Книга желаний

Стражник еще возился с замком камеры, а я уже слышала его запах. Ильяс. Здоровенный малый, сильный и быстрый. В другое время я только порадовалась бы встрече с подобным противником, а сейчас… Сейчас мне уже все равно.

— Эй, ты! — стражник стоял на пороге, не решаясь зайти внутрь. — Выходи давай!

Ильяс осенил себя крестным знамением. Глупый. Для да-ори этот дурацкий обряд не большая преграда, чем чеснок, который люди развешивают на окнах.

— Давай, быстро. Тебя князь кличет, — парень помахал перед собой факелом. Ну-ну, много ему это факел поможет. Эх, пугануть бы его. Вынырнуть из темноты перед самым лицом, и зубами возле шеи щелкнуть… Так ведь Володару донесет… да и вообще, Ильяс — парень не вредный. Никогда надо мной не издевался, а один раз даже хлебом угостил, и факел, когда дежурил, оставлял. Нет, Ильяса обижать нельзя. Поэтому я подошла, как полагалось, медленно и с руками, поднятыми вверх. Он облегченно вздохнул.

— Ты это… я отомкну и давай вперед… Только без шуточек. Понятно?

— Понятно.

Вперед, так вперед. Даже интересно, что там, за пределами камеры: до сегодняшнего дня меня выводили разве что в пыточную, которая этажом выше, но в подобных случаях Володар являлся самолично.

Ильяс нервничал и не пытался скрыть свою нервозность, а меня завораживало биение его сердца. Тук-тук-тук. Быстро-быстро, мечется в груди маленькая пташка, просится на волю… Одно движение и пичуга обретет свободу… будет кровь, много горячей, ароматной крови, которая согреет, успокоит…

Нельзя. Нельзя. Нельзя.

Ошейник чуть сжимается. Предупреждает. Понимаю. Подчиняюсь.

— Князь серчает больно, — подал голос парень. От неожиданности я вздрогнула. Странно, со мной здесь еще никто не заговаривал. Отвечали — да. Смеялись. Унижали. Но не заговаривали.

— Ты, как войдешь, поклонись, — посоветовал Ильяс. — Он это любит, и в глаза не смотри.

— А куда смотреть?

— В пол. Да сама не заговаривай, коли обратится, отвечай.

— Спасибо, — странный человек. Знает же, кто я, а помогает. Не пойму.

— Только ты это… Не говори про меня, добре? С тобой запрещено разговаривать.

— Тогда не будем.

Я попыталась реконструировать план замка. Затея, в принципе, бесполезная — много ли поймешь, не выходя за пределы одной башни, но и расслабляться не следовало. Из подземелья вверх вела витая лестница. Делаем вывод — башня круглая, и, скорее всего, внешняя. Ступени каменные, а стены из железобетона. Весело тут у них, внизу: факелы, мечи, луки, гужевой транспорт, и тут же автоматы, пулеметы, крепости из бетона — полное безумие.

Смешение эпох, как говорил Карл. И еще про практическую пользу археологических раскопок. Про пользу понимаю, вон результат, у Ильяса на плече, явно из старых, довоенных запасов… сейчас автоматы не делают. Капсюльные пистоли — максимум.

— Что это за крепость? — вопрос я задала просто так, без особой надежды на ответ, но Ильяс отозвался.

— Вашингтон.

Надо же, как меня занесло. На старых картах имелся город с таким названием. Одна проблема — Вашингтон был столицей Америки, которая, если верить Карлу, затонула во время Последней войны. Посему сомневаюсь, что данная крепость — тот самый Вашингтон. Что ж, сформулируем вопрос по-другому.

— А на какой земле сей славный град стоит?

— Ну, ты даешь, — поразился стражник. — Святая Русь, где ж еще. Южный форпост.

Действительно, все более чем логично… Крепость Вашингтон, южный форпост Святой Руси… ни о чем не говорит.

Тем временем лестница закончилась, и путь преградила дверь, потемневшая от времени, тяжелая, укрепленная широкими полосами металла. В замочную скважину два моих пальца засунуть можно, вместе с когтями. Правда смысла в этом никакого нет, замок хоть и громоздкий, но хитрый, ковыряй сколько хочешь, все равно без ключа не отопрешь. Я пробовала.

Кстати князь, то ли сам догадался, то ли донес, кто из стражи, за эти фокусы велел переломать мне все пальцы. В воспитательных, так сказать, целях. Пальцы, конечно, зажили, но боль помнят, а замки и двери, ими украшенные, вызывают весьма естественное раздражение.

