Страница 54 из 65
Убийц Пармениона не пожалел никто, но впечатляет число их «сообщников», отправленных на казнь! Александр приказал перебить целое собственное войско! «Итак, их самих он заковал, а 600 солдат, помогавших в их преступлениях, велел казнить».
Война закончилась, но македоняне терпели удар за ударом; собственный царь стал их палачом.
Истинную причину убийства тех, кто помог избавиться Александру от Пармениона, называет Арриан: «Он казнил их, чтобы внушить страх тем, кто оставался сатрапами, князьями и монархами: пусть знают, что если они будут совершать беззакония, то их ждет такое же наказание». Однако Арриана следует поправить: «если они будут совершать» то, что не понравится Александру.
Мечтой молодого Александра было: «Повелевать, не внушая страха». И он долгое время добивался своих целей уговорами, обещаниями, наградами. Мы помним, что вышло из его затеи покупать согласие македонян на дальнейшую войну: персидским золотом оказались переполнены и походные ранцы, и обоз воинов до такой степени, что армия не могла двигаться дальше – и тем не менее македоняне не хотели следовать за царем. Лишь после серии убийств Александр нашел самое действенное средство, которое безоговорочно заставляло повиноваться властителю. Это – страх.
Александр стремился к абсолютной власти, а она способна держаться только на страхе, насилии и произволе. И царь принял условия игры в неограниченного властителя – тирана, которому дозволено все. Вначале он убивал несмело и нечасто; убивал по необходимости – тех, кто мог составить ему конкуренцию либо в силу свободолюбия не желал преклонить колени. Эффект, произведенный очередной расправой, понравился царю, и он вошел во вкус. И начались убийства для профилактики, жестокие, ничем не оправданные, бесчисленные… Александр пришел к тому, к чему приходит любой тиран, не представляющий смысла своего существования без абсолютной власти.
Печальна судьба Орсина – сатрапа одной из центральных областей Персии. По словам Курция Руфа, Орсин – «выдающийся среди всех варваров знатностью и богатством. Он вел свой род от древнего персидского царя Кира; богатство его было унаследовано им от предков, а затем приумножено во время обладания властью.
Он вышел навстречу царю со всякого рода дарами, чтобы раздать их не только самому царю, но и его друзьям. За ним следовали табуны объезженных лошадей, колесницы, украшенные золотом и серебром, несли дорогую посуду, драгоценные камни, тяжелые золотые сосуды, пурпурные одежды и 4 тысячи талантов чеканного серебра. Однако такое радушие варвара послужило причиной его смерти. Дело в том, что, одарив всех друзей царя превыше их собственных желаний, он не оказал никакой почести евнуху Багою, который своей развратностью привязал к себе Александра».
Обвинение в однополой любви довольно широко практикуется у древних авторов; его не избежал выдающийся карфагенский военачальник Гамилькар, Юлия Цезаря Плутарх уложил в постель царя Вифинии… Едва ли Александр был настолько близок с евнухом, как утверждает Курций. Слишком подробно древние авторы описывают жизнь Александра, чтобы подобный грех проявился лишь в конце жизни, слишком увлечен был Александр идеей стать богом и господином мира, чтобы тратить чувства на себе подобных.
Однако упомянутый евнух Багой в то время считался фаворитом Александра, и Орсин своим пренебрежительным отношением к нему нажил смертельного и могущественного врага. Впрочем, евнух имел на Александра не слишком большое влияние, какое мог иметь любовник. Он расправился с обидчиком не путем прямой просьбы, а с помощью ложных доносов и лжесвидетелей.
Персидского вельможу обвинили в том, что он грабил храмы и гробницы, в том числе разорил усыпальницу царя Кира. Убедить же Александра, что Орсин враг, труда не составило, так как любой тиран считает, что его окружают скрытые враги, и надо только успеть убрать их первым.
Прежде чем у Орсина возникло подозрение, что его в чем-то обвиняют, он был взят в оковы. Не довольствуясь казнью невинного, евнух убил его собственной рукой. При этом Орсин воскликнул:
– Слыхал я, что когда-то Азией управляли женщины, но что ею управляет кастрат – это неслыханное дело.
Таков был конец одного из знатнейших персов, не только невинного, но в высшей степени преданного царю Александру. В то же время был казнен и Фрадат по подозрению в притязаниях на царскую власть. Александр начал проявлять склонность к казням и доверчивость к наихудшим наветам. Так изменяют характер человека постоянные удачи, и редко кто проявляет осторожность при собственном счастье.
Затем Александр, как всегда радикально, разобрался со своим македонским войском. Он, «отпустив на родину наиболее старых солдат, велел отобрать 13 тысяч пехоты и 2 тысячи конницы, чтобы оставить их в Азии». Но и те немногие, которым предстояло остаться с Александром, взбунтовались. Они предполагали, что царь возвратится в Македонию, а он и не собирался этого делать. Уход ветеранов еще больше разозлил македонян: ведь они, независимо от возраста, участвовали во всех походах Александра и долгие годы не видели родного дома и семьи. Были и другие причины для возмущения.
Арриан рассказывает:
Во всем войске вообще было много недовольных: македонцев раздражала и персидская одежда царя, и наряд варваров-эпигонов, придавший им обличье македонцев, и зачисление иноплеменных всадников в отряды «друзей». Солдаты не выдержали и закричали – пусть он уволит всех и воюет вместе со своим отцом: это был насмешливый намек на Амона. Александр, услышав это (стал он в то время уже раздражительнее и, привыкнув к варварской угодливости, относился к македонцам не с прежним благодушием), соскочил с трибуны вместе с другими военачальниками, приказал схватить явных смутьянов и подстрекателей, своей рукой указав, кого надо взять.
Царь к этому времени прекрасно знал, как нужно управлять мятежной толпой: 13 македонцев он приказал казнить. Желаемый результат не заставил себя ждать. Курций Руф удивляется:
Кто бы мог поверить, что такое бурное собрание сразу успокоилось под действием внезапного страха, когда увидели, как повели на казнь людей, виновных не более, чем все остальные. Так сильно подействовало на них либо само имя царя, которому у всех народов, пребывающих под царской властью, воздается почет наравне с богами, либо внушаемое лично им уважение, либо доверие к человеку, осуществляющему свою власть с такой силой. Они, конечно, показали необычный пример покорности и нисколько даже не были раздражены казнью своих соратников, когда стало известно, что их убили с наступлением ночи; наоборот, каждый в отдельности старался не упустить случая проявить в чем-нибудь свою покорность и послушание. В самом деле, когда на следующий день царь их не принял и допустил к себе только солдат-азиатов, они подняли жалобные стоны на весь лагерь и кричали, что они сейчас же умрут, если царь будет продолжать гневаться.
Царь понимал, что покорность македонян временная, ибо он выбрал столицу своего государства, и находилась она отнюдь не в Македонии. Этот выбор помог ему сделать индийский философ – единственное ценное приобретение, привезенное Александром из похода в Индию. Послушаем Плутарха.
Рассказывают, что Калан воочию показал Александру, что представляет собой его царство. Бросив на землю высохшую и затвердевшую шкуру, Калан наступил на ее край, и вся она поднялась вверх. Обходя вокруг шкуры, Калан наступал на нее с краю в разных местах, и всякий раз повторялось то же самое. Когда же он встал на середину и крепко прижал ее к земле, вся шкура осталась неподвижной. Этим Калан хотел сказать, что Александр должен утвердиться в середине своего царства и не слишком от нее удаляться.