Колючая Арктика

Максим Кучаев не понимал, для чего Семен Курилов затеял этот разговор? Чтобы подразнить редактора? Но — зачем? Дай бог, чтобы все редакторы так относились к писателям, зарабатывающим себе на пропитание газетными строчками!

Только потом до него дойдет глубинный смысл подобных разговоров, потом, когда он ближе сойдется с Великим Юкагиром и когда выйдет из печати его первый роман — на редакционных летучках, в разговорах с товарищами он «обкатывал» свои мысли, которые потом отлились в романе отшлифованными строками:

"Люди, жившие возле Большого и Малого Улуро, назывались улурочи. Они были под стать суровой природе. Улурочи — это алаи и эрбэчканы. Алаи — потомки юкагирского богатыря йдилвея, вошедшего в родовую легенду. Идилвей перепрыгивал реки и виски, догонял диких оленей и в половодье переносил на своей спине трех беременных женщин. А эрбэчканы — потомки Эрбэчкана, который будто бы родился в медвежьей берлоге, что согласно преданию, сроднило юкагиров с могучим медведем".

— Семен! Что ты от меня хочешь, Семен? Свободы в газете? Районная газета задыхается от нехватки материалов. Каждый сотрудник на учете. У меня каждое утро голова пухнет, потому что этим котелком должен думать, чем будет накормлен завтрашний, послезавтрашний номер газеты… Все! Умолкли! Переходим к делу! — приказал редактор, хотя кроме него и Семена Курилова все давно молчали. — Семен! Что ты предлагаешь в ближайшие номера газеты?

— Статью.

— Вот как?! — редакторские брови полезли вверх. — Ты и… статью. Может, "однако новеллу"?

— Ох, Иван Иваныч, вам бы только подразнить Великого Юкагира. Однако, я предлагаю статью, а не новеллу. Да, да, статью. И хочу ее назвать так: "Быть в Черском краеведческому музею!"

— Так ведь вопрос с музеем уже провентилирован. Есть даже решение районного комитета партии.

— Решение есть! Музея нет! И это-в Черском! Столице колымского края!

Я был недавно в Оюсардахе… Небольшое такое село…

— Мы же тебя туда не посылали! — сказал редактор, — Когда просишь тебя съездить в тундру, ты отказываешься. Не посылаю, иду тебе навстречу, а ты — едешь!

Но Курилов будто и не слышал редакторских слов.

— В этом селе живут охотники и животноводы. Да какие там к шаману охотники! Три с половиною старика там живут и две старухи с четвертью! А музей какой открыли! Я впервые увидел в Оюсардахе столько предметов домашней утвари и труда якутов, чукчей, эвенов, юкагиров… А ведь музей в Черском предполагалось открыть еще тогда, когда я под редакторский стол пешком ходил. Помните, мы не поддержали учительницу Караулову, которая сделала робкую попытку основать такой музей?

— Я не был тогда редактором, — развел руками Перевеслов, — я тогда был просто литсотрудником.

— Однако, вы сейчас редактор!

Перевеслов поднял руки: сдаюсь!

— Уговорил, Семен. Ждем от тебя статью о музее. — Редактор скосил взгляд на Кучаева.

— Вам, Максим Леонидович, поручаю отредактировать статью нашего — едва заметный поклон в сторону Семена Курилова — Великого — выше не бывает! — Юкагира. Кто как не писатель сможет это хорошо сделать.

— Согласен, — ответил Кучаев.

— Но этой работой будете заниматься в свободное время. А на ближайшие дни… Запишите!

— Запомню. У меня хорошая память.

— Запишите, запишите, Кучаев! Потом начнешь с вас требовать материал, а вы: "Впервые слышу о таком задании!" Пишите! Осветить грузовые перевозки по зимнику — раз! Статьи, заметки, информации о сменно-звеньевом выпасе — два!.. В Андрюшкино побывали, поезжайте в Колымское, в Походск… Вкручивайтесь в наши беды, а не изучайте деяния Великого Юкагира посредством, — редактор пощелкал себя по кадыку как заправский выпивоха, — бутылочки… Так, так… с этими покончено… Толь Толич! Будет очерк о «СП»? Зря я что ли воевал с начальством авиапредприятия, чтобы вас взяли в самолет?! Значит, будет?.. Хорошо. Все свободны. Как говорил один из великих, за работу, товарищи

АБДУЛКАДИР ИЛИ АЛЁШКА РЕЗАЕВ

В командировочном удостоверении Максима Кучаева конечным пунктом значилось: "прииск Весенний", а у водителя в путевом листе — "Дальний".

