Страница 62 из 140
А затем приказал: «Вот возьмите эту брошюру, идите в подвал и скажите, чтобы они ее выучили. Вы, как учитель, все внимательно прочитайте, проведите собеседование и, если кому что не понятно, растолкуйте. Маркс и Энгельс великие немцы — писали четко и понятно. И скажите, что я буду принимать экзамены. Кто хорошо будет отвечать, того выпущу». Ну и немцы старались. Мы снова с начальником заставы выпустили всех задержанных, а когда приехал из города Петров, ему объяснили, что приняли от немцев экзамены и все они, мол, отвечали на «отлично» — и уж точно бросятся в библиотеки изучать труды Маркса и Энгельса. Он смеялся вместе с нами.
Как-то раз мне пришлось переводить разговор одного агента нашей разведки, которого встречал наш высокий чин, и немец после делового доклада рассказал со смехом, что в Гамбурге на известном «рыбном рынке» продавцы селедки смеются, когда узнают, что покупатель из советской зоны: «Берите побольше селедки и идите через Зальцведель. Там советский комендант прикажет съесть ее всю». А затем добавляют со смехом: «Жажда так велика, что можно выпить весь водопровод». Не знаю, повлиял ли этот рассказ на судьбу старшего лейтенанта Петрова, только он после этого разговора был переведен служить в Союз…
На демаркационную линию часто выезжали всевозможные комиссии для проверки и оказания помощи войскам. Одну из таких комиссий, помнится, возглавлял командир 79-го стрелкового корпуса генерал-полковник Яков Тимофеевич Черевиченко. Штаб корпуса дислоцировался тогда в Штендале. В этот корпус входила и наша дивизия. Черевиченко был старый служака. Он командовал в Гражданскую войну кавалерийским полком, а в период Отечественной войны корпусами, армиями и фронтами. Генералы, которые с ним служили, в своих мемуарах отмечали, что он был лично храбр, знал хорошо военное дело, но в начале войны имел слабость — преждевременно бросать в бой полученное пополнение и переданные в его распоряжение для подготовки к наступлению части и соединения. В боях за Берлин он командовал стрелковым корпусом…
Дело было на КПП Мариенборн, на автостраде. Я сидел в своей комнате и просматривал иностранные газеты и журналы, которые проезжавшие оставляли там, и их накопилось много. В этой прессе бывали интересные материалы, и такая работа входила в мои служебные обязанности. В западной прессе, как известно, публикуются и снимки не для пуритан, которыми старались казаться на людях наши идейные вдохновители. Вдруг в мою комнату зашел полковник. Я встал и приветствовал его. Он сразу же обратил внимание на красочные журналы с обнаженными женщинами, начал их перелистывать и спросил:
— А вы что, умеете их читать?
— Да, немного понимаю, — отвечаю.
— Как ваша фамилия?
— Литвин.
Полковник сгреб всю эту пачку со стола и, не спросив о должности, возмущенный, ушел. Я в душе смеялся над этим ретивым работником политотдела корпуса, ибо я его ранее видел на собраниях. Мне уже было известно, что с инспекцией приехали командир корпуса, командир дивизии и полка и другие офицеры, которые разместились в большой комнате, где обычно проводили занятия с солдатами офицеры роты. Через несколько минут ко мне в комнату вбежал сержант-дежурный по роте и передал приказ прибыть в Ленинскую комнату к командиру корпуса.
Я медленно шел, обдумывая свое положение и как мне следует вести себя при встрече с высоким начальством. И вот я вхожу в комнату. За столом сидит командир корпуса. На столе лежат отобранные у меня журналы и газеты, а среди офицеров заметил моего начальника разведки, готового расхохотаться. Я доложил четко и громко:
— Товарищ генерал! По вашему приказанию военный переводчик лейтенант Литвин прибыл!
Генерал встал из-за стола, подал мне руку и задал вопрос:
— Товарищ Литвин, доложите, пожалуйста, обстановку на демаркационной линии. Кто несет охрану с английской стороны?
