Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 6



Джерри Вальдез стоял возле железных ступенек, ведущих к рингу. Он сказал:

— Дела идут неплохо. Мы укладываемся в сроки и в бюджет. Компания и студия это оценят. Но нам придется форсировать работу. Сегодня предстоит снять еще одну сцену. Снимать будем тремя камерами, поэтому всех прошу подтянуться. Договорились?

Бэнгер огляделся. Все вокруг кивали, выражая готовность отдать свои силы ради успеха «Нейтронного Малыша».

Вальдез сказал:

— Попрошу Марка Коула, Слэма, глашатая занять свои места. Я не буду повторять, как важно следить за разметкой. При трех камерах необходимо постоянно оставаться в фокусе, не закрывая друг друга. Здесь нет примадонн. Мы все профессионалы, верно?

Все согласились.

Пока Вальдез произносил свою тронную речь, Бэнгер стоял с поднятыми руками. Реквизитор прилаживал ему перчатки. Бэнгер как бы нечаянно припал на одно колено, чтобы разглядеть свою первую марку. Хорошая широкая красная полоса на ковре.

Он встал и еще раз посмотрел на разметку. Она расплывалась, но была вполне различима. Бэнгер встал носком на первую марку. Наводчик фокуса поднес к его носу конец рулетки и сказал:

— Подержите это.

Бэнгер ухитрился зажать ленту между большим пальцем и самой перчаткой. Наводчик фокуса отошел к камере и сказал:

— О'кей, спасибо.

Бэнгер отпустил конец рулетки.

Глашатай занял свое место, Хью Китинг — свое, и они несколько раз прогнали сцену.

Затем Вальдез велел снимать, вместе с несколькими помощниками просмотрел видеозапись, затем посовещался с кем-то, очевидно, с автором сценария. Затем они обсудили что-то с глашатаем и сделали еще один сухой прогон. Текст глашатая сократили.

Между съемками Бэнгер разглядывал ряды зрителей. Он заметил знакомое лицо в первом ряду, женщину, сидящую между двумя поддельными знаменитостями. У нее были блестящие волосы медового цвета и сексуальное зеленое платье. Без очков Бэнгер не мог разглядеть деталей, но знал, что это была Хелен Сильвер, исполнительница главной женской роли.

Статист-сплетник сказал, что раньше ее звали Элли Сильверстейн. Ей пришлось хорошенько поработать над своим носом. Ее привычка пудрить носик изнутри довела ее до столкновений с правосудием и реабилитационных программ и чуть не стоила ей карьеры. Теперь она в энный раз пыталась вернуться в кино, снималась в еженедельном сериале и надеялась вновь попасть на большой экран.

Сцену с глашатаем закончили снимать к половине восьмого. Вальдез объявил начало съемок завтра в пять тридцать.

Пока актеры и статисты расходились, техники уже начали демонтировать площадку.

Кэти Хили перехватила Бэнгера, когда он направлялся к «Хонде». Он оделся, не приняв душа, и торопливо шагал между трейлерами, когда Кэти высунулась из студийного трейлера и ухватила его за плечо.

Она сидела с седым мужчиной в твидовом костюме. Седой пожал Бэнгеру руку.

— Мелдрам Корнелл, — сказал он.

Бэнгер хотел было назвать себя.

Корнел сказал:

— Я знаю, кто вы. Просто хотел поблагодарить вас за то, что подключились в последний момент. Кэти рассказала вам, что произошло с вашим предшественником. Знаете, нам здесь приходится поддерживать дисциплину, как на корабле. «Нейтронный Малыш» — это вам не «Роки». — Он сделал паузу. — И не «Небесные врата».

Корнелл и Хили рассмеялись. Бэнгер присоединился. Ему приходилось слышать это и раньше.

Кэти Хили протянула ему толстый сценарий, разноцветные страницы которого были скреплены медным зажимом. Она сказала:

— Можешь взять это домой и прочитать, Бэнгер. Это номерная копия. Смотри, не потеряй. Завтра снимаем сцены со 171-й по 199-ю. Почитай их. Увидимся утром.

Он понял, что теперь можно идти. Повернулся и направился к «Хонде». Это была модель с квадратным задом, забавный такой пикапчик. Именно поэтому Чим Хью и купил ее. И еще — она была дешевая. Об этом свидетельствовал ржавый корпус и выхлоп, который не прошел бы беспристрастного экологического контроля.

