Страница 29 из 85
— Даже если она была из наших, — с расстановкой отчеканила я, — боюсь, помочь ей уже нельзя, она же мертва.
— Так-таки и мертва? Бесповоротно? — улыбаясь, уточнил Деклан.
— Во всяком случае, полицейские и патологоанатом держатся именно этого мнения, — ответила я. — А ты намекаешь, что она еще может ожить?
Улыбка сползла с лица Деклана, и он озадаченно спросил:
— Ты разве не видела тело?
— Меня и близко не подпустили. Ее мать привлекла к делу душеспасителей, — объяснила я.
Теперь Деклан нахмурился.
— С чего бы это она так? — спросил он будто про себя.
— Откуда же нам знать? — вмешалась Фиона, которая как раз подоспела с нагруженным подносом. — Может, начиталась их дурацких брошюр. — Фиона умело отвернула крышечку с бутылки и щедро плеснула мне водки в тяжелую хрустальную стопку. — Дамочка и так не семи пядей во лбу, верит небось каждому их слову, а они какой только чуши не наболтают, вот и промыли ей мозги.
За спиной у Фионы я увидела уже знакомую мне азиатку-официантку. Та стояла на последней ступеньке лестницы, и пальцы у нее так и танцевали в воздухе, сплетая сложнейшую пряжу. Магическая сеть вновь замерцала, доносившийся с первого этажа, из бара, шум смолк. Я позавидовала тому, как легко некоторым даются чары, — посмотришь, так вроде бы и совсем без усилий.
Фиона тем временем налила виски и придвинула выпивку Деклану. Он поболтал золотистый напиток, вдохнул его аромат, раздув ноздри, и произнес:
— Лучшее в Ирландии — в двойном количестве: виски «Джеймсон» в уотерфордском хрустале. — Поднял бокал и отсалютовал мне. — Слаинте, Женевьева! — Последовала ухмылка. — Для тех, кто не понял, перевожу с нашего сладкозвучного гэльского наречия: чтоб ты и дальше была здорова!
— Тебе того же, — ответила я, услышав в его тосте подспудную угрозу. Водку я осушила залпом и, когда холодный ожог прошел, вернулась к делу: — Мне интересно, что же все-таки с Мелиссой — жива она или нет?
— Девушка-красавица готова была принять Дар. Так что я, наверное, еще могу провести церемонию... — Деклан многозначительно промолчал, потом закончил: — Однако если там наслоились чары, да еще неведомо какие, то церемония — слишком большой риск.
— Полиция утверждает, будто никаких чар не обнаружено.
— Золотце мое, насчет чар я бы твоему слову поверил, а полиции еще погожу, но ты же тела так и не видала, — отозвался Деклан.
Я поставила пустой стакан на стол.
— А как насчет Роберто? На него наш уговор не распространяется.
— Что ж, если обнаружишь, что Мелисса, бедняжечка, померла от магии, значит, малец невиновен, то-то нам будет радости, — сказал Деклан. — Но по мне, чем быстрее справить церемонию над телом, тем для нее же и лучше выйдет. — Он уставился в свой стакан. — В запасе у нас ночь, от силы две.
Значит, никакого давления. И тут у меня возник вопрос, который я не замедлила задать:
— Кстати, зачем Мелисса вообще подалась на работу в «Голубое сердце»?
— Она там работала временно, пока там подвизался Роберто, — объяснила Фиона, разглаживая пурпурное платье. Я заметила, что лак у нее на ногтях подобран в тон кольцу с огромным рубином огранки «принцесса». Длинные вечерние перчатки Фиона уже успела снять. — Предполагалось, что как только она примет Дар, так сразу вернется на работу сюда. Деклан собирался быть ее спонсором. Верно? — повернулась она к вампиру.
— В точности так, душа моя.
Оба говорили совершенно будничным тоном, и это тоже было неспроста. Оба имели в виду что-то другое. Но что?
— Так что ты все же добейся своего, золотце мое, добейся, чтобы тебе тело показали. А как поглядишь на него и правду выведаешь, расскажешь все мне, без утайки. Договорились? — Деклан подался ко мне и опять вкрадчиво усмехнулся. — Может, откроешь, как ты это делаешь?
— Что именно?
— Ну как — что? Ты вон уже сколько бедняжечек-фей спасла, а насчет тебя ни полслова слушка не просочилось. Вот я и думаю: как тебе это удается? Поделись секретом! — Он кивнул на Фиону и расставленную на столе выпивку. — А мы выпьем за твои дальнейшие успехи.
