Страница 74 из 79
Как апофеоз я выпустил на асфальт испорченное топливо. Викинги, говоришь? Ну я вам устрою. Простенькое устройство из пучка сорванной на обочине травы, батарейки, двух проводков, комочка грязи и канцелярской скрепки должно было обеспечить хороший факел, чему способствовали не меньше двадцати литров топлива на спиртовой основе. Только бы не выветрился спирт; солнце припекало прилично, совсем не по-осеннему. Ну да я его травой забросал.
Вправо мы свернули ровно там, где она и говорила, - у раздвоенной березы с огромным уродливым наростом где-то на середине ствола, отдаленно напоминающим пораженный целлюлитом зад. Тут деревья почти вплотную подступали к трассе. Огромные ели, сомкнувшиеся кронами. Между стволами аккуратно выложенные бетонные плиты, подогнанные одна к другой. По такой дороге ехать одно удовольствие, если не считать нескольких мест, где покрытие просело, кое-где весьма прилично. Видимо, подмытое водой.
- Скажите, а как так могло получиться, что ваш отец не смог противостоять Кононову? Ведь он же был его руководителем. И, насколько я понимаю, не только формально.
- Он был чистый бес, как оказалось. Всегда и везде превозносил отца. Даже мавзолей его создал. Потом уже, конечно. При этом наука его нисколько не интересовала. Как и сыночка. Только власть. И при этом все врал, врал. Перехватывал сообщения, подменял их. Я уже много позже узнала, что «Туман» давно можно было нейтрализовать. Он не захотел!
- Не понял насчет тумана.
- Это…- Она поморщилась. - Не моя специализация, но знаю, как говорили, это средство радиоэлектронного подавления беспроводных средств связи на стратегических территориях. Так, кажется. У нас же, - она потрясла тетрадью, - первые семь месяцев работала радиосвязь! Даже передачи всесоюзного радио ловили. А потом…
Она замолчала, запрокинула голову и глубоко втянула носом, не давая слезам разойтись. Я терпеливо ждал.
- Скоро дорога пойдет вниз, - сказала она после довольно продолжительной паузы.
- Спасибо. Так что же случилось?
- Кононов делал все для того, чтобы отца не отвлекали частности. Это он так говорил. А уж слов-то сколько было. - Похоже, что у нее заканчивался вызванный алкоголем запал. Или словесный понос после передряги. - «Гений» самое, наверное, мягкое. Знаете, у него даже нашлось оправдание того, что он пошел на них на танке.
- Как это? - изумился я, снижая скорость перед очередным провалом. Двигатель работал вполне прилично. Не идеально, но, надеюсь, как минимум до заставы сердце моего мустанга сдюжит. - Откуда танк?
Она вяло отмахнулась и коротко пососала верхнюю губу.
- Пить хотите? Можем остановиться, перекусить.
- Попить, если есть. Не стоит останавливаться.
На штатном топливе машина пошла лучше, однако мне все время слышались посторонние звуки в двигателе. Что же за гадость они всыпали? В числе прочего снаряжения у меня имеется специальная присадка для топлива, очищающая цилиндры двигателя от разного рода нагара. Только использовать ее нужно на малых оборотах и не менее получаса. То есть для этого нужно остановиться. Подозреваю, что на подобную роскошь времени у меня нет. Жалко машинку, привык я к ней, прикипел. Но, пожалуй, можно попробовать рискнуть залить в бак остатки чистого топлива. И на всякий случай сделать НЗ в бутылке. Хотя, надеюсь, всю дрянь я уже слил. Для прохождения подводной дороги мне потребуется вся возможная мощность. И я объявил остановку на десять минут; полагаю, временной отрыв от конных у меня даже поболее будет. Ну а нет - трофейный Калашников я держал под рукой. И не только его.
За это время я не только успел заправить машину, мы еще и наскоро перекусили и, как говорится, привели себя в порядок. Погони все не было видно, но я на всякий случай положил у обочины пустую емкость из-под топлива, не слишком тщательно замаскировав ее ветками. Любому ясно, что тут приготовлен некий сюрприз. Штука не больно-то хитрая, но в случае чего преследователей задержит, пусть и ненадолго. Все же время было сейчас определяющим фактором. В таком деле, как отрыв от погони, не то что минуты - секунды могут иметь решающее значение.
