Страница 37 из 171
8) В заключение нижеподписавшиеся выражают свое убеждение в том, что отказ принять во внимание содержание настоящего заявления чреват величайшими опасностями для отечества и может даже поставить под угрозу сохранение Пруссии в ее теперешнем составе.
Принято 8 мая 1849 г. в Кёльне».
(Следуют подписи.)
Мы прибавим только, что тот же г-н Целль, который председательствовал на этом собрании, спустя несколько недель отправился в качестве имперского комиссара франкфуртского имперского министерства[77] в Баден, где не только призывал к спокойствию, но и сговорился с тамошними реакционерами относительно контрреволюционных выступлений, последовавших позднее в Мангейме и в Карлсруэ. По меньшей мере вероятно также и то, что он одновременно оказывал услуги имперскому генералу Пёйкеру в качестве военного шпиона.
Мы считаем важным констатировать этот факт. Крупная буржуазия — цвет домартовского рейнского либерализма — пыталась в Рейнской Пруссии с самого начала стать во главе движения за имперскую конституцию. Ее речи, ее постановления, все ее поведение сделали ее ответственной за позднейшие события. Было немало людей, которые приняли всерьез фразы господ общинных советников и, в частности, их угрозу насчет отпадения Рейнской провинции. Раз крупная буржуазия примкнула к делу, его можно было считать заранее выигранным, можно было рассчитывать на поддержку всех классов населения и, следовательно, можно было уж кое-чем рискнуть. Так строил свои расчеты мелкий буржуа и спешил принять героическую позу. Само собой понятно, что это нисколько не помешало его мнимому союзнику, крупному буржуа, при первой возможности предать его, а впоследствии, когда все дело кончилось в высшей степени плачевно, задним числом посмеяться над его глупостью.
Между тем возбуждение непрерывно нарастало; сообщения, поступавшие со всех концов Германии, звучали крайне воинственно. Наконец, дело дошло до экипировки ландвера. Батальоны собрались и категорически заявили, что не наденут военной формы. Майоры, не располагая достаточной военной поддержкой, ничего не могли сделать и рады были, когда дело обходилось без угроз и оскорблений действием. Они распустили людей и назначили новый срок для экипировки.
Правительство, которое в свое время легко могло бы оказать офицерам ландвера необходимую поддержку, намеренно позволило делу зайти так далеко. Теперь же оно сразу пустило в ход силу.
Непокорные части ландвера принадлежали преимущественно к бергско-маркскому промышленному округу. Центрами сопротивления были Эльберфельд и Изерлон, Золинген и долина реки Эннепе. Немедленно в два первых города были отправлены войска.
В Эльберфельд отправили один батальон 16-го полка, эскадрон улан и два орудия. В городе царило полное смятение. Солдаты ландвера после зрелого размышления все-таки пришли к выводу, что начали рискованную игру. Многие крестьяне и рабочие были политически индиферентны; единственным их желанием было не отлучаться на неопределенное время из дому но какому-то капризу правительства. При мысли о последствиях сопротивления у них становилось тяжело на душе: species facti {установление состава преступлении. Ред.}, законы военного времени, каторжные работы и даже, может быть, расстрел! Словом, число солдат ландвера, стоявших под ружьем — оружие они имели при себе — таяло с каждым днем, и, наконец, их осталось только около сорока человек. Они устроили свой штаб в одном из загородных ресторанчиков и там ждали прихода пруссаков. Вокруг ратуши стояло гражданское ополчение и два отряда гражданских стрелков; они колебались, вели переговоры с ландвером, но, во всяком случае, были готовы защищать свою собственность. На улицах толпился народ: мелкие буржуа, принесшие в политическом клубе клятву на верность имперской конституции, пролетарии всех категорий, от решительного революционного рабочего до пьяного ломового извозчика. Никто не знал, что надо делать и что может произойти.
Городской совет хотел повести переговоры с войсками. Командир отказался от переговоров и вступил в город. Войска продефилировали по улицам и выстроились у ратуши напротив гражданского ополчения. Начались переговоры. Из толпы кое-кто бросал камни в солдат. Ландвер, насчитывавший, как-уже было сказано, около сорока человек, после долгого обсуждения подошел из другой части города и тоже стал напротив войск.
