Амазонка пустыни

XXIII

Еще пять дней они шли по пустыне, потом был невы-сокий перевал и глубокий спуск в долину, где стоял «го-род ада» Турфан. Подземный город.

Степь покрылась людьми. В болотных низинах зеле-нели поля риса. Мягко шелестела большими пушистыми метелками джугара, и, точно лес камыша, стояли плантации гаоляна. Тропинка обратилась в дорогу, и от нее во все стороны пошли разветвления красной пылью покры-тых дорог.

Громадные горбатые быки, запряженные в тяжелые двухколесные телеги, стояли возле скирд. Голые, с повяз-кой у бедра люди, темно-красные, обгоревшие на солнце, работали в полях. Встречались всадники на маленьких лошадках. Их костюмы и прически были оригинальны и разнообразны. Сюда сбирались люди со всех окрестных гор… Проехал важный китаец с маленькой свитой солдат в синих курмах с белыми кругами на груди и с головами, обмотанными чалмами. Он подозрительно посмотрел на встречных и приветливо, улыбаясь лицом, но с холодны-ми глазами ответил на поклон Ивана Павловича.

Дикий житель гор на поджаром от худобы коне, сам полуголый, с выдающимися ребрами грудной клетки, с копной черных волос, украшенных перьями и раковина-ми, с большим колчаном со стрелами за плечами и с гро-мадным луком у седла, в пестрых отрепанных панталонах и башмаках, промчался, обгоняя их; проехали киргизы в малахаях и халатах и остановились поболтать с казака-ми. Показался город…

Чем ближе была цель путешествия, тем более беспо-коился Иван Павлович за успех своего предприятия. Он знал китайцев. Их суд скор. И если Васенька так прови-нился, что китайцы рискнули его арестовать, вряд ли он избежал казни или самосуда китайской толпы. А тогда требовать удовлетворения, наказания виновных, уплаты выкупа, опираясь на силу десяти казаков и находясь в пя-тистах верстах от своих, — было невозможно. Можно было и самому попасть в тяжелую передрягу. Боялся он и за Фанни. А она наслаждалась всем, как ребенок. — Дядя Ваня, это китайцы?.. У их офицера про-зрачный шарик на шапке. Какой это чин?.. Только поручик!.. А какой он толстый да важный!! А у солдат почему круги на груди? Что там написано? Дядя Ваня, вы по-китайски читать не умеете? А это что за человек? Дядя Ваня, совсем как индеец на картинках в романах Майн Рида…

Но и она, несмотря на весь сложный калейдоскоп впечатлений, помнила о Васеньке и беспокоилась о нем.

— Дядя Ваня, как вы думаете, выпустили Василия Ивановича? А как в китайской тюрьме, хорошо или нет?

— Милая Фанни, приготовьтесь к самому худшему. Китайская культура особенная и, по-нашему, — они ди-кари. Их жестокость и изобретательность на пытки неис-черпаемы.

— Вы думаете, что Василия Ивановича пытали?

— Все может быть.

— Но ведь он жив?

— Будем надеяться.

— Бедный Василий Иванович! Как ему, такому холе-ному и избалованному, должно быть тяжело.

Китайская башня с разлатыми краями крыши, загну-тыми кверху, стена с зубцами и ряд невысоких домов на-чинали город. Но далее, спасаясь от зноя, люди ушли под землю. Широкая аппарель спустилась в темную улицу, мутно освещенную сквозь щели потолка, забранного бревнами, землей и сухим хворостом. Виднелись темные хижины, освещенные ночниками в виде глиняного соус-ника, налитого маслом, с края которого был укреплен фитиль. Попадались люди с такими же ночниками в бе-лых одеждах. Пахло первобытными библейскими време-нами. Голые люди сидели у домов и занимались ремесла-ми. Цирюльник брил голову и разбирал косу при свете ночника, в харчевне обедали голые люди, пахло сырым пареным, пресным тестом, постным маслом и чесноком. От улицы вправо и влево шли переулки, о которых мож-но было догадываться по мерцанию огоньков ночников и по светящимся внутренним светом бумажным окнам подземных домов.