Мне было интересно наблюдать, как она ест вряд ли знакомые ей продукты. То есть, конечно, ничего особенного, сухпай повышенной калорийности и минеральная вода - я решил не тратить время на кипячение, - но для нее все это в диковинку, так что пришлось чуть ли не силой пичкать и объяснять, что тут к чему.
- Скажите, Вера, Кононов с заставой часто контактировал?
- Четыре раза в год, - ответила она, жуя шоколад и прислушиваясь к собственным ощущениям.
- Именно четыре? Не три или пять?
- Конечно. Все строго по графику. Да иначе тут и не проехать. Три раза летом и один зимой, в феврале, когда лед установится. Весной половодье, осенью дожди. Не проехать.
Я скармливал ей самую вкусную часть моего продовольственного запаса и думал, как же она устроится там, за территорией. Конечно, я костьми лягу, чтобы ее не отправили в лагерь, как бы благородно он не назывался. Она мой свидетель. Больше того, я всем и каждому стану в полный рост грозить генеральным прокурором и тыкать в нос собственными чрезвычайными полномочиями. Которые, надо признать, мало чего стоят, пока у меня нет связи. Я проверил - точно нет. Но я все же попытаюсь. То есть постараюсь. И сильно постараюсь. Костьми, повторяю, лягу, но вывезу. Мне такой свидетель нужен в Москве, а не в провинциальной психушке.
- Снимайте вашу куртку, - сказал я.
- Зачем? - Она отпрянула от капота, на котором я накрыл наш походный стол.
- И сапоги тоже. Будем переодеваться. Ведь на заставе вас не знают?
- Нет, кажется.
- Будете моим сотрудником. Сотрудником прокуратуры. Ясно?
От моего напарника не так много осталось, но кое-какие вещи в багажном отсеке имелись. Штатная разгрузка… Главное - форменный мундир со знаками отличия и наградными планками. Размер… Черт бы с ним, с размером! Ее дело сидеть в машине и не высовываться. Если что…
- Переодевайтесь! Только побыстрее.
- Отвернитесь. Зачем все это?
Я отвернулся. Хотя зачем? Она ж не до гола раздеваться собралась.
- Слушайте. Ко мне обращайтесь по фамилии. На все вопросы, если они будут, - к майору. Ко мне то есть. Мы из прокуратуры.
- А как ваша фамилия?
- Попов я. Держитесь уверенно и небрежно. Я старший. Все вопросы только ко мне. Ну? Закончили там?
- Нет еще. Тут пуговицы…
Я обернулся. Китель она застегнула наискось. Из-под него видна форменная серая рубашка со вздыбленным воротником. Шнурки на ботинках распущены и напоминают повисших червяков. Тот еще видок.
С той стороны, откуда мы приехали, послышался частый стук. Не сильно-то мы оторвались. Странно. Я рассчитывал на большее. Очень странно.
- В машину! Быстро!
- А вещи…
- Быстро, быстро!
Ее пожитки в багажник. На них - кулем - тряпка, которую я обыкновенно использую вместо скатерти. Вместе с объедками и посудой. Нет у меня времени на наведение порядка. Три секунды на то, чтобы захлопнуть дверцу багажного отсека и пассажирскую, за которой Вера Вячеславовна не слишком ловко копалась с непривычной одеждой, пытаясь привести ее хоть в какой-то порядок или его подобие. Я прислушался. Дробный звук копыт нарастал. Нет, это нереально. Как они смогли нас нагнать? Ну да сами виноваты.
Чтобы наладить пару растяжек с моими фанатами, у меня ушло еще с минуту. Я даже не стремился их сильно маскировать. Да и не было на это времени. Заметят, нет - все одно задержатся. Плюс пустая емкость метрах в тридцати дальше. И тогда рванул. Дорога пока позволяла, двигатель, кажется, тоже. Слева мелькнула изрядно заросшая посадочная площадка, на краю которой отчетливо было видно большое выгоревшее пятно, из него паутиной клубилась рыжая от ржавчины проволока. Колесный корд. Кто-то здесь жег шины. И не самые маленькие.