Легкая жизнь

Тот поднес трубу к губам и заиграл так тихо, что Бэнгер сначала еле слышал его. Потом он разошелся, не форсируя звук, и принялся выводить «Моя смешная Валентина».

Пьяный справа от Бэнгера уронил голову на руки и зарыдал всерьез. Женщина справа от Бэнгера запихнула блокнот и карандаш в сумочку, повернулась на стуле и стала разглядывать мальчика.

Когда выступление закончилось, Бэнгер пробрался между столиками и протянул Чиму ключи от «Хонды».

— Ты спас мне жизнь, Чим. Я твой должник.

У Чима, в руке был стакан воды. Он сунул ключи в карман брюк, а другую связку отдал Бэнгеру.

— Да уж. Я прикинул, что если твой «Понтиак» сдох, то «Хонда» тебе и завтра понадобится, поэтому я позвонил своему другу Билли, механику, и попросил посмотреть машину. У тебя топливный бак пробит. Он установил новый бак и зарядил аккумулятор. Так что ты в порядке.

Бэнгер схватился за голову:

— Это же куча денег. Где сейчас «Понтиак»?

— На стоянке. Странно, что ты не видел его, когда подъезжал к бару.

— Там такое творилось. Какая-то заварушка напротив.

Чим сделал глоток воды и поставил стакан на крышку рояля. Он сказал:

— Слышал мальчика? Слишком хорош для нас. Поработает у Уэйна и поминай, как звали. — Он опять взял стакан. — Пора работать, вот размялся немного. Ты еще побудешь?

Бэнгер сказал:

— Мне нужно помыться да поспать несколько часов. Завтра рано на работу.

Снаружи опять похолодало; нудистский бар напротив был закрыт и опечатан желтой полицейской лентой.

«Понтиак» работал, как часы.

На этот раз гримировали дольше. Гример сказал:

— Нужно наложить хорошую основу. Джерри хочет за сегодняшний день снять всю сцену боя. Не знаю, как он ухитрится. На всю съемку отпущено двадцать три дня. За такое время снимают рекламный ролик для телевидения. Сцена боя должна длиться минут двенадцать. Не знаю, как ему удастся снять все за день, но думаю, именно поэтому Корнелл его и нанял.

Подошла Кэти Хили и спросила, читал ли Бэнгер сценарий.

Он сказал:

— Отмокал с ним в ванне. Не было времени прочесть все, прочитал только сцену боя.

Кэти сказала:

— Хорошо. Остальное тебе знать не обязательно.

— Похоже, это крутая схватка.

— Мелдрам о ней особенно печется. Ему нравится выпускать в прокат то, что будет бить наверняка. Он показался тебе изысканным джентльменом?

— Да, вроде того.

— Он такой и есть. И еще он кровожадный. Всегда добивается, чего хочет. Культивирует этакий твидовый стиль. А сам — акула. Все они акулы. — Она прищурила глаза, странно посмотрела на Бэнгера. — Включая меня.

Гример снял с Бэнгера очки и подал ему, чтобы тот положил их в карман рубашки. Кэти сказала:

— Не забывай наступать на свою разметку.

Очки лежали в кармане, гример не давал повернуть голову, и Бэнгер не сумел рассмотреть выражение лица Кэти.

Джерри Вальдез сказал:

— У нас нет времени делать все дубли последовательно. Поэтому работать предстоит тремя камерами. Это будет двенадцатираундовый бой, каждый раунд по две минуты с минутным перерывом между ними, то есть тридцать пять минут реального времени. Двенадцать минут экранного времени. Снимать будем в тишине, потом добавим бешеные звуки. Старайтесь, чтобы движения губ совпадали с текстом. Они меняют форму лица. Если собьетесь, зрители заметят. Все готовы? Прогоним первый раунд.

Это было покруче, чем половина настоящих боев Бэнгера. Оба боксера начали поединок чистыми и сухими. Каждый раз, как Вальдез кричал «Замерли», подбегали гримеры и брызгали глицерином, изображающим пот. Рубашку рефери мочили водой. Через пару раундов юпитеры так разогрелись, что Бэнгер и Хью Китинг потели без глицерина.

В третьем раунде Слэм Шонесси должен был рассечь бровь Нейтронного Малыша. Гримеры позаботились об этом. Струйка крови сбежала в глаз Китинга, затем поползла по краю носа.

В пятом раунде Марк Коул поставил Шонесси фонарь под глазом. Массажист Коула зашил ему бровь степлером. В шестом раунде Шонесси вновь рассек ее. Она сильно кровоточила. Глаз у Коула закрылся, но и шишка у Шонесси распухла; потом Коул рассек Шонесси переносицу, и кровь залила оба глаза.

