Решительный барон

Грейс вздрогнула. Нет, на самом деле это нельзя было назвать скандальным или вызывающим… Она тогда вообще не думала о том, как она выглядит, всецело поглощенная собственными ощущениями, ее обнимали руки лорда Доусона, что его грудь была так близка…

Она раскрыла веер и принялась лихорадочно обмахиваться им. В маленькой комнатке было очень жарко.

Дэвид кивнул. Он тогда, глядя на танцующих Алекса и леди Оксбери, тоже подумал, что между ними все хорошо. Исключительно хорошо, если принимать как подтверждение тому поведение Алекса по дороге к Доусон-Хаусу. Осложнения должны были возникнуть позже.

— Тетя Кейт была полностью погружена в себя по дороге домой, — говорила между тем леди Грейс. — И сильно взволнована. Но на следующее утро стала совсем другой. Она была все еще взволнована, однако…

Грейс нахмурилась и в задумчивости небрежно продолжала играть веером. Дэвид сосредоточенно наблюдал за движениями ее руки. Вот она задержала веер возле своей прекрасной гру… возле выреза платья. Ее красивое платье восхитительно обнажает верхнюю часть ее полной, дивной по форме…

Сосредоточиться. Он должен сосредоточиться на том, что они обсуждают, а вовсе не на ее прекрасной… не на тех вещах, которые ему хотелось бы осязать. Если бы они с леди Грейс могли устранить разлад между ее тетушкой и его дядей… предположим, между ними произошло всего лишь некоторое недоразумение или недопонимание… тогда он, Дэвид, мог бы возобновить ухаживание за Грейс с чистой совестью и без малейших сомнений. И был бы очень, очень счастлив.

— Послушайте, лорд Доусон…

Грейс ткнула его концом сложенного веера. Он заставил себя смотреть ей в глаза, а не на ее… ладно, глаза у нее тоже очень красивые — зеленые, с карими и золотистыми искорками.

— Так вот, тетя Кейт время от времени впадает словно бы в приятные мечтания. Я обращаюсь к ней и обнаруживаю, что мысли ее витают где-то очень далеко. Она смотрит куда-то в пространство с мечтательной, завороженной улыбкой. Бывает также, что я подхожу к ней и замечаю, что она недавно плакала. Когда мы куда-нибудь приходим, она начинает оглядываться по сторонам, словно кого-то ищет. А потом случилось так, что мы увидели здесь вас в одиночестве, и она вдруг побледнела.

Дэвид хотел спросить, не искала ли сама Грейс именно его, но вовремя укоротил язык и не спросил. Грейс нахмурилась.

— Полагаю, ваш дядя побывал возле Оксберит Хауса после бала. Кто-то бросал камешки в окно спальни тети Кейт, но откуда мистеру Уилтону было знать, какое из окон именно ее? — Грейс недоуменно пожала дивными плечами, отчего дрогнула и ее… — Ну подумайте сами, кто другой это мог быть? И они могли поговорить друг с другом, как вам кажется?

Дэвид пробормотал нечто невнятное. Он готов был держать пари, что эти двое занимались не только разговорами. Алекс не выглядел бы настолько расстроенным и не поспешил бы покинуть Лондон, если бы все ограничилось только разговором. Грейс снова ткнула его веером.

— Итак, милорд, соблаговолите сообщить, куда запропастился ваш окаянный дядюшка.

Дэвид оттолкнул в сторону ее веер и отступил назад, насколько позволяла площадь этого закутка.

— Он у себя дома, в Клифтон-Холле, — сказал он.

Грейс изумленно уставилась на него.

— Что? Он уехал из Лондона?

— Я только что сообщил вам об этом.

— Но это же смешно. Как он мог?

Она снова нацелила на него веер, но Дэвид перехватил его и отобрал. Ему надоело получать тычки.

— Да очень просто. Уложил чемодан, сел верхом на своего коня. Немного позже я отправил ему его вещи.

— Позже? А когда же он уехал?

Дэвид не видел ничего страшного в том, чтобы ответить ей на вопрос.

— Он уехал наутро после бала у Олворда.

На секунду она стиснула зубы, потом воскликнула:

— Я все поняла! Он скверный человек, обманщик, настоящий негодяй!

Как смеет она говорить подобные вещи об Алексе? В одно мгновение страсть, которую он к ней испытывал, превратилась в совершенно иное чувство.

