Страница 96 из 145
Молодой регент смотрел на собственное отражение в зеркале, прикрепленном к двери. Неужели у него такая желтая кожа и ввалившиеся глаза? Зарычав от раздражения, он пнул дверь, и отражение исчезло. С глаз долой — из сердца вон. Вдруг Курган заметил несколько крутых ступенек. Он хотел зажечь свечу, но передумал. Лучше двигаться бесшумно и осторожно.
Прислонившись спиной к перилам, Курган стал подниматься по ступенькам. С каждым шагом дышать становилось все труднее. Вонь стояла невообразимая. Скоро лестница осталась позади, и правитель Кундалы оказался на чердаке. Паутина толстым слоем покрывала потолочные балки. Сладковатый запах древесной трухи смешивался с дурманящим ароматом плесени. Подгнившие половицы усеивал мышиный помет.
Из грязного слухового окна тянулась полоска тусклого света, по полу бежал ручеек. Окно это было давным-давно опечатано, однако кто-то разбил его локтем или рукоятью кинжала.
Курган словно окаменел, увидев у грязного окна того, кто никак не должен был здесь оказаться.
Как он добрался до нария, Наватир так и не вспомнил. Возможно, волшебный конь Миины сам его нашел. Так или иначе, Реккк очнулся на могучей спине нария, который нес его сквозь туман. Наватир пытался зажать рану рукой, и все же кровь продолжала течь. Его бросало то в жар, то в холод, он периодически терял сознание.
Звездный свет и туман слились в одно расплывчатое пятно. От боли, завываний ветра и зияющей черноты закружилась голова. Реккк настолько ослаб, что легкая походка нария казалась ему тяжелым галопом по булыжной мостовой.
Нарий проскользнул над крышами селения Каменный Рубеж, а потом по крутым склонам Дьенн Марра полетел к мысу, на котором находился монастырь Плывущей Белизны, переливающийся в густых клубах тумана. Одним прыжком нарий перемахнул через стену и приземлился во дворе, еще один прыжок — и вот он уже в саду, напротив кабинета конары Инггрес. Конара с нетерпением дожидалась его возвращения в компании верных йа-гааров, попивая зеленый чай, который считался лучшим средством от переутомления.
Услышав стук копыт, Инггрес отставила чашку и, выбежав во двор вместе с йа-гаарами, увидела, что ее наихудшие опасения оправдались. Нарий припал к земле, чтобы конаре было легче снять Реккка. Он был по-прежнему в кхагггунской форме и выглядел как в'орнн, потому что вернуть себе обычный облик Наватиру не хватало сил.
Оборвав подол мантии, конара осторожно отвела окаменевшую руку Реккка. Увидев обнажившуюся кость, она испуганно вскрикнула, а йа-гаары беспокойно заурчали. Смяв ткань в комок, конара приложила его к ране, но импровизированный тампон мгновенно пропитался кровью. Судя по всему, в Наватира стреляли из ионного пистолета и скорее всего в упор. Конара Инггрес была в полном замешательстве. Как же Реккк позволил себя ранить?
Нарий нервно переступал с ноги на ногу, йа-гаары кружили вокруг Наватира, а конара вызвала двух лейн, которые помогли ей перенести раненого в лазарет. Отпустив лейн спать, Инггрес попробовала снять с Реккка окровавленную форму. Увы, форма была не настоящей, а лишь частью ипостаси перв-капитана, и поэтому не снималась. Конара Инггрес понимала, что, пока не снимет одежду с Реккка, не сможет оценить тяжесть ранения и назначить нужное лечение.
Мертвенная бледность говорила о том, что Наватир потерял много крови.
Действовать надо было немедленно, и конара достала из шкафчиков смесь сухих трав и грибов, пестик, ступку и несколько пузырьков с лекарственными настоями. Прежде всего она заменила окровавленную ткань щепоткой мелко намолотого шанина. Кровь текла так обильно, что шанин пришлось менять несколько раз, усиливая его действие заклинаниями. Наконец концентрация оказалась достаточной. По крайней мере, теперь можно было не бояться, что Реккк умрет от потери крови.
Затем конара смешала тертый панадий, немного дурмана и, добавив несколько капель настойки, сделала густую пасту, которую наложила поверх шанина. Однако кровь сворачивалась очень медленно, и конара Инггрес снова испугалась. Наватир был так слаб, что даже незначительная кровопотеря могла оказаться фатальной.
