Страница 36 из 50
Курс в российской промышленной политике был взят на оживление уже имеющихся предприятий и промышленных зон. Именно там можно добиться согласования и выделения земли со сравнительно приемлемыми затратами денег и времени. Проектирование и строительство на новых площадках опутано огромными административными сложностями, включая знаменитый «перевод земель из сельхозназначения». Однако только на новых площадках можно внедрить действительно современный подход к промышленной застройке и развитию инфраструктуры. Российские экологи добиваются своими ограничениями воссоздания промышленности на более дорогой, морально и физически устаревшей инфраструктуре в непосредственной близости от жилых зон. Страну заставляют платить втридорога за перманентную починку промышленности времен царя Гороха, вместо того чтобы построить новую.
Промышленность нужно выводить из городов. Соседство с промышленным предприятием, каким бы экологически эффективным оно ни было, снижает ценность городской недвижимости, а значит, понижает стимулы к ее улучшению. Следовательно, должны активнее создаваться новые промышленные зоны, которые разгрузят города от тяжелого наследия промышленных революций.
Историки сражаются с экономическим прогрессом бок о бок с экологами. Больше половины недвижимости в стране представляет собой исторический мусор, который, может быть, и дорог кому-то как память, но никакой реальной ценности не представляет. Исторические центры городов сопротивляются реконструкции, теряя шансы на экономическое возрождение. Хотим ли жить в России или в музее имени России? Памятники истории и архитектуры должны жить, а не существовать вне времени, постепенно разрушаясь и уходя из сегодняшней жизни.
Понятно, что и экологическая безопасность, и сохранение исторического наследия — это важно и нужно, но когда это превращается в самоцель, то теряет смысл. Мы должны жить, для этого должны работать, что-то производить, а для этого необходима промышленность. Нужно гармонизировать промышленность со средой и обществом, а не раздувать их антагонизм.
Наша среда должна вместить в себя не только новую промышленность, но и новые рекреационные возможности. В 2004 году из России выехало около 7 миллионов туристов. Каждый их них затратил не менее 1500 долларов. Таким образом, Россия ежегодно импортирует туристических услуг на сумму не менее 10 миллиардов долларов. То есть свыше 10 процентов всего импорта составляет импорт туристических услуг. Если суметь перенаправить хотя бы часть этого потока внутрь страны в рамках общей политики импортозамещения, это даст мощный стимул созданию в России полноценной индустрии отдыха. Сегодня российский отдых — это или многократно переоцененные сверхдорогие услуги для богатых, такие как единичные гольф-клубы и очень немногочисленные фитнес-центры, или же ржавеющая советская инфраструктура. Растущий частный сектор представлен мелким и сверхмелким бизнесом, который может разместить и накормить, но не может создать современную инфраструктуру международного класса.
При разделе СССР участники приняли те административные границы, которые существовали на этот момент. В результате Россия лишилась Крыма, подаренного Хрущевым Украине за поддержку в борьбе за власть. Мы потеряли свободный доступ к значительной части Балтийского, Азовского и Черноморского побережья. Тем больше внимания необходимо уделить тому, что осталось. Совершенно не разработано с точки зрения внутреннего туризма дальневосточное побережье. Туроператоры могут сравнительно дешево отвезти вас в Эмираты или в Таиланд, но не могут забросить вас за приемлемые деньги на Сахалин или Камчатку. Алтай и Байкал остаются экзотикой для немногих посвященных.
В современном мире крупнейшей отраслью экономики является не нефтяная и не автомобильная промышленность, а туризм. Турбизнес создает больше рабочих мест, чем любая другая отрасль промышленности или сферы услуг. Россия имеет огромный потенциал развития внутреннего и въездного туризма. Российские туристические услуги в настоящее время неконкурентоспособны. Владельцы гостиниц используют свое практически монопольное положение для задирания цен до небес. В ценовой политике туризма и перевозок Россия стала ориентироваться на дорогую субсидируемую Европу, сокращая в результате внутренний рынок туристических услуг до минимума, до размеров малой евространы.