Бэнгер гнал «Хонду» со всей скоростью, на которую хватало смелости, сверяясь с дешевыми цифровыми часами, укрепленными на приборной доске. К тому времени, как он добрался до дома Чима, было уже четверть девятого. Чима, конечно, уже не было в Голливуде. Бэнгер направился в Санта-Монику.



Он заехал на стоянку бара «У Тигра», выходящую на Олимпик. В понедельник вечером бар бывал пуст, дела не шли. Но трио Уэйна Мастерса дорожило каждым заработанным никелем, и владелица бара разрешала им играть за чаевые и ничтожные проценты от выручки.

Пара черно-белых машин приткнулась перед нудистским баром на другой стороне Олимпика. Бэнгер снял и протер очки, чувствуя себя совершенно одеревеневшим после дня работы. Ему было совершенно необходимо постоять под горячим душем, но сначала все-таки хотелось зайти в бар, сказать Чиму, что «Хонда» на месте, и оставить несколько долларов в кассе бара.

В нудистском баре напротив, по всей видимости, что-то случилось, причем совсем недавно, поскольку толпа на тротуаре только-только начала собираться. Бэнгер разглядел лежавшее тело, над ним склонился коп, приставивший пистолет к голове подозреваемого. Бедолага на тротуаре с виду напоминал старшеклассника. На нем была бейсбольная кепка козырьком назад.

Другой юнец выбежал из нудистского бара, размахивая автоматом. На нем была такая же кепка, на щеке огромный шрам. Коп на тротуаре вскинул пистолет, целясь в выбежавшего.

Парень, лежавший на асфальте, неловко замахнулся кулаком. Движение казалось неуклюжим, поскольку он лежал лицом вниз, но удар точно пришелся по запястью копа. Подросток, выбежавший из бара, сделал одиночный выстрел, и коп упал. Оба парня стремительно скрылись за углом. Из бара высыпало несколько полицейских; они прыгнули в черно-белые машины и включили сирены и проблесковые маячки.

Дверь в бар «У Тигра» распахнулась, и оттуда, громко ссорясь, вышла парочка. Бэнгер проскользнул внутрь и дал глазам привыкнуть к сумраку, более густому, чем на улице.

На низкой эстраде трио играло слащавую версию какой-то известной мелодии. Бэнгер разобрал, что это было «Тело и душа». В баре была занята половина стульев у стойки и примерно треть столов. Хозяйка бара Дороти сидела в своей кабинке на возвышении.

На ней был золотисто-коричневый ангорский свитер и золотая с французской эмалью брошка в виде тигра. На груди висели часы на цепочке.

— Бэнгер, как дела?

Он сказал:

— Хорошо, Дороти. Я страшно устал, но у меня все очень хорошо.

— Чим сказал, ты работаешь.

— Да. Играю боксера.

Она рассмеялась.

— Чим тут рвал и метал.

Бэнгер сказал:

— Это из-за машины. Я знаю.

— Теперь ты ему должен.

— Я знаю.

— Хочешь столик?

Бэнгер покачал головой.

— Перекушу в баре. Можно я оставлю ключи для Чима? Сам доеду на автобусе.

Дороти сказала:

— Лучше не надо. Чим хотел тебя видеть. Подожди немного и поговори с ним во время перерыва. Кстати, Уэйн раздобыл нового мальчишку для оркестра. Говорят, играет не хуже Чета Бейкера. Ты бы послушал.

Бэнгер устроился на стуле у бара. По одну сторону от него пьяница тихо плакал посреди рюмок с «Пшеничной». На затылке у него была мягкая шляпа, как у персонажа ночного фильма. По другую сторону остролицая женщина неистово курила и царапала карандашом в блокноте какие-то цифры; время от времени между двумя глубокими затяжками она, не поднимая головы, отхлебывала из высокого стакана.

Бармен дал Бэнгеру чашку кофе. Официантка принесла отбивную с печеной картошкой.

Уэйн Мастере представил мальчика, который должен был сыграть, как Чет Бейкер. Паренек с виду походил на долговязого старшеклассника. На нем был спортивный пиджак и рубашка с отложным воротничком и узкий галстук. Наверное, он попал в бар через дыру во времени. Чистые 50-е годы.

Парень махнул Чиму своей трубой, и тот начал медленный проигрыш на контрабасе, напоминавший биение сердца. Уэйн Мастере уселся за рояль, Майк Лe-Кант устроился за ударной установкой, и оба уставились на мальчика.