Зов Ночи

Дан оторвал взгляд от гобелена. Лицо его было бесстрастно, глаза полны льда.

— Ну и слава Богу, — обрадовался старик. — А то я уж решил, что ты настолько привязан к смертной, что готов все бросить ради нее. А все-таки человеческое в тебе не пропало за столько веков… Удивительно. Выбрать девушку, как две капли воды похожую на Кэрин-Энн. Как это романтично!

Старик внимательно следил за реакцией Дана, но ничто не дрогнуло в его лице, ничто не затуманило ясный и чистый взгляд.

— Жду тебя через час в Зале, сын.

С этими словами старик, тяжело опираясь на посох, пошел к двери. У порога он обернулся. Дан смотрел ему прямо в глаза.

— Все во славу твою, сын. Все во славу твою и рода нашего.

Дверь бесшумно затворилась. Дан сжал медальон у себя на шее. Костяшки его пальцев, и без того бледные, побелели еще больше.

17

Яркий свет бил прямо в лицо. Ника поморщилась и открыла глаза. Солнечные лучи нещадно жарили сквозь стекла узкого стрельчатого окна.

Девушка приподнялась и огляделась. Она лежала на широкой и высокой кровати под старомодным балдахином в какой-то комнате. Стены вокруг были серыми, похожими на каменные и без какой-либо отделки. В дальнем углу темнел шкаф. Напротив кровати висела громадная картина с пейзажем в золоченой раме. Под ней стоял маленький столик с керамическим кувшином и чашками. Рядом на подносе лежали фрукты и два круассана в упаковке.

Ника опустилась обратно на подушки и начала вспоминать. Самолет Дана, Снупи… Странно все это. Комната вызывала стойкие ассоциации с тюрьмой, такая уж она была мрачная. И удобная кровать дело не спасала.

Так что же все-таки произошло? Ника помнила только, как у нее потемнело в глазах. Все. Дальше она очнулась в этой кровати.

— Блин! — в сердцах воскликнула девушка. — Достало уже. Сколько же можно приходить в себя неизвестно где!

Ника спустила ноги с кровати на ковер и, накинув услужливо приготовленный кем-то халат, подошла к окну.

Высоко… Вниз уходила отвесная стена. Интересно, где это она оказалась… Похоже на какую-то башню. Минуточку… Ника протерла глаза. Так и есть! Самая настоящая башня. Вон, правее, внизу крепостная стена. Девушка почувствовала, как беспокойство, охватившее ее, как только она пришла в себя, неумолимо превращается в тревогу.

— Какого черта! — Ника бросилась к тяжелой двери и с силой ее дернула.

Впрочем, подсознательно она ожидала чего-то подобного. Дверь была заперта и даже не дрогнула, когда девушка несколько раз со всей силой шарахнула по ней ногой.

Ника вернулась к окну. Оно было наглухо заделано, рама не разворачивалась и не открывалась. Видимо, помещение проветривалось при помощи вентиляции, а может, где-то был кондиционер.

Внизу, насколько хватало глаз, дразняще расстилался лес, изумрудно-зеленый, яркий и умытый. Наверное, там красиво и воздух великолепный, мелькнула в ее голове совсем неуместная при подобных обстоятельствах мысль. Что ей до красоты природы, когда она неизвестно где находится и неизвестно у кого…

Со стороны двери раздался шорох. Ника вздрогнула и повернулась. Перед ней стоял кто-то в темно-зеленом балахоне, подпоясанном простой веревкой. На голове вошедшего был капюшон, полностью скрывающий лицо. Руки он прятал в широких рукавах. Если бы не цвет одеяния, Ника приняла бы его за какого-нибудь киношного монаха.

— Мне велено передать госпоже, что ее одежда находится в шкафу. Если госпоже понадобится помощь, ей пришлют служанку.

Голос говорящего был низок и мягок. Ника молча разглядывала его балахон.

