Неразменный Золотой

Коринфиец, увидев, с какой легкостью этот парень расправился с двумя воинами, ахнул и попытался бежать, но повелительный окрик Граттара остановил его. Видимо, мага он боялся еще больше, чем киммерийца, потому что вновь повернулся лицом к врагу и поднял меч. Бледный как полотно, он смотрел, как варвар заносит свой смертоносный клинок над его головой, и не делал даже робких движений, чтобы защититься.

– Хей! - гневно рыкнул Конан, отводя меч в сторону. - Какого Нергала ты тут стоишь? Или думаешь, что я буду убивать того, кто не сражается со мной?

Наверное, коринфиец именно так и думал, потому что не сдвинулся с места и все стоял, глядя на варвара в упор, но без вызова.

Из уст Конана вырвалось проклятье. Он и в самом деле не мог убить разбойника вот так - это было бы то же, что снести голову безоружному. Резко развернувшись, но так, чтоб краем глаза все же видеть коринфийца, Конан снова поднял меч. Сейчас его противником был Пирус.

– Ты обещал убить меня при встрече, ублюдок. Я перед тобой и жду, когда ты сдержишь свое слово!

В тот момент, когда варвар сказал последнее слово, со стороны мага вылетело что-то длинное и блестящее. Конан не успел бы уже увернуться от разящей стрелы, если б она была направлена в него. Но нет! Граттар целил в коринфийца, который оказался нерадивым охранником его плоти, а проще говоря, был самым обыкновенным трусом.

Наконечник стрелы вонзился несчастному под кадык. С хрипом он упал на песок, скрюченными пальцами пытаясь вытащить стрелу из горла. Напрасно. Через несколько мгновений жизнь его закончилась, и душа полетела по многажды проторенному другими душами пути к Серым Равнинам.

Варвар только мельком взглянул на него, а потом сразу вновь оборотился к Пирусу.

– Чего ж ты ждешь? - проревел Конан, обходя последнего бойца Граттара по дуге так, чтобы одновременно на кратчайшее расстояние приблизиться к магу, который в этот момент, заламывая руки и закатывая глаза, читал какое-то заклинание.

– А-а-а! - с диким криком и безумными глазами кинулся на Конана Пирус, но киммериец, поймав его клинок на крестовину своего меча, левой рукой схватил противника за глотку, приподнял и, сжав пальцы, сломал ему шею.

Посмотрев на четырех поверженных телохранителей мага, Конан огляделся. Не обнаружив Ши Шелама, он заорал во всю мочь:

– Выползай, крысеныш! Клянусь бородой Крома, все кончено! - и двинулся к Граттару.

Тот, как раз заканчивая творить заклинание, начертил пальцем в воздухе какую-то фигуру и дунул в сторону киммерийца. Но ничего не произошло, и маг схватился за кинжал. Это его и погубило. Конан никогда бы не тронул безоружного, будь он хоть трижды колдуном. Но когда Граттар кинулся на него с клинком, норовя подлым обманным способом вонзить его в живот киммерийцу, тот играючи выбил стилет из его руки и нанес сокрушительный удар в голову, в результате чего маг рухнул на песок бездыханным.

Конан покачал головой, осуждая роковую глупость этого человека, наклонился к нему и освободил тело от тугого кошеля, пристегнутого к поясу. Неразменный золотой найти было трудней, но киммериец отыскал монету в потайном кармане, после чего пошел к лошадям, возле которых уже отряхивался от песка Ловкач Ши. Конан выбрал для себя самую крепкую лошадь, посадил Ши Шелама на другую, а остальных связал в караван. Через несколько мгновений они тронулись в обратный путь, весело обсуждая перспективы хорошего ужина: оба были голодны даже более, нежели вчера, когда Конан проснулся в лачуге Ловкача в скверном настроении из-за того, что ему снились колдуны.

Для стервятника, который парил над пустыней в поисках падали, нынче выдался удачный день. У трех скал он разглядел добычу, коей ему хватит надолго - если, конечно, не налетят другие.

9

По возвращению в город приятели припрятали в одном укромном месте похищенный у Граттара кошель (на черный день, который мог наступить когда только богам угодно), продали на базаре лошадей и отправились в один из самых дорогих трактиров Шадизара - "Улыбку Иштар", у дверей коего состоялось их знакомство пару лет назад.

Конан, со всем нетерпением, свойственным юным сыновьям Крома, жаждал проверить магическую монету в деле, и, кроме того, насладиться самой мыслью о том, что они надувают жирных трактирных кабанов.

Набив желудки изысканными яствами, напившись под самую завязку прекрасного ароматного вина, Ши Шелам попросил, чтобы Конан заказал еще акульи плавники в сметанном соусе. Но подавальщик, с лицом таким надменным, какое и положено иметь слугам в богатых заведениях, не принял заказ, заявив, что они с лихвой получили на один золотой, а если хотят что-либо еще, то пусть платят снова. Тогда Конан с самодовольной усмешкой полез в кошель, чтобы достать заветную монету и…

К его величайшему изумлению, кошель оказался пустым. Мысль варвара, порядком размягченная после сытной трапезы, со скрипом завертелась, но к пониманию ситуации пока не пришла.

Ловкач, заметив остекленевший взгляд Конана, глянул через его руки и тоже обнаружил, что золотой к ним не вернулся. Он нахмурил брови, бросил короткий взгляд на раздувшегося от сознания собственной значимости подавальщика, который застыл перед ними с гордо вскинутым подбородком, и тут его осенило. "Золотой потерял магическую силу на этой бесплодной земле у трех скал!"

Ши Шелам поглядел на Конана и с ужасом понял, что, кажется, сейчас получит крепкую оплеуху. За всех магов и колдунов сразу. Но варвар ограничился лишь порцией отборных ругательств, хотя и это было несправедливо по отношению к скромному скупщику краденого, после чего встал и пошел к двери.

– Конан! - пискнул вслед ему Ши Шелам.

– Я же говорил тебе, что не доверяю этим прихвостням Нергала! А ты мне не верил! - прорычал в ответ варвар.

– Но ведь есть еще кое-что! - возопил Ловкач, вытягивая из-за пояса кошель с деньгами, которые они получили за лошадей.

Юный варвар остановился и пристально посмотрел на приятеля. Лоб его прорезали две глубоких морщины, в глазах тускло горел огонек гнева. Но постепенно чело Конана вновь стало чистым. И в самом деле, что с того, что магический золотой потерял свою силу? У них с Ши есть еще немало обыкновенных монет! Кром свидетель - Конан всегда предпочитал иметь дело с вещами, созданными руками человека, а не какими-то паршивыми заклинаниями.

Он вернулся на свое место, едва сдерживая довольную ухмылку. Одним богам известно, из чего они сотворили киммерийцев. Одно и то же происшествие почти одновременно вызывает у них и гнев и радость. Да, наверное, в глубине души Конан был даже рад, что золотой потерял свою силу. Подмигнув Ши Шеламу, он щелкнул пальцами, призывая подавальщика, и гаркнул во всю мочь:

– Вина!