Шут

От одного лишь звука этих слов у меня перехватило дыхание. Я услышал голос Эмили, увидел ее так же ясно, как в тот вечер, когда уходил из Боре в Трейль в наряде шута. У меня словно выросли крылья.

– Не радуйся, – предупредил мавр. – Спасти ее будет нелегко. Выбери двоих. Лучших. Тех, с кем готов умереть. Потом мы пойдем. Быстрее.

Глава 146

Я выбрал Одо и Быка. Кого еще? Они были самые смелые, и без них я бы никогда не дошел так далеко.

Около полуночи мы незаметно покинули лагерь и, стараясь не привлекать ненужного внимания, углубились в лес. Сначала мавр вел нас вдоль реки, потом свернул к одной из башен слева от главных ворот.

В темноте проступали очертания величественного собора. Кое-где горели сторожевые костры. До нас даже долетали голоса расположившихся на стене стражников.

Мы снова спустились к реке, близко подходившей к той части города, которую я совершенно не знал. По одному ему известным приметам мавр нашел переправу. Дальше мы пробирались уже у самой стены, пока не достигли некоего сооружения, похожего на пристройку к многоэтажному каменному строению. Узкие окна напоминали прорези. Я понятия не имел, куда нас завели.

Мавр поднялся к окну и тихонько поскреб по стене ногтями.

– Кто? – ответили шепотом. – Король или шут?

– Если бы шуты носили короны, мы все были бы королями, – негромко ответил мавр. – Впусти нас, да побыстрее, или завтра все будем болтаться на веревке.

Камни зашевелились. Прорезь расширилась, и я понял, что перед нами не окно, а вход в туннель.

– Это что еще такое?

– La Porte du fou, – ответил мавр, подталкивая нас к узкому лазу. Ворота Дураков. – Этот туннель сделали во время войны с Анжу как потайной спасательный ход. Но анжуйцы каким-то образом прознали про его существование и поджидали у выхода. Убили всех, кто выбрался. Да еще посмеялись, обозвав дураками.

– Поучительная история, – поежившись, заметил Одо.

– Примите мои извинения, – сказал мавр. – Я бы предложил пройти через главные ворота, но их охраняют люди в форме и с большими мечами. – Он посмотрел на Одо. – Прошу.

Некоторое время мы ползли по туннелю в полнейшей темноте. Потом впереди и вверху замаячил тусклый свет.

– Сюда. Быстрее, – поторопил нас голос.

Я полз, не зная куда и кто встретит нас у выхода. Оставалось только надеяться, что мы не попали в засаду.

Туннель был не такой уж и длинный. В освещенной факелами комнате нам помогли выбраться из лаза.

Во встречавшем, седобородом человеке в синем плаще, я сразу узнал Огюста, лекаря герцогини. Помещение же было лечебницей, где на тюфяках, а то и на голом каменном полу лежали умирающие.

Следуя за Огюстом, мы прошли по коридору в большую комнату, напоминавшую библиотеку. На полках лежали тяжелые рукописи в кожаных переплетах и перевязанные шнурками свитки.

Я даже не успел как следует поблагодарить лекаря за помощь, как он торопливо вышел, затворив за собой дверь. Мне стало не по себе.

– Что дальше?

Я повернулся к мавру.

– А дальше, – произнес голос из тени, – молитесь за то, чтобы священное копье обладало хотя бы частичкой той силы, которую ему приписывают. Иначе вам не спасти ту, кого вы любите.

Я обернулся – голос принадлежал человеку, лицо которого скрывал глубоко надвинутый капюшон. Впрочем, голос был знакомый, но я не знал, что делать – кланяться или хвататься на кинжал.

Потому что передо мной стояла герцогиня Анна.

Часть шестая

Последние права

Глава 147

Во дворе торжественно и важно бил барабан.

Обычно, когда казни предавали вора или убийцу, горожане шли на площадь почти как на праздник, с шутками и смехом. Торговцы предлагали пирожки и свечи; дети играли в прятки в шумной толпе; весельчаки отыскивали место поудобнее, откуда преступника можно было бы обстреливать шуточками и плевками.

На сей раз зрители пребывали в ином настроении. Все знали, что им предстоит увидеть такое, чего прежде никто и никогда не видел.

