Страница 3 из 3
— Бабушка! Там, за окном! Я вижу Рю! Он в парке с этими противными братьями Мак-Доннел.
Бабушка приложила палец к губам:
— Ш-ш-ш, давай посмотрим, что происходит сейчас.
Две головы, седая и черноволосая, склонились над белой бумагой, где сейчас отчетливо был виден Рю, а рядом веснушчатый Мак-Доннел — оба скатывали самокрутки, спрятавшись за облетевшим дубом. Пэт Мак-Доннел зажег свою самокрутку пластмассовой зажигалкой с желто-зелеными леопардовыми пятнами и передал ее Рю.
— Вот, Ронни.
— Спасибо. — Рю зажал зажигалку двумя пальцами и крутнул колесико. Из отверстия послушно вырвалось пламя, но прежде, чем Рю успел поднести его к самокрутке, зажатой в губах, огонь потух.
— Черт! — выругался Рю, вновь вызывая пламя к жизни.
На этот раз ему почти удалось донести огонь до белой палочки, пока он не погас. Легкий ветерок прокатился по опавшим дубовым листьям со звуком, напоминавшим сухой смешок.
И в третий раз его опять постигла неудача. Пэт наблюдал за ним, привычно держа дымящуюся самокрутку двумя пальцами. Он хихикнул, и Рю покраснел.
— Что-то не так, Пэт?
— Ага, это у тебя кое-что не так, — фыркнул Пэт.
— У тебя дурацкая зажигалка, — сказал Рю, швырнул ее в грязь и принялся рыться в карманах.
На спичечном коробке, который он достал из кармана, красовалась эмблема ресторана «Тигриный Коготь». Это были хорошие спички, но ни одну ему не удалось заставить разгореться. Горящие головки падали к его ногам, сдуваемые легким ветерком.
Пэт был слишком ошарашен, чтобы продолжать хихикать; его самокрутка почти догорела, бледно-голубые глаза округлились. Он был так поглощен зрелищем падающих спичечных головок, что едва заметил, как Рю вынул у него из пальцев окурок.
Ветерок этот был вызван ками, и бабушка слышала, как Юкари хихикает над его проделками.
— Черт! — вновь выругался Рю. — Я иду домой, Пэт.
Пэт вяло помахал, а Рю сунул руки в карманы и решительно зашагал прочь. Позади него ветер вздымал облачка пыли, словно кто-то фыркал от смеха.
Птичка, примостившаяся на носике старого чайника, весело свистела, сообщая о том, что вода кипит. Залив кипятком чайные листья, бабушка взглянула на часы. Дети запаздывали. Погода стояла неважная; автобусы могли ходить с перебоями. И все же вот уже несколько недель, как Рю и Юкари не задерживались после школы.
Она с беспокойством подошла к столу, где кисти, чернила и бумага уже ждали детей на урок. Юкари проявляла способности к суми-э, Рю, как и его бабушка, предпочитал иероглифы. И все же каждому из них предстоял долгий период ученичества прежде, чем они смогут звать бога. Неужели им надоело?
Она импульсивно взяла свою любимую кисть с бамбуковой ручкой и опустила ее в разведенные чернила. С каждым выдохом она рисовала по черте, пока не написала иероглифы, обозначающие мальчика, девочку, повозку (вместо автобуса) и окно, чтобы смотреть через него.
Ками сегодня был добр, и черные линии превратились в потрепанный желтый автобус на запруженной транспортом улице. Бабушка узнала перекресток недалеко от дома, увидела, как Рю и Юкари выходят на остановке. Она дала картинке раствориться, уловив при этом обрывки разговора.
— Ронни, не хочешь пойти немного проветриться? — спросил юный Мак-Доннел. Он сделал пальцами жест, словно сворачивал невидимую самокрутку. — У меня кое-что есть.
Рю покачал головой:
— Не могу, Пэт, нет времени на эту ерунду. Бабушка обучает меня боевым искусствам.