Шут

– Она закончилась не в нашу пользу, – резко бросил Стефен и схватил ее за руку. – Во дворе уже поставили виселицу, и веревка только ждет, когда сможет обвиться вокруг вашей прелестной шейки. Завтра утром ты умрешь, грязная сучка!

– Вы не имеете права выносить такой приговор! – запротестовала Эмили. – В чем меня обвиняют?

– В подстрекательстве к бунту, в поощрении мятежников, в том, что блудила с еретиком... Я мог бы и продолжить.

Стефен пожал плечами.

– Вы сошли с ума? Забыли о чести? Или продали душу дьяволу? Неужели из-за копья?

Герцог шагнул к ней. Глаза его горели, как у безумца. С губ слетала слюна.

– Это копье, – прошипел он, – для меня дороже, чем ты, твой шут и всякие там понятия о чести и достоинстве.

– Ты никогда не сможешь победить его! – крикнула Эмили. – Никогда! Даже если повесишь меня. Рано или поздно он придет за тобой, и ты его не остановишь, как не остановили твои наемники.

– Ох, ох, какие страстные речи! Как мне страшно, даже коленки трясутся, – рассмеялся Стефен.

– Он придет за мной.

Герцог вздохнул и покачал головой.

– Иногда мне кажется, что вы двое действительно стоите друг друга. Конечно, моя девочка. Конечно, он придет за тобой. Именно на это я и рассчитываю.

Глава 144

Лишь постепенно до нас дошло, что сражение наконец закончилось. Что драться больше не с кем. Что мы победили.

Знакомые и незнакомые обнимались и поздравляли друг друга. В глазах многих блестели слезы радости и печали. И все же радости было больше. Все подходили ко мне. Лангедокцы и Жорж, Одо и отец Лео, Альфонс и Алоис, крестьяне и масоны. Все были счастливы. Потому что победили, потому что остались в живых.

Потом мы все, едва волоча ноги, пошли к стенам замка. Как победители!

Те самые солдаты, которые еще накануне яростно отбивали наши атаки, сейчас стояли молча и угрюмо. Никто не стрелял в нас, никто не спешил обливать нас расплавленной смолой или сбрасывать нам на головы камни. Плененных рыцарей, связанных, безоружных и лишенных доспехов, вытолкнули вперед и заставили встать на колени. И тогда наконец прозвучал первый крик. Не победный крик, но голос одного-единственного человека, к которому присоединились другие и который крепчал и набирал силу.

– Подчинись! Подчинись!

Наконец из-за парапета над воротами появился Стефен в парадном облачении. Некоторое время он стоял, презрительно обозревая наши ряды, как будто еще не веря, что эта разношерстная толпа разгромила его конницу.

– И что теперь? – спросил я у Даниеля.

– Ты должен поговорить с ним. Либо Стефен соглашается на твои условия, либо его рыцарям рубят головы. Второй вариант неприемлем, потому что он обязан защищать их.

– Давай, – подтолкнул меня сзади Одо. – Скажи ублюдку, что зерно он может оставить. А вот эль пусть отдает нам.

Я сжал копье, кто-то уже подвел мне копя.

– Я с тобой, – сказал Даниель.

– И я тоже, – добавил мельник.

Я посмотрел на Стефена. У меня не было ни капли доверия к этому мерзавцу. Все его прежние поступки доказывали, что законы чести для него пустой звук.

– Нет. – Я покачал головой, думая уже о другом посланце. – Приведите Болдуина.

Его привели. На вид он ничем не отличался от простолюдина – неопрятный, неухоженный, в мешковатой серой тунике. Руки его были связаны; щеки и подбородок давно не знали бритвы.

– Сегодня у тебя счастливый день, – сказал я, напяливая ему на голову шляпу с пером. – Если все пройдет удачно, скоро снова будешь носить шелка.

Он мотнул головой, шляпа свалилась.

– Не надо меня наряжать, Стефен и без того признает своего.

– Как хочешь.

Мы выехали вперед, лошадь Болдуина шла в связке с моей. Солдаты на стенах молча следили за нами. Делегация остановилась в пятидесяти ярдах от стены. Стефен смотрел на нас с видом человека, которого только что оторвали от обеда.

– Черный Крест убит, – крикнул я. – Судьба оставшихся рыцарей зависит от тебя. Они ждут твоего решения. Мы не жаждем крови. Подчинись!