Неожиданно в толпе раздался призыв освободить заключенных. В тюрьме, возле самой ратуши, вот уже год сидели 69 золингенских рабочих по обвинению в разрушении сталелитейного завода, расположенного у крепости. Через несколько дней предстоял суд над ними. Народ устремляется к тюрьме с намерением освободить их. Двери поддаются, народ врывается в тюрьму, заключенные освобождены. Но в то же время подступают войска, раздается залп, и последний заключенный, выбегающий из дверей тюрьмы, падает с размозженным черепом.
Толпа отступает, но с криком: на баррикады! В одно мгновение подступы к центру города забаррикадированы. Невооруженных рабочих оказалось довольно много, а вооруженных за баррикадами — не больше пятидесяти.
Вперед выдвигается артиллерия. Как раньше пехота, так теперь артиллеристы стреляют слишком высоко, вероятно, нарочно. Оба подразделения состояли из уроженцев Рейнской провинции или Вестфалии и были благожелательно настроены. Наконец, выступает вперед капитан фон Уттенхофен во главе 8-й роты 16-го полка.
За первой баррикадой находилось трое вооруженных людей. «Не стреляйте в нас, — кричали они, — мы стреляем только в офицеров!» — Капитан командует: «внимание!» «Если ты скомандуешь — «готовься», мы тебя уложим на месте», — кричит ему стрелок из-за баррикады. — «Готовься, пли!» — Раздается залп, но в то же мгновение падает капитан. Пуля попала ему прямо в сердце.
Солдаты поспешно отступают; они даже не унесли с собой труп капитана. Раздается еще несколько выстрелов, несколько солдат ранено, и командующий офицер, не желая ночевать в восставшем городе, выводит свои войска и располагается с ними бивуаком на расстоянии одного часа ходьбы от города. По мере того как солдаты уходят, всюду немедленно воздвигаются баррикады.
В Дюссельдорф известие об отступлении пруссаков пришло еще в тот же вечер. На улицах образовались многочисленные группы; мелкие буржуа и рабочие были в необычайном возбуждении. Тут пронесся слух о предстоящей посылке новых войск в Эльберфельд, и это послужило сигналом к выступлению. Не считаясь ни с недостатком оружия — с ноября 1848 г. гражданское ополчение было разоружено — ни с сравнительно сильным гарнизоном и неблагоприятными для повстанцев широкими, прямыми улицами бывшей маленькой княжеской резиденции, некоторые рабочие бросили призыв: на баррикады. На Нёйштрассе и Болькерштрассе было возведено несколько оборонительных сооружений; в остальных частях города отчасти из-за того, что туда уже заранее были стянуты войска, отчасти из-за трусости зажиточного и мелкого бюргерства, никаких сооружений возведено не было.
К вечеру начались бои. Здесь, как и повсюду, баррикадных борцов было мало. Да и где было им взять оружие и боевые припасы? Достаточно того, что они оказали продолжительное и стойкое сопротивление превосходящим силам противника, и что несколько баррикад, которые можно было защищать, только к утру, лишь после того, как была широко применена артиллерия, попали в руки пруссакам. Как известно, эти осторожные герои на следующий день взяли кровавый реванш, набросившись на служанок, стариков и других мирных жителей.
В тот самый день, когда пруссаки были выбиты из Эльберфельда, один батальон, если не ошибаюсь 13-го полка, должен был отправиться в Изерлон, чтобы усмирить тамошний ландвер. Но и там этот план потерпел крушение: как только стало известно, что приближаются войска, ландвер и народ забаррикадировали все подступы к городу и поджидали неприятеля с заряженными ружьями. Батальон не решился пойти в атаку и отступил назад.
Борьба в Эльберфельде и. Дюссельдорфе и баррикады в Изерлоне послужили сигналом к восстанию большей части бергско-маркского промышленного района. Жители Золингена взяли штурмом цейхгауз в Грефрате и вооружились захваченными там ружьями и патронами; жители Хагена массами присоединились к движению, вооружились, заняли подступы к Руру и выслали патрули для рекогносцировки; Золинген, Ронсдорф, Ремшейд, Бармен и другие города послали свои отряды в Эльберфельд. В других пунктах этого района ландвер примкнул к движению и предоставил себя в распоряжение Франкфуртского собрания. Эльберфельд, Золинген, Хаген и Изерлон поставили на место изгнанных окружных и местных властей комитеты безопасности.
77
Франкфуртское имперское министерство было создано по решению франкфуртского Национального собрания от 28 июня 1848 г. в качестве временного центрального правительства. Это правительство, фактически не обладавшее ни бюджетом, ни армией, не представляло никакой реальной силы; вскоре оно превратилось в пособника контрреволюции.