Страница 9 из 33
— Желтый вызывает Красного. Красный, вы меня слышите?
Комиссар узнал голос инспектора Жибо.
— Слышу вас, Желтый. Что у вас?
— Мы только что нашли супружескую пару, живущую на улице Кассини. Они видели блондинку, которая помогла бежать Сарте. Она была с собакой. Сами они недавно вернулись домой и готовы к допросу. Ждем ваших указаний.
— Красный Желтому. Вызовите эту пару на допрос. Завтра же. Немедленно возвращайтесь в бригаду и сообщите полученную информацию. Подтвердите прием.
— Вас понял, Красный. Конец связи.
Ле Гофф торопливо вышел из машины. Едва он подошел к двери клиники, как та открылась. В проеме стояла его мать, спокойная, как всегда. Долгие часы ожидания внешне никак не сказались на ней. Увидев ее, Ле Гофф замер, несмотря на заливавшие его голову и плечи струи дождя. Его охватило дурное предчувствие.
Рондье выключил мотор и подошел к своему начальнику. Но его поддержка не понадобилась. Мать комиссара тихо, счастливо засмеялась.
— Я ждала тебя здесь только для того, чтобы первой сообщить радостную новость.
— Он уже родился?! — крикнул Ле Гофф.
— Кто тебе сказал, что это мальчик? — улыбаясь, спросила старая бретонка.
Ее сын повернулся к товарищу, стоявшему рядом с ним под дождем.
— Другого просто не может быть, правда, Рондье?
— Конечно, патрон! — ответил тот, как будто это разумелось само собой. — Мы все желали вам сына. А сколько он весит, мадам Ле Гофф?
— Девять фунтов.
— Девять фунтов! — восхитился комиссар. — Боже мой! Это же настоящий гигант!
— Сериски ошибся на фунт, — констатировал инспектор.
— Как Анжела? — обеспокоенно спросил Ле Гофф.
— Она чувствует себя хорошо. Правда, все прошло тяжелее, чем мы надеялись, и ей пришлось сделать укол. Сейчас она спит.
— Что-нибудь серьезное?
— Нет. Все как обычно.
Комиссар обнял свою мать, прижимая ее к мокрому плащу.
— Вы слышали, Рондье? Рождение будущего начальника Антигангстерской бригады прошло, как обычно.
— Ну уж нет! — старая бретонка попыталась оттолкнуть сына. — Даже и речи не заводи о том, чтобы мой внук стал полицейским! Одного нам вполне хватает. Вам не остается времени ни на что, кроме этой проклятой профессии!
— Да что ты, мама! — со смехом воскликнул Ле Гофф. — Это же лучшая профессия на свете! Как вы считаете, Рондье?
Но инспектор уже стоял у машины, склонившись к открытому багажнику. Когда же он выпрямился, в руках его оказался огромный букет роз.
— Передайте это мадам Ле Гофф от всей бригады, патрон.
— Большое спасибо, Рондье, — улыбнулся его начальник. — Теперь остается только взглянуть на виновника торжества. Пойдемте, старина.
Но тот, заметив, как на панели зажегся сигнал вызова, вернулся к автомобилю и снял трубку.
— Из бригады сообщают, что им только что позвонили. Неизвестный мужчина сказал, что Сарте сейчас ужинает в ресторане «Термометр», — громко сказал он, стараясь, чтобы его слова не заглушались шумом дождя.
— Пусть туда немедленно едут группы Мерлю и Сериски, — крикнул комиссар. — Мы их скоро догоним.
Повернувшись к матери, с лица которой сразу исчезла улыбка, он передал ей розы и торопливо пробормотал:
— Извинись за меня перед Анжелой, когда она проснется…
— Может быть, и поцеловать за тебя твоего сына? Ты хочешь, чтобы он тоже стал полицейским? Да я лучше задушу его своими руками!
Садясь рядом с Рондье, Ле Гофф улыбнулся.
— В сущности она права. Работенка у нас не из приятных. К тому же тревога почти наверняка окажется ложной!
— Увы! — вздохнул, заводя мотор, инспектор. — И все же мы должны все проверять. Даже явную чушь.
Франсуаз Ле Гофф, с трудом удерживая букет, смотрела вслед автомобилю, пока он не скрылся за поворотом.