Возник порочный круг — туристов мало, поэтому для окупаемости гостиницы и перевозчики поднимают цены, туристов становится еще меньше, поэтому цены задираются еще выше. Конкуренция в гостиничном бизнесе ограничена, так как гостиницы представляют собой крупные объекты недвижимости, контролируемые местной мафией, заинтересованной в монополии. При попытке нарушить их положение на рынке они не останавливаются перед физическим устранением конкурентов при попустительстве местных властей. Как сказал один местный руководитель УВД, «бизнес это серьезный, надо знать правила». Сломать местные монополии может только федеральное правительство, поддерживая проникновение национальных гостиничных и туристических операторов в регионы рублем и административным ресурсом.
Туризм как отрасль — слишком большая золотоносная курица, чтобы российское государство могло ее игнорировать. Это не нефть. Российские пляжи и достопримечательности сколько ни используй, меньше их не станет. Не случайно арабы рециклируют свои нефтедоллары в развитие туризма. Им хочется иметь кусок хлеба с маслом и тогда, когда значение нефти иссякнет.
Нагрузка на окружающую среду не должна возрастать в результате экономического развития. Наоборот, мы прошли пик антропогенного насилия над природой. Богатое общество не желает жить на помойке. С ростом экономики качество природной среды должно улучшаться, а не деградировать.
В ближайшие 20–30 лет необходимо расширить зону экономического роста с двух-трех регионов не на всю страну — эта задача утопична, а на ограниченное количество крупных городов, связанных друг с другом модернизированной траспортной системой. Внутри России нужно выделить планируемую «зону процветания», максимально приспособленную к приему и адаптации внутрироссийских и внутрипостсоветских миграционных потоков, включая опережающее создание адекватного количества рабочих мест и жилых площадей. Особые усилия должны быть приложены к созданию региональных центров экономического притяжения на Алтае, в регионе Байкала и в Приморье, которые могли бы стать форпостами российского влияния в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Необходимо полностью отказаться от советских и постсоветских стандартов финансирования общественно-социальной сферы по «остаточному» принципу. Уровень развития общества определяется качеством общественно-социальной сферы, а не чем-либо другим. Российские визитеры в Европу и в Северную Америку редко вникают в малопонятные детали частной и производственной жизни этих передовых регионов. Но видимое высокое качество общественно-социальной сферы производит на них то неизгладимое впечатление, которое создает комплекс неполноценности перед Западом.
Создать за сравнительно короткий 20—30-летний срок на всей огромной российской территории ту же плотность общественно-социальной среды, что была создана за столетия в Западной Европе или без войн и революций в Северной Америке, невозможно. Но построить «выставки достижений» национального планирования, не уступающие зарубежным аналогам или их превосходящие, вполне по силам. Об этом свидетельствует опыт радикальной модернизации за 10–15 лет Москвы и, в меньшей мере, Санкт-Петербурга. Инвестиции в центры роста породят вторичную волну спроса, которая заставит адаптироваться к ним и обширные прилегающие пространства.
Политика стимулирования рождаемости в России требует экстренного изменения градостроительной парадигмы, которая уже привела к фатальному кризису громко разрекламированных программ развития ипотеки и национального проекта «Доступное жилье». Необходимо перенести центр тяжести с массовой многоквартирной застройки в пользу односемейных домов или кондоминиумов. Это потребует коренным образом изменить постсоветскую модель функционирования строительного комплекса, когда в крупнейшей по площади стране мира создается искусственный дефицит строительных площадок, организуются федеральные и региональные монополии поставщиков строительных материалов и строительных услуг, что фактически превращается в неподъемный налог на развитие. Новая строительная парадигма должна включать максимальное использование местных материалов, частных подрядных услуг, массовую сборку недорогих, но энергоэффективных и экологичных домов, сразу же интегрируемых в социальную инфраструктуру, создаваемую опережающими темпами за счет государственного эмиссионного возвратного финансирования.