Радость

Обеспечение выживания, будучи представлением инстинкта самосохранения, является одной из первостепенных функций эго. Оно достигает этого выживания благодаря имеющейся у него способности привязывать сиюминутную реакцию тела к внешней окружающей действительности. С помощью имеющихся у него средств контроля над произвольно сокращающимися мышцами эго осуществляет управление всеми теми телесными функциями, которые могут повлиять на выживание. Но, подобно генералу, который, вкусив власть, даваемую командным постом, превращается в диктатора, эго упорно не желает распроститься со своей гегемонией. Невзирая на тот факт, что опасность осталась в далеком прошлом — испуганный ребенок теперь превратился в независимого взрослого, — эго никак не может позволить себе принять новую реальность и расстаться с тем контролем, которым оно располагало. Теперь оно превращается в супер-эго, которое настаивает на лежащей на нем прямой обязанности сохранять за собой полный контроль; при этом оно угрожает, что в случае отказа от предоставления ему подобного статуса результатом явится всеобщая анархия в организме и личности. Мне хорошо известны многие мои пациенты, которые, будучи вполне независимыми взрослыми людьми, продолжали бояться своих родителей и опасались даже открыто разговаривать с ними. Оставаясь с родителями один на один, они трусили и дрожали, словно перепуганные собачонки. Когда в результате проведенной терапии они обретали мужество свободно обращаться к своему родителю, то бывали потрясены и изумлены тем, что этот человек, казавшийся им столь угрожающим, при ближайшем рассмотрении вдруг переставал быть тем чудовищем, которого они всю жизнь боялись.

Различие между эго и супер-эго состоит в том, что первое из них обладает способностью отказываться от контроля и управления, когда ситуация позволяет это сделать. Применительно к супер-эго дело обстоит совершенно иначе. Весьма немногие люди, практически никто не умеет сознательно расслабить свои судорожно стиснутые челюсти, напрягшиеся шейные мышцы, сократившуюся мускулатуру спины или свои одеревеневшие и затекшие от напряжения ноги. В большинстве случаев они даже не воспринимают факт наличия такого рода напряженного состояния и того бессознательного контроля, представителем и выразителем которого оно является. Многие люди чувствуют напряженность в своем теле по причине тех болезненных ощущений, которые она порождает, но не имеют при этом ни малейшего представления о том, что и указанное напряжение, и вызванная им боль являются результатом того, как они функционируют или как они себя держат. Некоторые даже рассматривают подобную жесткость, или ригидность, тела как признак силы, как доказательство того, что они сумеют противостоять любым возможным превратностям судьбы, что они не будут сломлены стрессом и не поддадутся ему, что они сумеют вынести всякий дискомфорт или дистресс. Я убежден, что мы становимся народом борцов за выживание, которые настолько боятся болезней и смерти, что просто не могут жить как свободные люди.

Такого рода страх перед полным отказом от контроля и управления со стороны эго является основной причиной нашего недовольства судьбой и широко распространенного ощущения, что «нет в жизни счастья». Тем не менее большинство людей не осознают, до какой степени они полны страхов. Каждая имеющаяся в теле хронически напряженная мышца — это напуганная мышца; иначе она не противилась бы с таким упорством и цепкостью потоку проходящих через тело чувств и жизненных сил. Это еще и разгневанная, сердитая мышца, поскольку гнев является естественной реакцией на принудительно наложенные ограничения и на отсутствие свободы. И, кроме всего прочего, здесь также имеет место печаль из-за потери даже потенциальной возможности пребывать в состоянии приятного возбуждения, когда кровь энергично циркулирует, а тело словно вибрирует и его пронизывают волны позитивного возбуждения. Подобное состояние телесной живости представляет собой физическую основу для того, чтобы иметь возможность испытывать радость, — об этом прекрасно знают многие религиозные люди. И когда члены секты трясунов начинают трястись, когда святые или юродивые впадают в исступленный транс, а бродячие дервиши кружатся в загадочном танце до тех пор, пока не достигнут экстаза, то они поступают так именно в поисках подобного состояния радостного возбуждения.