Я подошел к карте, которая висела на стене, взял указку и со знанием дела спокойно доложил, кто несет охрану, кто командиры подразделений англичан и т. д. Генерал еще задавал вопросы по существу дела, а я ему отвечал. Он остался доволен моими ответами и затем спокойно спросил:
— А куда вы деваете эти журналы и газеты после просмотра?
— Все интересное отправляю или лично привожу в разведотдел подполковнику Щекотихину, а ненужное сжигаю.
Я обвел глазами присутствующих и увидел, что они готовы все расхохотаться, да только привычка и выдержка им не позволяли этого, а политработник сидел весь красный, поняв, в какую конфузную ситуацию он попал.
Генерал пожал мне руку, пожелал успехов в работе, а я, забрав прессу, вышел. Когда закрылась за мной дверь, в этом зале раздался громкий хохот. Потом мне рассказывал подполковник Щекотихин, что генерал Черевиченко сказал полковнику:
— Что, может быть, вы будете читать эту прессу и искать в куче дерьма так нужные нам сведения?
Впоследствии офицеры часто по поводу и без повода потешались над этим служакой. Нужно отдать должное, что тот политработник, встретившись со мной через месяц, подошел, поздоровался и сказал:
— Да, поспешишь — людей насмешишь. Извините, что так получилось, но мне больше досталось, и поделом…
За годы существования СВАГ (9 июня 1945 г. — 10 октября 1949 г.) сотрудничество с немецкими друзьями распространялось на все сферы общественной жизни. Особое значение в той ситуации первых послевоенных лет имело идеологическое сотрудничество. Мы печатали для немцев много литературы, плакатов, листовок, выпускали газеты и книги. Кроме того, печатали переводы авторов различных стран, и в том числе советских литераторов.
Благодаря энергичным мероприятиям по восстановлению народного хозяйства в восточной зоне удалось избежать массовой безработицы. Решающую роль в этом вопросе сыграла репарационная политика Советского Союза: сохранение в виде Государственного акционерного общества большой доли того промышленного потенциала, на демонтаж которого наша страна имела все права. В 1945 году было демонтировано 676 предприятий, а передано немецким органам самоуправления 3800.
В это время шла активная борьба за сохранение мира в Европе, ибо нам были хорошо известно высказывания Даллеса в 1946 году: «Германия с ее возможностями представляет наряду с атомной бомбой огромную силу, и ее ни в коем случае не следует выпускать из своих рук».
А Уинстон Черчилль 19 сентября 1946 года под сводами Цюрихского университета призывал к созданию «Соединенных Штатов Европы». Он огласил свое видение Европы, программу ее экономического и государственно-политического восстановления на руинах Второй мировой войны. «Первым шагом в воссоздании европейской семьи, — с уверенностью заявил он в притихшем от напряжения зале, — должно быть партнерство между Францией и Германией». Для миллионов французов, переполненных в то время страшной ненавистью ко всему немецкому, черчиллевский шокирующий призыв был равносилен жуткой ошибке.
Тогда, в 1946 году, его задача была — сблизить французские, германские и другие народы западных стран Европы, а их страны сделать буфером против растущего влияния СССР.
Он же призывал к постепенному формированию «Соединенных Штатов Европы». Черчилль не хотел, чтобы в «федеральную Европу» вступала Англия. И позже, в начале 60-х, он в буквальном смысле воспротивился присоединению Лондона к «общему рынку». В Лондоне мечтали о том, чтобы свысока наблюдать за европейскими процессами, не допуская в свой дом на острове никаких веяний с материка. Правы ли или не правы британцы, судить не нам. Мы можем только констатировать кое-какие результаты. К примеру, валовой национальный продукт Франции сейчас превысил британский показатель в 1,3 раза, а германский выше аж на 80 процентов британского!..
В начале ноября 1949 года в Берлин прибыл чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза Г. М. Пушкин и вручил свои верительные грамоты президенту ГДР Вильгельму Пику. История Германии знала многие формы государственного устройства — мозаику феодальных княжеств, германский рейх, Веймарскую республику и третий рейх нацистов. Теперь же на немецкой земле возникло принципиально новое государство, ставившее целью построение социализма.