Владимир Матвеева Кравченко — "называйте меня Володей!" — покрутил в руках командировочное удостоверение и сплюнул,

— Какой олух царя небесного это писал?!

Писали в редакции, но консультировались-то на автобазе Зеленый Мыс — встал на защиту редакции Кучаев, — сказали: все машины пойдут на «Весенний» и только на "Весенний".

Кравченко взрывается.

— Закачу грандиозный скандал, если и меня туда пошлют! Это ж дополнительно еще триста километров!

— Бензина не хватит!

— Бензином хоть залейся, а только предупреждать надо. Я бы харчей приготовил, жену предупредил. Она, знаете, у меня какая! До минуты высчитывает путь. А тут не минутами пахнет, сутками!

Под светом фар серебрились снежинки, где-то впереди чернели холодные сопки Чукотки, так похожие на низкорослые горы Крыма. Машина свернула на боковую дорогу, оставляя трассу на Билибино…

Тяжелая дорога! Кравченко то и дело переключает рычаги, выбирая оптимальную скорость. Но несмотря на его старания, Максима Кучаева бросает со стороны в сторону. Приходится держаться за поручни, чтобы не «поцеловать» лобовое стекло.

Володя Кравченко хитровато улыбается, наблюдая за усилиями журналиста устроиться поудобней. Успокаивает:

— Выдержите эту трясучку, ничего вам больше в жизни будет не страшно. А будете в газету писать, не забудьте упомянуть о геройских действиях шоферов и о безалаберности начальства…

В диспетчерской повертели путевку Кравченко и несмотря на то, что там было написано «Дальний», сказали, как отрубили:

— Поедете на «Весенний». Сказано было вашим, чтобы снаряжали машины только на «Весенний». В игрушки, что ли, там у вас играются! И не делайте кислую физиономию! Поедете как миленький!

Кравченко со своим шершавым подбородком приткнулся к уху Кучаева, зашептал:

— Скажите, вам необходимо быть на «Дальнем»? Скажите, что эту машину специально выделили для вас! Вы же не были на "Дальнем"?!. Стукнете по этому диспетчеру красной книжечкой. А, Леонидыч?.. «Дальний» — новая золотоносная шахта. Увидите прииск в зародыше, — продолжал нашептывать Кравченко, — поговорите с представителем БГОКа! (Билибинский горно-обогатительный комбинат — М. Л.)

Перед поездкой редактор предупредил Кучаева: портить отношения с шоферами-последнее дело! "Молчи, слушай, запоминай и изредка записывай! А встревать в их дела — ни-ни!"

— Сейчас переговорю, — мотнул головою Кучаев.

Представитель золотоносных приисков тоже был великий дока и решил мудро: связываться с газетчиками, что против ветра плеваться!

— Хорошо! — прочитал в редакционном удостоверении фамилию. — Хорошо, товарищ Кучаев. Иду навстречу лично вам, товарищ Кучаев. На «Весенний» поедете следующим рейсом, а сейчас повезете взрывчатку на "Дальний"…

В лице водителя Владимира Кравченко Кучаев приобрел себе, если не друга, то товарища и союзника.

— После рейса — прошу в гости! Бутылка, считайте, на столе… Уж расстарается, моя' Валюха…

У самого выезда на трассу Зеленый Мыс — Билибино, остановились. Множество машин стояло у выезда. Водители толпились кучкой, курили, обсуждали дальнейшее свое передвижение. Все сходились на том, что дорога — дрек!

К машине Кравченко подошел парень. Красивый парень восточного типа.

— Здорово, Володька, — он подал руку Кравченко и покосился на Кучаева, — до Билибино трасса накатанная. Одна только наледь встречается, так ты в нее не вьезжай, а то твое дело дохлое. А это кто с тобою? — он снова недобро посмотрел на Кучаева.

Максим Кучаев хоть и не расслышал слов, но сразу подметил — разговор о нём, а, когда взгляды случайно встречаются, поспешно отворачивается в сторону. Будто сказать хочет; ты меня не знаешь, а я тебя и знать не хочу!

— Корреспондент. Из "Колымки", — пояснил Кравченко.