VII
В дверь постучали. Муш открыл и увидел Жанну с корзинкой в руках. Вот уже пятый день, как загнанный лис в своей норе, он отсиживался в комнате, где когда-то жила служанка. Пол был завален газетами с его фотографией. Тому, кто выдаст его полиции, была обещана премия, пять кусков.[6] Конечно, не Бог весть что, но ведь Иуда дремлет во всех, и часто довольно малого, чтобы его пробудить. Мушу в его положении равно были опасны и блатные, и фрайера.
Убийца пропустил жену Альдо в комнату, и запах ее духов защекотал его ноздри. Золотистые волосы, длинные ноги, кокетливая улыбка и прищуренные порочные глаза этой женщины рождали в нем желание. Но Муш ничего не мог себе позволить. Это была жена Альдо. Святыня. Табу. Он не смел даже погладить ее по призывно двигавшемуся при ходьбе заду, едва прикрытому мини-юбкой, или прикоснуться к груди, натягивавшей ткань блузки.
Жанна и Тереза приносили ему еду. Две красавицы, блондинка и брюнетка. Обе были подобны запретному плоду. Мушу стоило большого труда сдерживаться. В его крови горел огонь, и он все время думал о женщинах. Это продолжалось уже пять дней и пять ночей.
Жанна поставила корзину на стол, вынула из нее прикрытые сверху тарелки, вилку и нож, потом поинтересовалась:
— Вы любите оссо-букко?[7] Мама его готовит, как никто другой.
Она улыбалась. Убийца кашлянул, прежде чем улыбнуться ей в ответ.
— Пойдет. От Сальваторе и Луи по-прежнему нет новостей?
Она потрясла головой, и волосы, притягивая его взгляд, рассыпались по ее плечам.
— Пока нет. Они вернутся без предупреждения. Мы ждем их со дня на день… Видно, время тянется для вас медленно.
Она сняла крышку с красной чугунной кастрюльки. — Муш выпрямил спину, и халат, одолженный Альдо, соскользнул с его похудевшей шеи.
— В этом нет ничего смешного. Только не подумайте, что я жалуюсь. Там, откуда я явился, было похуже. И все же мне очень не хватает…
Он не закончил фразу и стал смотреть, как она накладывает еду на тарелку. Она наверняка догадалась, что он имел в виду, но то ли от кокетства, свойственного всем женщинам, то ли из-за смущения оттого, что осталась наедине с убийцей, переспросила:
— Очень не хватает? Чего?
В ее глазах плясали странные огоньки. В какую игру она с ним играла? Неужели ей было невдомек, какие усилия он прилагал, чтобы не думать о ней? Что-то проворчав, Муш провел пальцем по начавшим отрастать усам и угрюмо бросил:
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Альдо дома? Не мог бы он ко мне подняться?
— Он в городе. У него свидание. Это связано с нашим делом.
— А Серджо?
— Серджо? — засмеялась Жанна. — Он бегает за девчонками!
— Счастливчик! — не смог удержаться от восклицания Муш.
— Вы бы очень хотели оказаться на его месте, правда? Но нужно быть благоразумным. Вы ведь помните, папа не рекомендовал вам выходить.
Ее собеседник внимательно посмотрел ей в глаза, перевел их на слишком короткую юбку, втянул в себя запах ее духов. Но он все же сумел удержать себя в руках и разломив кусок хлеба, опустил голову к тарелке.
— Не заставляйте меня забывать о том, кто вы такая. В моих глазах вы всегда останетесь женой Альдо.
Нож в его руке дрожал.
— А теперь оставьте меня. Спасибо, что принесли мне поесть.
— Вы не хотите, чтобы я немного побыла здесь? — настаивала она.
— Перестаньте играть со мной, Жанна. Это опасно. Не заставляйте меня забывать, что именно вы помогли мне бежать. Я ваш должник — ваш и Альдо, и долг мой очень велик.
Он снова поднял голову, и в его волосах, перекрашенных в каштановый цвет, отразился свет лампы. Глаза убийцы оставались спокойными, хотя в их глубине, казалось, готов был зажечься дикий огонь. Женщина поняла, что в любом случае он сумеет сохранить самообладание и отказаться от ее игры. Внезапно ей стало страшно, и она вздрогнула.
— Спокойной ночи, Роже. До завтра.
Ей, наконец, открылось, что под его улыбающейся маской добродушного человека действительно скрывается убийца, Пятничный толстяк. Ей хотелось немного развлечься, а теперь ее все больше сковывал холодный ужас. Она сама не знала, хочется ли ей бежать или остаться с ним.
6
То есть пять миллионов старых франков.
7
Итальянское блюдо.