— Стань сюда, — Ильяс указал на пыльный угол и снял с пояса связку ключей. — И это… Не балуй!

Я кивнула. Куда мне баловать? Нет, можно было бы напасть сзади, полоснуть клыком по шее, вот тебе и кровь, вот тебе и ключи на свободу, и оружие в придачу. Тварь, уловив отголосок мыслей, предупреждающе кольнула холодом. Тварь не шутит. Тварь с радостью убьет меня. Именно из-за твари меня сопровождает не десяток вооруженных до зубов воинов из личной гвардии князя, а один Ильяс. Да и тот спокоен, вон, закинул автомат за спину, в замке ковыряется…

Даже обидно, право слово. В конце концов, Ильясу удалось справиться с замком, дверь открылась и мой провожатый, отступив в сторону, скомандовал.

— Давай, вперед.

Подчиняюсь. За дверью узкий — двое с трудом разминутся, а третий вообще застрянет — коридор. В таком обороняться удобно, один человек армию остановит.

— Направо. Налево. Вверх, — руководил Ильяс. А я старалась запомнить дорогу: авось, пригодится. Насколько же этот замок отличается от Орлиного гнезда. Коридоры, переходы, лестницы… одинаково серые, невыразительные, хоть бы картину какую повесили, или гобелен, все не так печально. А они даже на факелах экономили, для меня-то света предостаточно, а вот людям, наверное, неудобно.

— Пришли, — сказал Ильяс, остановившись перед очередной дверью, которая ничем не отличалась от прочих: те же темные дубовые доски, перехваченные толстыми полосами металла, те же массивные петли, вот только ручка выполнена в виде головы некого мифического существа да к тому же для вящей изысканности покрыта серебром. На морде зверя серебро поистерлось, обнажая исходный материал — самую обычную красную бронзу.

Ильяс, прикоснувшись было к бронзово-серебряному зверю, в самый последний момент одернул руку и постучал. Никогда прежде не доводилось слышать столь почтительного стука. Впрочем, князь Володар весьма и весьма ценил почтительность.

— Кого там несет? — грозный рык Володара разнесся по замку. Клянусь, даже стены съежились от ужаса, а мой храбрый охранник, тот вообще присел.

— Ильяс, ты что ли?

— Я.

— Тогда заходи, а не скребись, точно мышь в чулане! Провалиться твоей душе в преисподнюю!

Парень нервно перекрестился и, подтолкнув меня в спину, прошипел.

— Давай, иди, бесы бы тебя побрали!

Как и советовал Ильяс, я поклонилась, и князь удовлетворенно хмыкнул, небось, решил, что сломал упрямую нелюдь. Как бы не так. Я подчиняюсь не ему, а обстоятельствам, наградившим меня ошейником, но рано или поздно расплачусь по счетам. Не с князем, так с его детьми. Не с детьми, так с внуками. Время не имеет значения.

Надеюсь, я поклонилась достаточно низко, чтобы удовлетворить его самолюбие.

— Вижу, мы достигли понимания, — это не вопрос, князь констатировал факт. Что ж, мне остается молчать и разглядывать пол: покорный слуга не должен смотреть в глаза хозяину.

— Умная девочка. Воняет от тебя.

Еще бы. Сколько я уже в том подвале сижу? Месяц? Два? Год? Вечность в окружении гнилой соломы и разлагающейся плоти. Ведро в качестве нужника. И аромат старой крови как единственная более-менее приятная нота в какофонии запахов. Володар заботился о пленнице, и меня периодически подкармливали. Вот только тела оставались в камере, по нескольку дней, зачем — непонятно, я, что бы там люди не говорили, трупами не питаюсь. И трупная вонь мне неприятна. Как и крысы. Ненавижу крыс. Пожалуй, даже больше, чем князя. Бегают, шуршат, царапают камень коготками, а, стоит уснуть, какая-нибудь серая тварь обязательно цапнет. Или за палец, или за ухо. А один раз к горлу подобралась.

— Молчишь, — князь разглядывал меня, точно видел впервые в жизни. Ну-ну. Смотри. Любуйся делом рук своих. Гордись, что удалось усмирить такого зверя. От Володара шел кислый запах пота, дыма и розового масла. Скорее всего, перед нашим приходом служанку какую-нибудь щупал.