Понимая, что организм Наватира сильно обезвожен, рамахана приготовила имбирный чай, который обладал восстанавливающим действием, и аккуратно влила Реккку в рот. Нужно было как-то вернуть его в ипостась Наватира. Инггрес знала, что следует воспользоваться волшебной мантией, сотканной из крови драконов. Но как? Мантия даже не останавливала кровь, хотя раненый и был в нее закутан. Наверное, помочь мог только сам Наватир, а он был без сознания.
Конара Инггрес стала накладывать одно заклинание за другим, пытаясь хоть как-то воздействовать на мантию. Безрезультатно. Конара тихо застонала. До последнего момента она верила, что рамаханские травы или заклинания помогут, однако ничего не получалось. Оставалось только смотреть, как Реккк впадает в кому, которая, вне всякого сомнения, добьет его. Рамахана не понимала, как подобное могло случиться. Она-то считала Наватира неуязвимым. Совсем скоро сюда придут кхагггуны, ионные пушки разобьют белокаменные стены… Без Наватира рамаханам смогут помочь только йа-гаары, да только разве смогут они защитить от целого взвода кхагггунов? Если Наватир умрет… Инггрес передернуло, она испугалась, что больше никогда не заглянет в его синие глаза и не прикоснется к его устам. Она зарыдала, в отчаянии целуя холодеющие губы раненого. Конара почти не чувствовала дыхания и поняла, что смерть совсем близко.
Инггрес подняла голову, внезапно увидев какую-то тень. Это смерть пробралась в лазарет и протягивала костлявые руки к Наватиру.
— Нет, не отдам, — шептала конара, прижимая к себе Реккка.
Как ни странно, присутствие призрака смерти помогло справиться с глухим отчаянием. Внезапно Инггрес на ум пришла одна идея, а вместе с ней и надежда. Мантию создали драконы, а они служат Миине. Однажды Миина услышала ее молитву и помогла. Может быть, она поможет и сейчас.
Прижимая Наватира к груди, конара Инггрес закрыла глаза и заставила себя успокоиться. Медленно, очень медленно она погружалась в транс, уплывая туда, где живут мечты, туда, где все основные частицы Космоса рождаются, умирают и возникают вновь, туда, где время бессильно, а прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно.
«Услышь меня, Пресвятая Миина, — молила конара. — Вот лежит твой Наватир, твой защитник и правая рука. Он сильно ранен неизвестной силой и умирает. Пожалуйста, помоги мне вернуть его к жизни. Прошу тебя, помоги понять, как его спасти. Он такой храбрый и бесстрашный… Разве он должен умереть?»
Ответом Инггрес была тишина, мертвая тишина, в которой слышались лишь неровное дыхание Наватира и бешеные удары ее собственного сердца.
«Где ты, Великая Богиня? Почему бросаешь тех, кто любит тебя всем сердцем, живет по твоим заветам и распространяет слово твое даже в час господства тьмы? Великая Богиня, ответь своей покорной слуге!»
Ответа не последовало. Смерть торжествовала, а тьма, о которой говорила конара, смыкалась над ней и Наватиром, словно занавес, возвещающий о конце представления.
Внезапно в сердце Инггрес заговорил совершенно другой голос, ее собственное женское естество, доселе задавленное и молчащее.
«Я люблю его. Скрывать это больше нет никакого смысла. Если он умрет, я умру рядом с ним. Не позволю смерти разлучить нас!»
Конара Инггрес сидела, низко опустив голову. Слезы градом катились по лицу. Она все сильнее прижимала Наватира к груди, чувствуя, как любовь словно вздувшаяся по весне река переполняет сердце.
«Не позволю ему умереть, не позволю! Ни за что!»
Она не сразу поняла, что мантия ожила и начала перевоплощаться. Приведенная в действие силой любви, ее всепоглощающей страстью, мантия стала жидкой и потекла по коже Наватира. Постепенно хааар-кэутская форма исчезла, а в'орнн превратился в светловолосого кундалианина. Рамахана зарыдала, на этот раз от радости, и, подняв край мантии, тут же обработала рану, которая оказалась намного больше, чем она думала. Затем даже кома отступила. Наватир спал спокойным сном, который восстанавливал его силы.