– Поздравляю тебя, морковная голова, – ответил герцог. – Воюешь ты не хуже, чем забавляешь. Похоже, я недооценил тебя. Подъезжай ближе, чтобы я увидел твое лицо. И услышишь мои условия.

– Твои условия? Нет, тебе придется выслушать наши условия.

– Что такое, шут? Ты мне не доверяешь? Подъезжай ближе и скажи, чего хочешь.

– Ты торгуешься тем, чего у тебя нет. Не обижайся, но я пришлю к тебе своего человека.

Стефен криво усмехнулся.

– Ладно, шут, высылай своего человека, а я вышлю своего.

– Давай я поеду, – предложил Даниель.

– Нет. – Я покачал головой и взглянул на Болдуина. – Поедет... он.

Глаза Болдуина расширились от страха, на лбу выступили мелкие капельки пота.

– Вот и твой шанс. – Я натянул ему на голову капюшон. – Покажи нам, как вы, благородные, узнаете своих.

Я отвязал веревку и сильно шлепнул его лошадь по крупу. Животное рванулось вперед. Руки оставались связанными, и герцог лишь бессильно ерзал на спине лошади. Когда ничья земля осталась позади, он громко крикнул:

– Я Болдуин, герцог Трейльский!

Солдаты на стене встретили его заявление смехом. Некоторые указывали на него пальцем.

Герцогу же было не до шуток.

– Я Болдуин, глупцы. Не обращайте внимания на одежду. Посмотри на меня, Стефен. Разве не узнаешь?

Но стоявшие на стене, похоже, видели лишь приближающегося к воротам замка бедно одетого посланника ненавистного шута.

– Эй, шут! – крикнул Стефен. – Вот мои условия.

Выпущенная из лука стрела ударила Болдуина в грудь. Герцог пошатнулся. За первой пропели вторая и третья. Лошадь, почуяв неладное, развернулась и поскакала назад.

– Таковы мои условия, – снова крикнул Стефен. – Радуйся победе. У тебя есть целый день.

И, завернувшись в пурпурный плащ, хозяин замка ушел.

Даниель выехал навстречу вернувшейся лошади. Безжизненное тело Болдуина мешком свалилось на землю.

К древку одной из воткнувшихся в него стрел был привязан лист пергамента. Даниель спешился и, оставив стрелу в теле, развернул послание. Прочитав, он поднял голову и посмотрел на меня. По его глазам я понял – дело плохо.

– Госпожа Эмили объявлена изменницей. У нас есть один день, чтобы сложить оружие. Если мы не подчинимся и не передадим Стефену копье, она будет повешена.

Глава 145

В ту ночь я ушел из лагеря в поле, сердце мое разрывалось от гнева и ярости.

Нужно было побыть одному. Я прошел мимо часовых, охранявших лагерь по периметру. Рискованно? Опасно? Наплевать. Мне хотелось разбить проклятое копье о стены замка. Забери его, Стефен. После того как я нашел его, моя жизнь превратилась в одно сплошное несчастье!

За спиной догорала сотня костров. Кто-то уже спал, кто-то заключал пари, что принесет следующий день: новое сражение или капитуляцию противника. Я уходил все дальше. Может быть, если подойти поближе к стене, Эмили увидит меня и подаст знак. Стоило подумать об этом, как перед глазами встало ее прекрасное лицо.

Держа в руке копье, я смерил взглядом стену. И в этот момент чья-то мускулистая рука обхватила меня за шею. Я открыл рот и едва не задохнулся. Острие кинжала кольнуло в спину.

– Ты-то мне и нужен, шут, – прошипел голос.

– А ты выбрал опасное место для убийства. Если я вскрикну, тебя скормят псам.

– Если вскрикнешь, потеряешь друга.

Я медленно повернулся и оказался лицом к лицу с мавром, вечным телохранителем Анны.

– Что ты здесь делаешь, мавр? Твоя хозяйка мне не друг. И здесь тебе не место.

– Мне поручено доставить послание. Слушай. Просто слушай.

– Я уже слушал твою госпожу, но это не помогло – моя жена умерла в ее темнице.

– Послание не от моей госпожи, – улыбнулся мавр, – а от твоей. От Эмили. Она попросила, чтобы я провел тебя за стену. Я сказал, что ни один человек в здравом рассудке не пойдет со мной в замок. Тогда она сказала: "Если надеешься, то увидишься".