Страница 37 из 81
Разумеется, Саранск хоть и столица республики, но пространством размером с Манеж не располагает. Может быть, имело смысл потеснить на время экспозицию республиканского художественного музея и разместить выставку на двух площадках? Конечно, это хлопотно (закрывать стационарную экспозицию живописи, организовывать транспортное сообщение для зрителей между двумя корпусами и т.д. и т.п.), но проект того стоил. Многие достойные внимания работы приходилось буквально силой воображения вытаскивать из уплотнённого до предела экспозиционного пространства, чтобы составить о них адекватное представление.
Возможно, именно эта коммунальная сплочённость помешала организаторам до конца выстроить внутреннюю логику, так сказать, драматургию экспозиции. И опять трудно удержаться от сравнения с «актуалами». Их проекты всегда выстроены так, чтобы каждый объект производил на зрителя наиболее сильное впечатление. А в данном случае трудно было избавиться от ощущения, что главная задача состояла в том, чтобы уместить максимальное количество экспонатов на минимальной площади. Профессионалы, конечно, и при таком раскладе смогут отделить зёрна от плевел, а вот что делать публике неподготовленной? Как удержать её интерес к экспозиции, как помочь увидеть и оценить самое важное? На пресс-конференции по случаю открытия выставки и сами скульпторы, и искусствоведы, и музейщики в один голос твердили, что восприятие скульптуры – более сложный процесс, чем восприятие живописи, для этого нужны и особый свет, и простор, и масса других условий. Жаль, что соблюсти их все не очень получилось. В кулуарах то и дело раздавались жалобы на то, что не успели расставить всё так, как хотелось, хотя и организаторы, и сами авторы перед открытием три последние ночи кряду работали не покладая рук, но это уже наша общая русская беда – аврал накануне сдачи. Что именно сдаётся – спектакль, выставка или заводской цех не имеет значения.
Трудности, с которыми пришлось столкнуться и организаторам и участникам выставки, носят объективный характер. Деньги, время, квадратные метры выставочной площади – ресурсы точно измеряемые и весьма ограниченные. Но это, если можно так выразиться, подводная часть айсберга, которая известна только посвящённым. Обычный посетитель, привлечённый на выставку простым человеческим любопытством, об этом не знает и знать не должен, как не знает зритель о том, что творится за кулисами, пока он из мягкого кресла наблюдает за премьерой. И тот и другой судят о художественном событии по результату – тому впечатлению, которое останется в них, когда они выйдут из зала. И об этом впечатлении нужно заботиться не меньше, чем о том, чтобы должным образом представить на выставке всех, кто этого заслуживает. В противном случае трудно будет упрекать в предвзятости и тенденциозности своих оппонентов из числа адептов актуального искусства, кричащих во весь голос о том, что реалистическое искусство себя изжило и никому (читай: современному амбициозному и нацеленному на личный успех человеку) не интересно.
В ФЛИБУСТЬЕРСКОМ СИНЕМ МОРЕ
Кстати, об амбициях и личном успехе. Актуальное искусство разыгрывает их как козырную карту каждый раз, когда провозглашает появление очередного «гения», какого раньше свет не видывал, снова и снова попирая традиции русского искусства. Каждый берущий в руки кисть или резец вправе заявить: я не «тварь дрожащая», а совсем даже наоборот и посему «право имею». То есть в переводе на язык повседневности это означает: «что хочу, то и ворочу, благо галереи выставляют, а «ценители» покупают». Полуподпольное некогда искусство сегодня отстаивает себя как официальное, более того – как единственно возможное. Так «джентльмены удачи» бороздят моря и океаны от Старого Света до Нового, наводя страх и ужас на всё подвластное им пространство. А корабль реализма, с пробоинами по обоим бортам и драными парусами, отваживается лишь на каботажное плавание в своих «территориальных водах». И дело тут не только в отсутствии средств и искреннем внимании со стороны государства. Думается, что не менее важно, чтобы что-то изменилось в самосознании и команды этого корабля (за своё право творить, не отступая от своих принципов, не подрывая традиции отечественного искусства сегодня надо бороться, и весьма решительно), и всего общества.
А в существующих условиях сохранить школу, передавать из рук в руки мастерство особенно трудно. Выставка ещё раз показала: трудно – не значит невозможно. Ни слащавой салонной пластики, ни монументального китча, ваяемого исключительно из коммерческих соображений, здесь и духу не было. Псевдофилософских абракадаброподобных инсталляций – тем более. Что, несомненно, радует. Вселяет надежду и ещё один весьма симптоматичный факт: подавляющее большинство работ – портреты. Не только славных предков наших, к коим мы взываем о помощи, чтобы пережить смутные времена. Главные герои выставки – наши современники: врачи и военные, рыбаки и спортсмены, композиторы, поэты, художники и просто нянюшки. Значит, как ни сетуем мы на наши нелёгкие времена, как ни ругаем их, всё равно они нам дороги. Они – наши. Времена ведь, как известно, не выбирают. Может быть, XXI век станет веком скульптурного портрета? Не только человека, но и дел его. Ведь и уже успевшие стать знаменитыми «Мамонты» Андрея Ковальчука, установленные в Археопарке Ханты-Мансийска, это, если зреть в корень, тоже своего рода портрет, причём нашего времени.
Однако были работы, хоть и пытающиеся держаться в рамках реализма, тем не менее удивляющие своей бездушностью. К примеру, обнажённые женские торсы, коих на выставке можно было насчитать чуть не полдюжины. Чем внимательнее их рассматриваешь, тем сильнее искушение заподозрить их авторов (все они принадлежат к сильной половине человечества) в женоненавистничестве или катастрофически неудавшейся личной жизни. Впрочем, у прекрасной половины тоже всё, как оказалось, отнюдь не беспроблемно: полуобнажённые влюблённые обнимают друг друга весьма холодно и почему-то не смотрят друг на друга. Автор этих строк насчитала целые три такие работы, принадлежащие дамам разного возраста.
Однако проводить здесь гендерные исследования мы всё же не станем. Запомнилась выставка всё-таки не этим. Среди работ просто хороших и хороших во всех отношениях были такие, от которых невозможно было отойти. К ним хотелось возвращаться снова и снова, они цепляли память и поселялись в её недрах настолько прочно, что их присутствие где-то там, в глубине, ощущается до сих пор и вряд ли скоро исчезнет. «Слепые» Александра Капралова – материализовавшиеся персонажи Брейгеля, бредущие к пропасти ещё более страшной, чем их «предшественники». «Потребители» Александра Попова – исполненный горькой иронии взгляд на тех, кто пытается купить себе счастье на дешёвой распродаже. «Перед распятием» Геннадия Правоторова – немое утешение тем, кому уже не под силу нести свой крест и верить. И возможно, самая романтичная и в то же время самая философская работа на этой выставке – «Корабль судьбы» Ивана Мельникова. Дон Кихот, стоящий на корме утлого судёнышка, поднятого ввысь крутой волной. Паруса разорваны в клочья, но спина его пряма, рука сжимает копьё, глаза всматриваются вдаль. Интересно, что он там видит?
Виктория ПЕШКОВА, САРАНСК–МОСКВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии: