Владычица Жемчужины

Кристрен ошибалась — Джийан видела последний поцелуй Миннума. Хотя это многое сказало о саракконке, хотя колдунья очень обрадовалась за Миннума, Первая Матерь промолчала, потому что поняла, как дорожит этим воспоминанием Кристрен. Джийан просто положила руку на ладонь девушки.

— Здесь нет ничего постыдного. Как раз наоборот.

— Только не для оннды. Мне поручили доставить Куриону нечто ценное. В глубине души я боялась этой встречи, потому что не знала, как смотреть ему в глаза. А вдруг он не захотел бы со мной встречаться? Вдруг он больше не считает меня сестрой? Теперь же Курион мертв, и я никогда не узнаю, как он умер, простил ли меня, думал ли обо мне. И в довершение всего Синтайр знает о моей миссии и старается уничтожить.

Джийан закрыла глаза и задрожала.

— Он здесь.

— В монастыре? — спросила Кристрен, сливаясь с тенями.

— В этом храме, — ответила Джийан, открывая глаза.

Услышав наверху жуткие крики, Элеана тут же перестала колотить в дверь кладовой. Она прижалась к стене и закрыла уши руками. По спине бежали мурашки. Что там происходит? Стараясь не дышать, она вся обратилась в слух.

Тишина. А потом на лестнице послышались шаги. Кто-то спускался. Прижав ухо к двери, молодая женщина поняла, что это не Риана, а кто-то выше и мощнее. Мужчина. Курган.

Он приближается!

Элеана испуганно заметалась, в темноте налетая на полки с продуктами. Кладовая оказалась глубже, чем она себе представляла, и упиралась прямо в скалу. Воительница в панике сметала с полок продукты. Шаги затихли. Неужели Курган направляется прямо к ней? На лице Элеаны выступили капельки пота, стекая по губам прямо в рот.

Она залезла на самую нижнюю полку и свернулась калачиком, а затем стала сдвигать перед собой коробки с едой, создавая преграду на случай, если…

Раздался скрип, и воительница замерла. Дверь открылась, но льющийся из коридора свет не достигал кладовой. Элеана старалась не дышать. Если она его не видит, то и он не видит ее. Внезапно перед глазами возник образ Кургана. Казалось, молодая женщина чувствовала его запах. Его руки путешествуют по ее телу, Элеана ощущает его горячую плоть. Закусив губу, она едва подавила громкий стон, поднявшийся со дна души, где теснились страх, гнев и боль.

В кухне стояла тишина, и молодая женщина решилась открыть глаза. В полоске света она увидела бледное лицо, темную бороду и усы. Кто-то высокий, выше Кургана. Кто это? Мужчина обернулся, и Элеана увидела украшенный татуировками затылок. Сараккон.

В одной руке незнакомец держал молочно-белый жезл, в другой — яд-камень. Казалось, неизвестный несет не камень, а факел или фонарь. Сараккон двигал рукой из стороны в сторону, хотя безрезультатно. Элеана чувствовала, что, как и Курган, он ищет ее. Вот сараккон повернулся к двери и вышел прочь.

Как же он смог отнять у Кургана яд-камень? Что случилось с Рианой и Тигпен? Элеана задрожала от мрачных предчувствий.

Убедившись, что в кухне больше никого нет, воительница выбралась из кладовой и помчалась наверх, где нашла только ионный пистолет Кургана, который недолго думая положила в карман. Где же Риана и регент? Сараккон, вот кто знает ответ! Элеане не оставалось ничего другого, как проследить за ним. Быстро спустившись на первый этаж, она выбежала на улицу.

Молодая женщина увидела, как сараккон завернул за угол. Бежал он довольно медленно, ему что-то мешало, возможно, боль в левом боку. Элеана бросилась за ним.

В стародавние времена, еще до в'орнновского завоевания и восстания соромиантов, до того, как все изменилось, в храме Встречного Потока часто лилась кровь. В угоду Мии-не рамаханы забивали кводов, многоножек и даже коров, особенно по праздникам, которых в кундалианском календаре было немало.

Органы чувств Джийан были настроены на частоту храма, и она сразу ощутила запах крови, сильный, как на бойне. А потом, увидев третьим глазом Варду, колдунья поняла, что сам храм так неприятно пахнуть не может. Это пахла некромантия, окружавшая архонта, словно жужжащее облако мух.

Прежде всего третий глаз показал металлическую перчатку на руке Варды, защищавшую шестой палец. Затем Джийан увидела белый глаз некроманта, о котором рассказывала Кристрен. Это око вращалось независимо от второго глаза, рассекая мглу, словно прожектор. Колдунья пошевелилась, чтобы привлечь его внимание.

Глаз посмотрел на нее, и Первая Матерь поняла то, чего не могла знать Кристрен, — белый глаз принадлежал не Варде, а одной из его жертв. Как любая мертвая ткань, по непреложным законам Космоса, глаз начал разлагаться вскоре после смерти хозяина. Сдерживать некроз удавалось за счет некромантии, что, опять-таки по законам Космоса, стоило Варде немалых сил. Джийан понимала: чем больше энергии архонт будет тратить на свой белый глаз, тем легче будет его одолеть.

Осторожно пробираясь по храму, Варда остановился. Он увидел Джийан словно сквозь песчаную завесу. Ее образ то исчезал, то появлялся вновь, но само присутствие колдуньи внушало серьезные опасения. Архонт пробовал пригвоздить ее волшебным глазом, однако плоское, как аура, изображение рамаханы исчезало то за одной колонной, то за другой. Варда понимал, что, возможно, слишком полагается на волшебный глаз. Хотя почему бы и нет? Недаром его так домогаются другие архонты. Именно глаз выделяет его среди всех остальных. Варда сильно рисковал, врастив себе глаз умершего. В коррушских степях, где соромианты учились некромантии, ходили легенды о волшебниках, умерших от некроза ужасной смертью. Ведь в любом иссеченном некромантией органе живет измученный дух умершего. Именно поэтому глаз требует бережного обращения, а борьба с некрозом отнимает много сил. Но Варде было просто необходимо выделиться, потому что он опасался молодого архонта Хаамади. Все превосходство Варды держалось на белом глазе. Хаамади многим казался безобидным, да только Варду не проведешь, он видел молодого амбициозного колдуна насквозь. Именно Хаамади придумал, как сломить дух похищенных рамахан, и создал фальшивого Дар Сала-ата — красивого молодого парня, которому монахини легко доверились. Откуда только взялась его проницательность! Тем больше поводов опасаться Хаамади. Теперь, когда погиб Калиго, Варде предстояло подобрать замену. Архонт зло посмотрел на Джийан. Белый глаз не терял ее след ни на секунду. Варду безмерно раздражало то, что она свободно передвигается по монастырю в то время, как он должен выбирать постройки, которые стоят не на силовых ручьях. Библиотека, больше всего интересовавшая Варду, была защищена так надежно, что за книгами пришлось посылать саракконов.

От Варды не ускользнуло то, что Джийан ждала его в храме Встречного Потока, одном из немногих, построенных не на силовом ручье. Значит, она его не боится и наивно надеется одолеть. Замечательно! Рамаханы ни за что не станут причинять боль и страдания, следовательно, никогда не будут заниматься некромантией. Скорее всего Джийан не знает ни происхождения его силы, ни ее пределов. Она дорого заплатит за свое невежество!

Варда не спешил, явно желая растянуть удовольствие. Джийан сумела воспользоваться волшебным телескопом и уничтожить Око Айбала? Отлично! Архонт предвкушал, как завладеет ее знаниями, которых не меньше, чем во всех книгах библиотеки. А чем он займется потом? В первую очередь уничтожит саракконских ардиналов, высокомерие которых безмерно его раздражало. Однажды саракконов уже изгоняли с северного континента. Придется сделать это еще раз.

Расстояние между противниками стремительно сокращалось, и архонт решил проверить оборону Джийан, чтобы понять, насколько велика ее сила. Он уже знал, что она не обыкновенная конара, — тем интереснее будет с ней сражаться.

Вот Первая Матерь спряталась за очередной колонной. Из указательного и среднего пальцев Варды вылетели две стрелы холодного пламени, которые обвили колонну и пригвоздили к ней Джийан. Архонт сжал ладонь, будто давя насекомое. Колонна треснула в шести местах, а тяжелая капитель полетела на пол.