После шестого раунда рефери развел боксеров по углам, затем разрешил продолжать.

В девятом раунде Шонесси обрушил на Коула целую серию хуков по корпусу. Он чуть не прикончил его, целился в челюсть, но промахнулся. Коул продержался до гонга. Шонесси оттолкнул его и наблюдал, как Коул, пошатываясь, бредет в угол.

Шонесси рухнул на табурет, набрал полный рот воды, выплюнул в чашку. Секунданты были тут как тут, начали давать инструкции, подбадривать. Раздался гонг к началу десятого раунда. Тренер сунул Шонесси загубник между зубами и подтолкнул к Коулу.

Он услышал, что кто-то выкрикивает ему советы и, прищурив распухшие глаза, старался разглядеть Малыша. Слэм Шонесси был заслуженным чемпионом, вышедшим на ринг, чтобы раздавить молодого претендента. Он бы и раньше покончил с Коулом, но не сумел послать его в нокаут. Теперь ему это подавно не удалось бы, но он лидировал по очкам. Если он сумеет выглядеть молодцом еще пару раундов, то станет победителем, поскольку судьи не любили развенчивать чемпиона, выигравшего по очкам.

Одиннадцатый раунд. Шонесси почти ослеп, но и Малышу было не лучше. Слэм сделал несколько круговых выпадов. Малыш, пританцовывая, увернулся. Слэм потерял равновесие, упал на одно колено. Посмотрел вверх. Рефери не просигналил нокдауна, но когда Слэм с трудом поднялся на ноги, рефери заглянул ему в лицо, стараясь отыскать глаза.

Слэм сказал:

— Я в порядке. Поскользнулся.

Он не был уверен, понял ли его рефери. Слэм выплюнул загубник и повторил.

Рефери дал знак Слэму и Малышу сходиться, но тут прозвучал гонг.

Между раундами секунданты подобрали загубник и сунули Слэму между зубов. Какая-то женщина взобралась на помост и стала говорить, что ему нужно делать в двенадцатом раунде. Он не мог припомнить, кто она такая. Моргал глазами, пытаясь разглядеть цвет ее платья сквозь кровь, заливавшую глаза. Опа выглядела очень знакомо, но он не мог ее идентифицировать.

Прозвучал гонг. Слэм двинулся к центру ринга, но ноги казались резиновыми, а кулаки весили по тысяче фунтов каждый. Нейтронный Малыш превратился в расплывчатое пятно, кружившее вокруг, словно волк вокруг ягненка. Слэм вертелся, стараясь не выпускать Малыша из виду.

На секунду он потерял его. Моргнул, стараясь прочистить глаза и разглядеть противника.

Каким-то образом Малышу удалось подкрасться и ослепить его. Слэм видел приближающийся кулак, но был не в состоянии увернуться. Почувствовал удар, ощутил, будто медленно плывет в горячем влажном воздухе, услышал удар — это он сам упал лицом вниз на ковер. Услышал счет рефери и орущую толпу. Но ведь они договаривались снимать в тишине и только потом добавить звук.

Внезапно он оказался в медпункте. Над ним склонилась сестра, рядом стояли Кэти Хили и Вальдез.

Сестра сказала:

— Этот человек не ранен. Посмотрите, все эти синяки и ссадины — грим. Он просто истощен. Ему нужно немного отдохнуть.

Вальдез сказал:

— Он сможет работать завтра? Ну и бой получился! Боже, Кэти, ты не поверишь. Эта сцена сделает фильм хитом. Корнеллу понравится. Помнишь Керка Дугласа в «Чемпионе»? Как ты думаешь, он сумеет… как его зовут?

Кэти сказала: «Барнс».

— Сумеет он завтра работать? Мы сможем завтра снимать без него, с 282-й по 304-й. Сделаем вставки в выходные, даже в понедельник. Все равно не закончим до следующей пятницы.

Бэнгер закрыл глаза. Он слышал, как Вальдез сказал:

— Возьми выходной. Даже два. Возвращайся в пятницу, мы сделаем вставки, Барнс. На этом твои сцены кончатся. Ты хорошо поработал, старый тигр.

Бэнгер промычал что-то вроде благодарности.

Он загнал «Понтиак» на стоянку позади бара, чувствуя себя на тысячу процентов лучше. Целый день в постели — вернее, на кушетке. Несколько раз плотно перекусил. Пара долгих горячих ванн.