и нескольких деревень под Карлсруэ, вся страна безраздельно была на стороне движения. Если в других восстаниях армию приходилось еще побеждать, то здесь, в результате того что армия больше чем где-либо терпела притеснения со стороны своих офицеров-дворян, уже год как подвергалась обработке со стороны демократической партии и недавно, благодаря введению своего рода всеобщей воинской повинности, еще более пополнилась мятежными элементами, — здесь армия стала во главе движения и повела его даже дальше, чем хотели буржуазные руководители оффенбургского собрания[81]. Именно армия в Раштатте и Карлсруэ превратила «движение» в восстание.
Таким образом, инсуррекционное правительство, приступая к исполнению своих обязанностей, нашло готовую армию, заполненные арсеналы, вполне организованную государственную машину, богатую государственную казну и почти единодушное население. Далее, оно застало на левом берегу Рейна, в Пфальце, уже развернувшееся восстание, которое прикрывало его левый фланг; в Рейнской Пруссии — восстание, которое, правда, находилось под серьезной угрозой, но не было еще побеждено; в Вюртемберге, Франконии, в обоих княжествах Гессен и в Нассау — всеобщее возбуждение, даже среди армии, которая нуждалась только в искре для того, чтобы повторить баденское восстание во всей Южной и Средней Германии, в результате чего в распоряжении повстанцев оказалось бы не менее 50000—60000 регулярных войск.
То, что следовало делать при таких условиях, так просто и понятно, что теперь, после подавления восстания, каждый это знает, и каждый утверждает, будто говорил об этом с самого начала. Надо было немедленно и не теряя ни минуты распространить восстание дальше, на Гессен-Дармштадт, Франкфурт, Нассау и Вюртемберг. Надо было немедленно собрать из наличных регулярных войск 8000—10000 человек, что при помощи железной дороги можно было сделать в два дня, и бросить их на Франкфурт, «на защиту Национального собрания». Напуганное гессенское правительство было словно парализовано быстро следовавшими один за другим успехами восстания; его войска заведомо сочувствовали баденцам; оно так же мало способно было к какому бы то ни было сопротивлению, как и франкфуртский сенат[82]. Расположенные во Франкфурте кургессенские, вюртембергские и дармштадтские войска были на стороне движения; находившиеся там пруссаки — в большинстве уроженцы Рейнской провинции — колебались, австрийцы были немногочисленны. Прибытие баденцев — независимо от того, была бы сделана попытка противодействовать им или нет, — должно было перенести пламя восстания в самое сердце обоих княжеств Гессен и в Нассау, принудить пруссаков и австрийцев отступить к Майнцу и поставить дряблое немецкое, так называемое Национальное собрание под терроризирующее влияние восставшего населения и восставшей армии. Если бы после этого восстание не вспыхнуло немедленно на Мозеле, л Эйфеле, в Вюртемберге и Франконии, оставалось бы много других способов распространить его и на эти провинции.
Надо было, далее, централизовать силы восстания, предоставить в его распоряжение нужные денежные средства, заинтересовать в восстании огромное большинство населения, занимающееся сельским хозяйством, посредством немедленной отмены всех феодальных повинностей. Установление общего централизованного управления для военных дел и финансов, с правом выпуска бумажных денег, прежде всего для Бадена и Баденские палаты уже раньше утвердили выпуск бумажных денег на сумму в два миллиона, из которых ни один крейцер еще не был израсходован.
Пфальца, отмена всех феодальных повинностей в Бадене и во всех занимаемых повстанческой армией округах — всего этого было бы достаточно для того, чтобы придать восстанию гораздо более энергичный характер.
Но все это надо было сделать в первый же момент, с быстротой, которая одна только могла бы обеспечить успех. Через неделю после образования Баденского комитета было уже поздно. Рейнское восстание было уже подавлено, Вюртемберг и Гессен не поднялись на борьбу; первоначально благоприятно настроенные воинский части стали ненадежными и в конце концов опять всецело подчинились влиянию своих реакционных офицеров. Восстание потеряло свой общегерманский характер, оно превратилось в чисто баденское или баденско-пфальцское местное восстание.