Радость — это переживание, бесспорно связанное с религией. В религии ее принято связывать с тем, что человек вверяет себя Всевышнему и признает Бога и его милость. Сердцевиной библейской веры является предписание: «Вы должны возрадоваться перед лицом Бога, вашего Господа и Повелителя». Это утверждение (Второзаконие, 2:13) было обращено Моисеем к детям Израиля, после того как они благополучно спаслись из тяжкого египетского пленения. На древнееврейском языке слово «радость» звучит как «гул». Первоначальный смысл указанного слова — «кружиться волчком под влиянием сильной эмоции». Это слово, которое псалмопевец порой применяет для описания Бога, изображает его вращающимся в выражении величественного восторга.

В Новом Завете (Иоанн, 15:11) Иисус говорит о том, что в соответствии с провозглашаемым им учением все его истинные ученики должны испытывать радость. Во Втором Послании Иоанна Богослова (12) он говорит следующее: «Надеюсь прийти к вам и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна». Христианство учит, что пребывать в единении с Господом, Отцом нашим, — это значит испытывать радость.

Еще одну точку зрения на радость выразил знаменитый немецкий поэт Фридрих Шиллер в своей оде «К Радости», где о радости говорится так: она была выкроена из божественного пламени силой, которая взяла для этого благого дела цветок, только что распустившийся из бутона, добавила к нему огня, взятого от солнца в небесах, и породила сферы путем вращения безграничного эфира.

Все эти образы заставляют думать, что Бога, пребывающего в небесах, можно отождествить с теми космическими силами, которые создали звезды. Из всех этих бесчисленных звезд самой важной для жизни на Земле является наше Солнце. Это от него исходит божественное пламя, это оно являет собой ту вращающуюся сферу, лучи которой делают землю плодоносной. Своим сиянием оно освещает и обогревает Землю, давая движущий импульс тому безостановочному коловращению, тому танцу, имя которого — жизнь. Ведь многих божьих тварей и существ пробуждение в ясный, солнечный день наполняет ясно видимой радостью. А такое создание, как человек, особенно чувствительно к божественному огню нашего светила. Потому нет ничего удивительного в том, что уже древние египтяне поклонялись Солнцу как божеству. Да и у славян есть бог Солнца: Ярило.

Рабиндранат Тагор, индийский ученый, писатель и мудрец, также говорит о радости в терминах естественных, природных процессов: «Принуждение вовсе не является окончательным взыванием к человеку, а вот радость является, и радость присутствует везде. Она — в зеленом ковре травы, устилающем землю, в голубой безмятежности неба, в не ведающем усталости роскошестве весны, в молчаливой воздержанности зимы, в буйной плоти, которая делает живой нашу телесную оболочку, в идеальной уравновешенности и гармонии человеческого облика — благородного и возвышенного — перед лицом всеобъемлющего и безостановочного процесса жизни, в осознании всех наших сил и возможностей… Лишь тот постиг окончательную истину, кому ведомо, что весь мир, вся вселенная — это творение радости».

«Но как же тогда быть с печалью?» — может спросить кто-то. Все мы знаем, что в жизни есть место и печали, и горю. Они приходят к каждому из нас, когда мы лишаемся одного из тех, кого любим, когда мы теряем силы и возможности в результате несчастного случая или болезни, когда мы разочарованы в своих надеждах и чаяниях. Но точно так же как день не существует без ночи, не бывает и жизни без смерти, а радость не может существовать в дистиллированном виде, без примеси печали. В жизни есть место боли, равно как и удовольствию, но мы в состоянии соглашаться с фактом наличия боли лишь до тех пор, пока не оказываемся погруженными в нее. Мы можем согласиться с потерей, если знаем, что не осуждены горевать непрерывно и очень долго. Мы в состоянии принять ночь, поскольку знаем, что вслед за ней непременно настанет день, и мы в состоянии принять печаль, если знаем, что к нам снова возвратится радость. Но радость может родиться лишь в том случае, если наш дух свободен. К сожалению, слишком многие люди пребывают сломленными, и для них радость невозможна до тех пор, пока этот слом не заживет и они не излечатся.