— Я с радостью и сама выпила бы за свои дальнейшие успехи, — старательно-бодрым тоном сказала я, — но секрета своего тебе раскрыть не могу, и не проси.
— Отчего ж не можешь, золотце?
Я подалась вперед, подражая позе Деклана, и негромко, но внятно произнесла:
— Потому что тогда это будет уже не секрет. Я права?
Глаза у него мгновенно стали как лед, но через секунду он запрокинул голову и заливисто расхохотался:
— Фиона, душенька, налей-ка еще нашей умнице, нашей красавице сиде!
Та помедлила, но протянула руку к моему стакану. Что бы она ни чувствовала, но виду не подавала и держалась по-прежнему вежливо.
— Мисс Тейлор, позвольте?
Я придвинула ей стакан, и на миг наши пальцы соприкоснулись.
Фиона содрогнулась, глаза у нее расширились и стали как слепые, пальцы разжались, выронив дорогой хрусталь, который Деклан тотчас поймал в воздухе с поистине вампирским проворством и поставил обратно на стол.
В горле у меня образовался ком. Что с Фионой? Я-то ощутила лишь тепло ее руки, а вот она?
— Золотце, ты меня слышишь? — В голосе Деклана сквозь тревогу прозвучал приказ.
Фиона, бледная, как рисовая бумага, покорно опустилась рядом с Декланом. Тело ее сотрясла новая судорога, она втянула в себя воздух, точно от боли.
Деклан бережно взял ее за руку и потребовал:
— Покажи, что ты видишь.
Фиона помедлила, бросила на меня опасливый взгляд из-под ресниц, затем подалась к Деклану и поцеловала его в губы.
Поцелуй был отнюдь не мимолетный. Мне даже показалось, что это был не просто поцелуй, а нечто большее, что за ним крылась какая-то тайна.
Отведя глаза, я уставилась на донышко стакана и тут наконец вспомнила, почему меня так насторожил рубиновый убор Фионы. Ведьмы и колдуны применяют драгоценные камни, чтобы хранить в них чары, однако кое-кто из представителей людского рода при помощи камней усиливает разные таланты и врожденные свойства. Например, рубины служат для того, чтобы обострять интуицию, сочувствие, ясновидение, и не только обострять, но и управлять ими. Так что Фионе ее рубины, возможно, помогают с легкостью проникать в чужое прошлое, или вытаскивать из чужого сознания воспоминания, или — но это реже — предсказывать будущее. Ручаюсь, сейчас у Фионы в приступе ясновидения получилось именно то, что ей удается реже всего. А Деклан, скорее всего, узнает, что с ней происходит, по вкусу ее крови. Прибавим к этому отточенную способность Деклана воровать воспоминания и старую как мир поговорку «Ты — то, что ты ешь», и станет понятно, как работает эта парочка. Слаженно у них получается. Хотя Фиона и посмотрела на меня с ужасом, но я заметила, что она прямо лопается от самодовольства.
Вот нелегкая! Что же она такого разглядела?
— Кровь... — словно отвечая на мой мысленный вопрос, хрипло прошептала Фиона. — Как много крови... — И тихонько заскулила.
Деклан нежно погладил ее по щеке.
— Забудь, душенька моя. Усни и все позабудь, — тихо, но властно произнес он.
Фиона обмякла и припала к вампиру, уронив голову ему на колени. Веки ее дрогнули раз-другой, она вздохнула и успокоилась.
Пропади вы пропадом! Плохо дело. Я быстренько налила себе еще водки и залпом опрокинула стакан.
— Ох, хорошо пошла! — выдавила я. Жаль только, что из-за своего треклятого обмена веществ я ужасно медленно пьянею и мне нужно выдуть не меньше бутылки водки, чтобы хоть слегка окосеть. Маленькие порции — пустой перевод продукта. Со стуком поставив стакан на стол, я обратилась к вампиру: — Деклан, ты уж извини, что нарушаю вашу идиллию, но мне пора.
Вампир устремил на меня ледяной, как остуженная водка, взгляд голубых глаз:
— Маленькое предупреждение, Женевьева. — Он провел пальцем по шее Фионы, поддел ее рубиновое колье. — Наш с тобой уговор я не расторгал, он по-прежнему в силе. — Крутанул колье так, что оно врезалось в бледную кожу Фионы. — Так что держалась бы ты подальше от Графа и Малика аль-Хана.