Духота вызывала испарину. Солнечный зной сюда не достигал, но и под землей жара была невероятная. Воздух был тяжелый и удушливый. Фанни удивлялась, как мог-ли здесь жить люди.

При помощи расспросов узнали, где «ямынь», китай-ский кремль, присутственные места города. Он оказался на значительной глубине под землей, на большой площа-ди, выкопанной Бог знает в какие первобытные времена. Здесь светилась переплетом больших окон фанза, помеще-ние тифангуаня и его канцелярии, а с боков были фанзы поменьше, для чиновников и солдат караула. По другую сторону площади находился обширный постоялый двор, на который и въехали казаки.

Было около четырех часов дня. Устроив Фанни в ма-ленькой комнате, любезно уступленной хозяином в своем помещении, разместив казаков и лошадей и узнав, что в ямыне присутствие чиновников до шести часов вечера, Иван Павлович собрался сейчас же идти в ямынь.

— Дядя Ваня, возьмите меня с собой, — попросила Фанни. — Мне страшно здесь одной, без вас.

Иван Павлович согласился. Он приказал Пороху как хорошо говорящему покитайски, Царанке и пяти казакам следовать с собой, а четверым остаться при ло-шадях.

В полной темноте подземелья, где мрак рассеивался только мутным красноватым светом, лившимся сквозь бу-мажные окна ямыня, Иван Павлович прошел через пло-щадь.

Стража не хотела его пропустить, он предъявил до-кументы, и его с его спутниками провели в длинную ком-нату с соломенными циновками на полу. Вдоль комнаты по обеим стенам стояли низенькие столики, и полуголые писцы кисточками разведенной в небольших чашечках тушью писали на длинных и узких полосках бумаги жел-товатого и красного цвета. Подле лежали большие печат-ные книги, свитки бумаги и газеты. Перед некоторыми в плоских круглых чашечках дымился бледный чай.

Полная тишина стояла в комнате, освещенной целым рядом ночников и двумя висячими керосиновыми лампа-ми с плоскими железными абажурами.

Старый китаец в замасленной темно-синей шелко-вой кофте, надетой на голое тело, и в широкой черной юбке, мягко ступая ногами в туфлях, ходил между стола-ми. У него была седая косичка, и лицо его, темно-корич-невое, покрытое тысячью морщин, было маленькое, как яблочко.

При виде Ивана Павловича с Фанни и казаками он степенно подошел к ним, присел в виде привета, потом подал каждому маленькую темную иссохшую руку и, улыбаясь беззубым ртом, спросил по-китайски, что нужно русским вооруженным людям.

Он подчеркнул слово «вооруженным», как бы дели-катно намекая Ивану Павловичу на неуместность входа в ямынь казаков.

Иван Павлович понял намек и приказал казакам выйти на двор и ожидать его там. Фанни осталась принем.

— Я имею дело от моего начальника до тифангуа-ня, — сказал по-китайски Иван Павлович.

— Хорошо. Я скажу тифангуаню. Он примет.

И, знаком указав подождать, старичок медленно и важно прошел между писцов к дальней двери, с резны-ми, заклеенными бумагой створками и скрылся за ними. Прошло с полчаса.

Фанни с любопытством и страхом осматривалась кругом. В полутьме подземной канцелярии вся эта стран-ная обстановка казалась отчетливым, ярким и ясным сном…

— Тифангуань нас потому не принимает, — тихо ска-зал Иван Павлович Фанни, — что он делает свой туалет. Надевает шитое серебром платье, шапку с шариком. Он сидел по простоте в такой же кофте, как и его чиновник, и встретить нас так — это значило бы «потерять лицо» перед нами.

Старенький чиновник вышел из-за двери. И он при-оделся. На голове у него была черная фетровая шапка с молочно-белым шариком.

— Пожалуйста, — приседая, сказал он. — Тифангу-ань может говорить и понимать по-русски. Он из Куль-джи, — добавил он и распахнул обе створки двери.