Как я узнал по окончании борьбы, бывший баденский младший лейтенант Ф. Зигель, который во время восстания в качестве «полковника» и позднее в качестве «главнокомандующего» заслужил себе более или менее двусмысленный карликовый лавровый венок, с самого начала предложил Баденскому комитету план перехода в наступление. Достоинство этого плана в том, что он содержал верную мысль о необходимости при всех условиях вести наступательные действия; по в остальном это был самый авантюристский план, который только мог быть предложен. Зигель хотел двинуться с одним баденским отрядом сперва в Гогенцоллерн и провозгласить там Гогенцоллернскую республику, затем занять Штутгарт и оттуда, подняв восстание в Вюртемберге, двинуться на Нюрнберг и разбить большой лагерь в сердце охваченной восстанием Франконии. Как видим, этот план совершенно упускал из виду моральное значение Франкфурта, овладение которым только и могло придать восстанию общегерманский характер, а также стратегическую важность линии Майна. Как видим, этот план предполагал наличие совсем иных боевых сил, чем те, какими можно было в действительности располагать; он бил мимо цели и в конечном счете — после похода, вполне достойного Дон-Кихота или Шилля, — привел бы к тому, что самая сильная из южногерманских армий и единственная решительно враждебная восстанию, а именно баварская армия, немедленно выступила бы против восставших, еще прежде чем они могли получить подкрепление в результате перехода на их сторону гессенских и нассауских войск.
Новое правительство вообще не соглашалось ни на какое наступление под предлогом, что почти все солдаты разошлись по домам. Не говоря уж о том, что так обстояло только в немногих отдельных воинских частях, в особенности в лейб-полку, но даже те солдаты, которые успели разойтись, уже через три дня почти все снова оказались в своих частях.
Впрочем, правительство имело совсем другие основания противиться всякому наступлению.
Во главе всего баденского движения за имперскую конституцию стоял господин Брентано; в этом адвокате несколько мелочное честолюбие, неизменно свойственное народному деятелю мелкого германского государства, и мнимая твердость убеждений, которая в Южной Германии является вообще первым условием всякой популярности, сочетались с некоторым дипломатическим лукавством, достаточным для того, чтобы вполне подчинить ему всех окружающих, за исключением, пожалуй, одного-единственного человека. Г-н Брентано, — теперь это стало тривиальным, но это так, — г-н Брентано и его партия, самая сильная в Бадене, добивались в оффенбургском собрании всего лишь изменения политики великого герцога, изменения, которое стало бы возможным только при министерстве Брентано. Ответ великого герцога и всеобщее возбуждение вызвали в Раштатте восстание среди войск — против воли и намерения Брентано. В тот момент, когда г-н Брентано был поставлен во главе Баденского комитета, движение уже опередило его, и он уже должен был его как-то сдерживать. Тут произошли события в Карлсруэ; великий герцог бежал, и те же обстоятельства, которые поставили г-на Брентано во главе управления и дали ему, так сказать, диктаторскую власть, расстроили все его планы и заставили его применить свою власть против того самого движения, которое доставило ему эту власть. В то время как народ ликовал по случаю бегства великого герцога, г-н Брентано и верный ему Б аденский комитет сидели, как на горячих угольях.
81
12 мая 1849 г. в Оффенбурге (Баден) состоялся съезд делегатов Народных союзов Бадена; руководители съезда ограничились требованием смены министерства и созыва Учредительного собрания. Лишь после того, как баденские войска перешли на сторону народа, на массовом собрании 13 мая 1849 г. были выдвинуты более революционные требования и создан Баденский комитет, который взял в свои руки всю полноту власти.
82
Сенат — один из органов управления вольного города Франкфурта; был наделен как законодательными, так и административными функциями.