— Если бы вы были мужчиной, леди Грейс, вам пришлось бы назвать имена ваших секундантов.

Грейс прикусила губу. Лорд Доусон подобрался, выпрямился во весь рост, и она решила, что вот так, прямой как железная кочерга, он бурей вылетит из комнатушки.

Что ж, она сама тоже разозлилась не на шутку, но это никак не помогло бы разобраться в переживаниях тети Кейт. Необходимо успокоиться и попытаться успокоить разъяренного мужчину.

Она подняла руку, потом вторую, когда лорд Доусон шагнул к ней, явно намереваясь как можно скорее добраться до двери. Грейс уперлась руками ему в грудь. Он мог бы сбить ее с ног, чтобы выйти, — это начинало казаться вполне реальной возможностью. Однако он просто схватил ее за руки с таким видом, словно то была пара тараканов, посмевших осквернить его особу.

— Лорд Доусон, в вашем поспешном бегстве нет ничего разумного.

Не слушая, он сбросил ее руки и попытался обойти Грейс сбоку. Она рывком ухватилась за лацканы его смокинга.

— Милорд, подождите, прошу вас. Извините меня. Я говорила сгоряча, не подумав. Смиренно беру назад мои замечания о вашем дяде.

Он наконец перестал дергаться, но смотрел на нее с нескрываемым презрением.

Грейс разжала пальцы, расправила измятые лацканы, но все еще опасалась занять позицию между ним и дверью.

— Давайте попробуем рассуждать разумно. Я люблю свою тетю, а вы любите… — Он снова сверкнул глазами. Видимо, слово «любить» показалось ему неподходящим в данном случае для мужчины. — Вы относитесь с глубоким уважением к вашему дяде.

Так, уже лучше. Лорд Доусон слегка расслабился.

— Убеждена, что мы оба желаем им счастья.

Дэвид кивнул.

Совсем хорошо.

– Кажется к тому же ясным, что оба они не в состоянии судить о проблеме, какой бы она ни была, беспристрастно.

— Чертовски верно, — отозвался он и тут же извинился, поморщившись; — Прошу прощения за свой лексикон.

Грейс небрежно махнула рукой.

— Право, не стоит извиняться.

Он заговорило ней, а это в данный момент было единственно важным.

— Мне также ясно, что выход из положения, избранный вашим дядей…

Лорд Доусон насторожился, лицо у него потемнело. О Боже милостивый, как бы снова не упустить его!

— Выход совершенно понятный…

Дэвид вроде бы смягчился…

— Однако он не может привести к удовлетворительному решению.

— Не вижу в этом ничего неудовлетворительного.

Грейс постаралась скрыть свое изумление. Само собой, он не понял суть дела, потому что, как почти все мужчины, полностью слеп к эмоциональной стороне произошедшего. Они во всем видят лишь одну сторону — ту, которая у них перед носом. Посмотреть хотя бы на ее собственного отца… Но нет, увольте, на отца ей смотреть не хочется.

— Ваш дядя счастлив, лорд Доусон?

Он нахмурился.

— Ну как бы сказать… нет.

— Был ли он счастлив, совершенно счастлив в последнее время или вообще за то время, которое вам памятно?

— Н-нет.

— Связано ли это в какой-то степени с моей тетей?

— Будь оно проклято, еще бы не связано, дьявольски связано.

— Совершенно верно. Тогда каким образом то, что он прячется в своем имении, может сделать его счастливым?

— Он не прячется.

Она могла бы с этим поспорить, но ей не хотелось, чтобы спор перешел в перепалку с бароном. Судя по его насупленным бровям, настроение у него было не слишком мирное.

— Ладно, возможно, и так. Но вы не склонны согласиться с тем, что поспешный отъезд из Лондона сам по себе не даст ему возможности…

Лорд Доусон хмыкнул и весьма выразительно поднял одну бровь.

— …избавиться от душевной боли, кто бы ни был ее виновником. Он должен разобраться в проблеме до конца, добраться до самой ее сути. Ему надо встретиться с моей тетей…

— Он уже встретился с вашей тетей. Полагаю, что именно эта встреча и вынудила его вернуться в Клифтон-Холл.

— Простите, милорд, не хочу показаться невежливой, но это смешно! Как мог разговор, короткий разговор, во время которого моя тетя находилась у себя в спальне, а ваш дядя во дворе под окном… Что с вами, вам нехорошо?