Страница 2 из 9
– Андрюша, мне нужно к вам приехать.
Мой категоричный тон его насторожил.
– Что-нибудь случилось?
– Да. То есть ничего... ничего не случилось. Просто я должна с вами поговорить.
– Приезжай, конечно, – ничего не понимая, вежливо пригласил сын, принимая это за очередную блажь покинутой родительницы. – Поговорим, только Машку уложим, ладно?
Завершив беседу с сыном, я почувствовала, как пот катится по спине. В сторону экрана я боялась взглянуть. Во время разговора по телефону я машинально отключила звук. Но опасалась напрасно. Там уже вовсю красовалась полуобнаженная девушка. Она смачно слизывала длинным красным языком аппетитное белое мороженое: реклама.
Я заспешила. Одежда путалась, не хотела налезать: засучивались рукава, ноги не попадали в штанины брюк. Наконец после бестолковой суеты я выскочила на улицу. Лил дождь, и гремело. Я подняла руку.
Такси домчало меня довольно быстро. Москва после девяти вечера становилась чуть посвободнее от пробок. Я подъехала к улице, которую последнее время старалась обходить стороной. После развода мои непослушные ноги сами собой вновь и вновь несли меня туда.
Я прошла через кривые дорожки двора, обтоптанные во время долгих прогулок с сынишкой, и вошла в подъезд. Кнопка лифта не работала. Как всегда. Ее кто-то специально поджигал и портил. Вандалы. Она западала, и только старожилы знали, как с ней справляться. Андрюша, еще совсем маленьким, вставал на цыпочки и пробовал нажимать изо всех сил. Но увы!
С тех пор прошло много лет. Лифт заменили новым, современным, однако вандал оказался упрям, потому что кнопка вновь не работала.
Катя с Андрюшей меня ждали, но их лица выражали явное недоумение.
– Как вы хорошо выглядите! – забирая у меня из рук зонт, который я, к удивлению, не забыла взять, сделала мне комплимент Катя. Я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: зеленое, с синяками под полными слез глазами лицо, растрепанные волосы, цвета линялого белья, дрожащие губы. Но Катя была современной девушкой и знала правила хорошего тона. Роль молодой хозяйки ей шла.
Маруся, которую я увидела впервые, тихо посапывала в Андрюшиной комнате.
«Здесь все по-старому», – отметила про себя я.
Комнату они оставили как детскую, ничего не изменив. Я подошла к книжному шкафу и провела ладонью по дереву, словно здороваясь с давним знакомым. Сердце екнуло и заколотилось. За стеклом – мои потертые книжки и сувениры, сохранившиеся со времени нашей свадьбы. На потолке люстра, выбранная мной. На полу разноцветный ковер. Моя мама доставала его еще в советское время по талонам. Сначала он висел на стене, потом, когда Андрюша подрос и стал играть на полу, мы постелили его поверх вытертого узорного паркета возле дивана.
Надо же, ничегошеньки нового! Я бы на ее месте... Усилием воли мне удалось остановить поток бабских чувств. Может быть, оставить здесь все без перемен – это желание Сережи... из-за сына? А впрочем, мужчины вообще не любят никаких перемен. Правда, в детской вместо спального места Андрюши – кроватка Маши. А вот и новое! Цветная фотография новой жены – большая, в рамке на стене, как картина. По слухам, она была королевой красоты! На снимке она без короны. В соломенной шляпке, худенькая юная Даша сейчас, будто живая, подглядывала за мной из-за куста сирени. По спине побежали мурашки.
– А ты теперь где спишь? – Чтобы отогнать видение, я обернулась к сыну.
– В папином кабинете.
Кабинет Сергея тоже без изменений. Раньше все говорили мне, что из него вышла бы замечательная гостиная: «Ну, кто так живет? Кабинет в трехкомнатной квартире?» Но Сережа в семье родителей, а потом и в нашей был священной коровой. Сережин компьютер, Сережина докторская и Сережа вообще!
О чем это я сейчас?! Какое кощунство! Мысли мечутся, перескакивают с одной на другую.
Мы прошли в кухню.
В спальню молодоженов я заглянуть так и не решилась. Когда-то там у нас с Сережей стоял телевизор перед кроватью. На ней мы любили друг друга, а потом, после всего, ему нравилось закурить сигарету, включить телевизор. Сейчас, если его включить ...там сообщение о катастрофе!
– Вам кофе или чай?
Прервав поток моих трагических размышлений, надо мной стояла Катя с электрочайником в руках. Она как исправная хозяйка накрыла в кухне «чайный стол».