Потому что веревка ждала женщину.

И не просто женщину, а женщину благородного происхождения.

Я смотрел на площадь сверху, из укромного уголка за башенкой замка, куда меня привел мавр. В окружившей виселицу толпе я уже успел заметить Одо. И Быка, пробивавшегося к главным воротам с коромыслом и двумя ведрами на плечах. На стенах стояли солдаты, наблюдавшие за площадью и лагерем бунтовщиков. Ветер раздувал пламя костра. Костра для Эмили после того, как ее повесят.

Трубный звук рога расколол тишину. Толпа заволновалась. Время пришло! Ворота главной башни открылись, и, окруженная солдатами, появилась Эмили.

– Вон она! – крикнул кто-то.

– Молитесь, госпожа, – запричитала какая-то женщина. – Рай Господа велик, и если Он пожелает, вам найдется в нем место.

После долгой разлуки я смотрел на нее во все глаза. На Эмили была свободная верхняя рубашка и повязанная на плечах шаль. Убранные назад светлые волосы падали на шею. Может, она и мало походила на благородную госпожу, но держалась смело и с достоинством. Как всегда.

Сердце мое заколотилось. Я хотел вскочить, чтобы Эмили увидела меня, или хотя бы окликнуть. Дать знать, что я здесь. Что пришел за ней.

Барабан рассыпался дробью, толпа затаила дыхание.

– Отпустите ее! – прогремел чей-то голос. – Мы с ней не воевали.

Эмили на мгновение остановилась, но шедший рядом солдат грубо подтолкнул ее к виселице.

Никто не хотел, чтобы она умирала. Протестующие крики неслись со всех сторон, и даже палач, чье лицо скрывала маска, помог Эмили взойти на эшафот. Я знал, как ей страшно, как трепещет ее сердечко. Мое же просто билось о ребра.

Я переглянулся с Одо, поймал взгляд Быка.

Снова протрубил рог, на сей раз возвещая выход герцога. Облаченный в торжественные одежды, Стефен шел в сопровождении бейлифа и управляющего.

Бейлиф развернул свиток и начал читать.

– В соответствии с законами герцогства Боре и с одобрения архиепископа епархии и Святейшего Престола, постановлено, что все пособники и укрыватели еретиков и бунтовщиков подлежат повешению за шею до смерти, а их тела сожжению на огне.

– Оставьте ее, – донеслось из толпы. – Если кто и заслуживает петли, так это Стефен.

Герцог покраснел.

– И где же теперь ваш шут, госпожа? – Он поднялся на возвышение и обратился к горожанам. – Я дал ему возможность спасти ее жизнь и остановить дальнейшее кровопролитие, однако же он не появился. Итак, госпожа, за вас просят только эти несчастные, мягкосердечные женщины.

– За вас просить не будет никто, – ответила Эмили. – Я молюсь за то, чтобы он не пришел.

Стефен обвел взглядом заполненную людьми площадь.

– Мы подождем, но совсем недолго.

Одо вопросительно посмотрел на меня, как бы говоря: "Пора. Иначе будет поздно".

Но я не давал сигнала.

Внезапно со стены донесся крик стражника:

– Мой господин! Там армия шута. Они сдаются!

Лицо Стефена расплылось в самодовольной улыбке.

– Уточните, они собираются сдаваться или атаковать? Хватит нам фокусов.

– Они сдаются, – подтвердил со стены кастелян. – Знамена опущены. И шут... Он идет первым!

С того места, где я притаился, были видны только приближающиеся шеренги моей армии и идущий впереди Альфонс в моей лоскутной юбке и шутовском колпаке.

– Его глупость поистине беспредельна и поразительна, – ухмыльнулся Стефен, взбегая по ступенькам на стену. – Готов отдать все ради женщины. Какое благородство! Иди сюда, шут! – закричал он. – Мы откроем ворота. А у меня есть кое-что, что тебе захочется увидеть.

По сигналу герцога стражники стали поднимать решетку. Массивные створки начали расходиться.

– Палач, веревку на шею! – приказал Стефен.

Толпа ахнула. Палач накинул петлю и подвел Эмили к люку.

– Не надо! – закричала Эмили тем, кто уже подошел к воротам с внешней стороны. – Пожалуйста, уходите! Хью, уходи!