— Служанка… да что ты говоришь, — язвительно заметила она. — А если мне понадобятся услуги визажиста? Да и от массажа я бы не отказалась.

— Желания госпожи будут переданы.

С этими словами «монах» удалился, не забыв, однако, снова запереть дверь.

— Мать твою! — только и смогла сказать Ника и в сердцах швырнула в каменную стену чашку.

Несчастная чашка разлетелась на черепки, но легче от этого не стало. Девушка опустилась на пол и тихонько заплакала.

Сколько она пролежала на полу, Ника не помнила. Привели ее в себя голоса, неожиданно и настойчиво зазвучавшие у нее в голове. Сначала они гомонили хором, потом девушка начала разбирать отдельные слова. Ника сжала руками голову и застонала. Что это? Она сходит с ума? Или ей вкололи какие-то наркотики? Голоса на мгновение замолчали, а потом она явственно услышала приказ встать и одеться.

Ника была слишком ошарашена происходящим, чтобы сопротивляться. Она послушно подошла к шкафу и раскрыла его. Платьев было великое множество. На какой-то момент Никины глаза блеснули типично женским интересом, но тут же погасли. Девушка замерла в нерешительности, потом сняла одно из платьев с вешалки. Оно оказалось длинным, чуть приталенным, темно-зеленого тяжелого бархата. Подобную одежду она видела только в кино или на театральной сцене. Платье было какое-то — Ника с трудом подобрала подходящее слово — древнее. Нет, оно выглядело чистым — вряд ли когда-то его надевали. Но Ника шестым чувством знала, что этому платью невесть сколько лет.

Забытые было голоса в голове вновь ожили и одобрили ее выбор. Ника положила платье на постель, погладила приятную, кажущуюся теплой ткань и в тот же момент ощутила чье-то присутствие. Она повернулась. Дверь была открыта, и в ее комнату вошли пятеро. Две высокие женщины, одетые в длинные платья, похожие на то, что лежало на кровати. И трое мужчин. Один — высокий осанистый старик с посохом в руке. Второй — блондин в синей одежде. А третий… Ника замерла. Третьим был Аэдан Шиен. На нем были светлые штаны, заправленные в коричневые сапоги по колено, длинная рубашка, подпоясанная широким кожаным поясом, а сверху — тоже длинная безрукавка, отороченная мехом, очень нарядная. Голову его венчал тонкий серебристый обруч. А вид у него был… величественный что ли. Он казался еще более высоким. Он казался чужим и суровым незнакомцем. Ника было обрадовано подалась к нему, но, встретившись с ним взглядом, замерла будто натолкнувшись на неприступную каменную стену. Глаза его были ледяными и равнодушными. Боль, резкая и неожиданная, пронзила душу девушки. И она как-то сразу сникла.

Голоса в голове дали понять, что гостей следует приветствовать со всей возможной почтительностью. Ника не стала спорить и безропотно поклонилась. Она здесь пленница или заложница и вести себя надо соответственно. Старик шагнул к ней и, взяв за подбородок, поднял к себе ее лицо. Ника не успела даже помыслить о сопротивлении. Разум девушки оказался во власти этого жуткого создания. Ей сделалось так страшно, как никогда в жизни не было. Ее забил жестокий озноб. Старик тараном проник в ее суть. Ника почувствовала себя нагой и разбитой, растерзанной и совершенно беззащитной и, самое ужасное, никому ненужной. Она не могла противиться, не могла ни о чем думать, кроме своего животного страха. Лишь одна мысль жила в ней, мысль, появившаяся ниоткуда, — только смерть избавит ее от этой пытки. Избавит раз и навсегда.

Старик отпустил ее. Ника обессилено сползла на пол. Ее беспощадно трясло. Ладони стали мокрыми, по спине стекал противный холодный пот. Краешком глаза она увидела, как Дан прошел вдоль стены и встал напротив, спиной к ней. Она начала в мыслях взывать к нему, умолять помочь, объяснить хоть что-то. Но он не поворачивался, он ее не слышал, ему было все равно.