Зов Ночи

— Поднимите ее и переоденьте, — приказал тем временем старик. — Она не притронулась к еде. Заставьте ее поесть. Она нужна нам сильной и здоровой.

Женщины шагнули к Нике, под руки подняли ее с пола и быстро лишили всей одежды. Нике было все равно. Она стояла и смотрела в спину Дану. Мерзкие голоса в голове смеялись, издевались. Они уверяли ее, что Дану все равно. Что он целенаправленно обрек ее на мучения, напоминали ей, что он не человек, и она сама виновата, что отнеслась к нему как к человеку.

Женщины взяли с кровати платье.

— Подождите, — остановил их старик и что-то сказал стоящему рядом с ним блондину.

Они оба приблизились к Нике, начали ее разглядывать, поворачивая кругом. Старик коснулся ледяными пальцами плеча девушки и провел рукой по татуировке, показывая ее блондину. Тот тоже провел по ней рукой, разглядывая рисунок и письмена. Переговаривались они между собой на совершенно непонятном языке.

Старик закончил свой осмотр и, кивая собственным мыслям, отошел от девушки. Блондин остался стоять рядом. Ника подняла голову и почти ничего не видящими от тихих горьких слез глазами взглянула на него. Он был весьма хорош собой. Взгляд его не излучал ни презрения, ни ненависти. Просто спокойный взгляд, теплый и, как ни странно, полный симпатии и сочувствия. Он поднял руку и провел рукой по Никиной щеке, вытирая слезы, погладил ее по плечу. От этого ласкового прикосновения девушка словно очнулась, ее руки в инстинктивном жесте прикрыли груди.

Ника вдруг осознала, что стоит нагая в окружении вампиров. Она непроизвольно шагнула назад. Светловолосый вампир придержал ее за руку, потом притянул к себе и поцеловал в губы.

— Кеннет! Не сейчас! — одернул его старик, и тот тут же отступил.

Девушка схватила с кровати платье и прикрылась им. Голоса в голове, было смолкнувшие, принялись радостно сообщать, что скоро ее отдадут светловолосому вампиру для утех или еще кому-нибудь. Потому что негоже такой человеческой красоте пропадать зря. Она тщетно старалась не прислушиваться к сальным подробностям, которыми наперебой делились невидимые дьявольские мучители.

Ника снова взглянула на Дана. Тот все еще стоял спиной к ней и не шевелился.

— За что?! — вскричала девушка.

Она готова была прожечь глазами его спину, если бы умела. Реакции так и не было. Зато голоса в голове злорадно расхохотались.

— Поешь, — светловолосый вампир не скрывал симпатии к Нике. — Может, ты хочешь чего-то особенного? Только скажи.

Ника перевела потухший взгляд на того, кого назвали Кеннетом, и ничего не ответила.

— Ешь побольше. Им нужна твоя кровь, живая кровь и твое человеческое тепло. Они будут пить тебя и наслаждаться твоей смертью, — повторяли наперебой голоса.

Старик взмахнул рукой, призывая свою свиту.

— Сама оденешься? — он притормозил у двери.

Ника поспешно кивнула. Ей с избытком хватило чужих рук на своем теле.

Вампирши покинули комнату вслед за стариком. Кеннет быстро взглянул на Дана, потом многообещающе улыбнулся Нике. Девушку пробрал мороз от того, что сулил ей этот взгляд. Голоса продолжали издеваться, расписывая, что Кеннет и обе вампирши сделают с ней очень скоро. Дан, все так же не оборачиваясь, вышел вслед за вампиршами.

— Дан! Пожалуйста! — уже безо всякой надежды всхлипнула Ника.

— Скоро к тебе опять придут. Жди, — сообщил напоследок Кеннет.

Дверь закрылась, щелкнул замок. Девушка осталась одна.

18

Дан захлопнул за собой дверь и сжал кулаки. Перед его глазами стояла Вероника. Беспомощная, умоляющая, лишенная всякой воли к сопротивлению. Ее голос бесконечно звал его в мыслях.

Но что он мог сделать? Все предрешено. Хотя, быть может, если как-то вытащить ее, спрятать… Нет, бесполезно, все равно найдут и убьют. И его заодно. Но он-то ладно. Он достаточно пожил и, в общем-то, не печалился о своей участи. Но она… Ее он убить не мог. Так, как однажды убил Кэрин-Энн.

Веронику убьют в любом случае, принесут в жертву. На древнем, как сам мир, алтаре. Но тут, по крайней мере, она умрет счастливой, если можно так выразиться. Умрет, добровольно принеся себя в жертву. Умрет ради него.

Дан ударил кулаком по стене. Нет, одного он точно не позволит — издеваться над ней. Он знал, они мучают ее голосами, изводят страхом, неизвестностью, рисуют картины жестоких мучений. Им нужна слепая покорность и смертный ужас жертвы. Они верят, что только тогда силы природы, призванные дать ему власть, будут благосклонны. Но это не так. Магия крови и без того сильна. Страх жертвы ни к чему. Но они в это не верят. Для них главное — соблюсти древний ритуал.

В дверь постучали. Дан мысленно поинтересовался, кто желает его видеть в не самое удачное время, а потом взглядом позволил двери открыться. Кеннет вошел и внимательно вгляделся в лицо Дана.

— Одного я не понимаю, почему ты стоял и смотрел? Просто стоял и смотрел? — голос светловолосого вампира дрожал от негодования.

— Я не смотрел.

— Да какая разница! Ты не глазами смотрел… И ничего не делал.

— Ты и вправду не понимаешь. Я не мог ничего сделать.

— Мог, и ты это знаешь сам. Тебе достаточно было просто мысленно улыбнуться ей. Или ваша энергетическая связь — ложь?

— Все так, но именно поэтому я и не мог ничего сделать. Позволь поблагодарить тебя за то, что ты ей сочувствуешь. Для меня это крайне важно.

— Да пошел ты!

Кеннет зашагал по комнате, пиная ногой то кресло, то ножки кровати. Аэдан не шевелился.

— Ты так ослаб за время, проведенное среди людей? — Кеннет подошел к Дану и взял его за край безрукавки.

Дан аккуратно отвел руку Кеннета и холодно оглядел его с ног до головы.

— Понятно, наш король прочистил тебе мозги. Я не думал, что ты так быстро дашь себя уговорить.

Кеннет не скрывал разочарования.

— А чего ты хотел? — Дан пожал плечами. — Я никогда не отказывался от титула.

— Да, но и не принимал его. Ну хорошо, предположим… Но ритуал? Это тебя не остановило? Твою любовь принесут в жертву, а тебе все равно. Ты ничего не делаешь, ты даже не пытаешься.

— А кто тебе сказал, что Вероника — моя возлюбленная?

— Так ее Вероника зовут… А что — нет? Не возлюбленная? Так, аперитив? Нет, Аэдан Шиен, я слишком долго и хорошо тебя знаю… Ее глаза… Это глаза Керин-Энн.

— Не тревожь память Керин-Энн, Кеннет, и я забуду все, что ты мне только что наговорил.

— Ура! Теперь узнаю моего друга Дана, — облегченно вздохнул Кеннет. — А то я уж испугался, что ты потерял былую способность чувствовать и переживать, стал таким же, как и остальные.

— Ближе к делу, Кен. Что тебе надо?

Дан устало опустился на кровать и вытянул ноги. Кеннет подошел ближе и присел на ковер рядом с кроватью.