– Андрюша, вы не смотрели сегодня «Новости»? – Я решилась: лучше сразу!
– Нет, – первой отозвалась Катя.
– Каким рейсом улетели папа с Дашей?
– Сейчас. – Еще не понимая, о чем я, сын полез в карман джинсовой куртки. – У меня тут записано. Ага, вот – 428. Представляешь, они шикарным новым, «боингом» полете... А почему ты спрашиваешь? – Его взгляд, словно падающий с высоты самолет, пробивает меня насквозь.
Неожиданно проснулась Маша и громко заплакала. Говорят, дети чувствуют беду.
– Подожди, – настороженно произнес сын, вытянув вперед руку, и покиул кухню.
– Их самолет разбился, – не своим голосом говорю я Кате. Мне показалось, что эти слова произносит кто-то другой, будто я слышу их откуда-то издалека. Они повторились словно эхо: «раз-бил-ся».
– Как же так? – Катя роняет из рук чашку. Она бьется вдребезги, разлетаясь по кафельным плиткам на мелкие-мелкие кусочки. – А дядя Сережа с Дашей? Они же не могут... с ними должно быть все в порядке! Ведь Маша же осталась тут! Она их ждет! – Девушка говорила точно так же, как однажды в детстве сказал мой сын. Ему было лет семь.
Возвращаясь лесной дорогой с дачи, мы сбили зайчонка – он попал в свет фар нашей «ауди». К счастью, сына с нами не было. Проскочив между колес, трусишка ударился о днище и умер, скорее от страха, чем от ушиба. На следующий день я решила поведать о происшествии своей приятельнице за чашкой кофе. Сын, как все дети, подслушав не предназначенную для его ушей историю, гневно ворвался в кухню и требовательно спросил:
– Вы отвезли зайчика в больницу?
Я растерялась.
– Конечно, – не моргнув глазом, соврала моя знакомая.
– Его ведь вылечили, да? – И, не дожидаясь ответа, уверенно добавил: – Он не мог умереть, потому что в лесу под елкой его ждет не дождется зайчиха-мама.
– Конечно, ему помазали ранку, сделали перевязку и отвезли в лес к его заячьей маме, – подтвердила моя находчивая подруга сказку, придуманную на ходу.
Но жизнь не сказка – зайчика не вылечишь! Хотя надежда меня не покидала.
Начался поиск самолета и пропавших пассажиров. Слухи ходили разные. Самолет летел в Испанию, оказался у берегов Турции. Что это: сбился с курса или угон? Одни говорили, что найден черный ящик, но еще не расшифрован, а другие – что самописец раскрыл тайну: на борту самолета произошел теракт. Над аварией зависла пелена молчания.
Андрюша был сам не свой. Он очень любил отца, не хотел верить, надеялся. Однако, не выдержав ожидания, рассказал мне под большим секретом, что его вызвали в спецслужбу и учинили настоящий допрос.
– В КГБ? – забеспокоилась я.
– Мама, КГБ давно нет.
– Ах да, я хотела спросить – в ФСБ?
– Нет, это специальная летная служба, которая ведет расследование.
– Что они хотели?
– Не запомнил ли я кого-нибудь странного, необычного, кто садился на этот рейс.
– Откуда они вообще знали, что ты провожал отца?
– Нас с Катькой камеры слежения зафиксировали. Мы в аэропорт заранее приехали и очень долго толкались.
– Что ты им ответил?
– Один парень запомнился, кудлатый такой, как Киркоров, только со скрипкой в руках.
– Что еще спрашивали?
– Почему Машку не взяли. – И, помолчав, неохотно добавил: – Чья это была идея – оставить ребенка.
– Все?
– Мам, ты прямо как они! Тоже спрашивали: «Это все?» Будто я что-то знаю и скрываю от них. – Сын еле сдерживался. Он нервничал.
– Извини, я просто беспокоюсь за тебя.
– Спрашивали, как папа с Дашей познакомились и когда, – еще более неохотно проворчал Андрей.
– Почему ты должен это знать?
– Знаю. Мне папа во всем без утайки признался... еще раньше. У нас с ним серьезный разговор был. Случилось это, когда он в командировку в Германию ездил, в рамках культурной программы. – Андрюша первый раз произнес слово «случилось». Сейчас звучит как безысходность, как неотвратимость судьбы. Раньше все выглядело по-другому. Мне казалось, что они оба обожали Дашу, тонкую, звонкую, наивно хлопающую глазами, – только каждый по-своему. Королева красоты Даша покорила сердце сразу двоих – отца и сына!