Сердце в гипсе

Должен ли наш безобидный журнал изменить свой профиль? Так и вижу, как стою перед шефом и объясняю ему, что на обложке следует поместить какую-нибудь почтенного вида замужнюю даму, закрытую с головы до ног чадрой, дабы не провоцировать мужчин.

Я встала от компьютера. Почистила килограмм картошки и шесть морковин, потереть их я уговорю Тосю, когда она вернется из школы. А в общем-то мне не помешало бы сделать перерыв, потому что я до тошноты устала непрерывно смотреть в экран монитора.

Тося прилетела из школы радостная, как жаворонок. И совершенно сухая. Выглянув в окно, я увидела «фиа-тик», который, резво развернувшись, умчался.

— Кто тебя привез? — спросила я как бы между прочим.

— Якуб, — ответила Тося и попыталась скрыться в своей комнате.

— Он специально приехал из Варшавы, чтобы отвезти тебя домой?

Что я могла поделать, если вопрос вырвался у меня сам собой тоном ехидно-недоверчивым?

— Ну да. — Тося косо взглянула на меня и побежала к себе наверх.

Только подол ее белого платья мелькнул.

— Тося! — крикнула я в сторону лестницы. — Немедленно спустись!

Тося появилась в дверях. Колючий взгляд не сулил ничего хорошего.

— Ну?

— Что это за «ну?», надо говорить: «Да, что, мама?» Ты была сегодня в школе?

— Ой-ой-ой, мама! — Тося до глубины души оскорблена этим невинным вопросом.

— Не хочешь ли ты сказать, что Якуб специально проехал двадцать километров, чтобы провести с тобой десять минут в машине?

— Мы ходили в пиццерию. После школы. Да, конечно, он специально приехал.

— Ты, наверное, пошутила?

— А в чем дело? Ты завидуешь мне? Ох, все хорошо, что в меру.

— Ступай к себе, — ответила я ледяным тоном.

— Именно это я и хотела сделать вначале. — Тося резко развернулась — только я ее и видела. Ну, если этот парень так влияет на мою дочь, то ничего хорошего ждать не приходится. Уж я этого так не оставлю.

Я потерла шесть морковин сама. Если она была в пиццерии, то все равно ничего есть не будет. Неужели все женщины, у которых есть дети, девочки, сталкиваются с подобными проблемами? Не факт. Вот, например, у Ули их нет.

Сверху доносилась музыка в ритме диско и тонкий дискант:

Не отвергай меня только потому...

Нет, мне не выдержать. Тося никогда раньше не слушала диско. В своем собственном доме ни минуты покоя. Я вышла в сад. Уля как раз что-то пропалывала у забора. О, она взглянула на Тосино окно. Вот ее, кажется, ничуть не волнует, что Тося врубила такую попсу. Она улыбнулась мне слегка снисходительно.

— Это группа «Кури», а не какая-то там попса. Они всех пародируют, ты действительно никогда их не слышала? — Улькапоразила меня в тысячу двести пятьдесят восьмой раз или что-то около этого, потому что кивнула мне, зашла в свой дом, вставила компакт в дисковод музыкального центра.

Вы только подумайте, я мечтала немножко побыть в тишине! Через минуту из колонок в зажигательном ритме, точно таком, в каком звучит вся эта музыка, долетел призыв:

Не отвергай меня только потому... что воняет, ах, воняет у меня изо рта.

Не любезничай с моим другом, хотя так убийственно несет у меня изо рта.

Не дискредитируй моей любви, хотя действительно идет вонь у меня изо рта.

Ведь, возможно, со мной ты познаешь блаженство

любви и тебя перестанет смущать эта вонь изо рта.

— У них есть еще отличный текст про яйца, что два яйца — это удвоенное «я», — сообщила Уля. И защебетала себе под нос в такт четыре четверти, довольная собой, как ласточка.

— Откуда ты все это знаешь? — Я не могла прийти в себя от удивления.

— Ну, видишь ли, — ответила Уля, — детьми надо интересоваться.

Я должна с ним расстаться

— У тебя есть минутка? — Раздался телефонный звонок, и я услышала знакомый голос Аги, которая звонит довольно редко, главным образом тогда, когда жизнь дает крен, и ее одолевает грусть, и ей жить не хочется. Времени у меня особенно не было, потому что я как раз намазала бальзамом волосы, — это Ренька мне подсказала, что есть совершенно потрясающие маски для волос е витаминами, которые восстанавливают поврежденные волосы, да и вообще волосы после них становятся длиннее, пышнее и блестят. Пылесос стоял посреди комнаты, а я носилась с тряпкой в руке, пытаясь привести дом и себя в порядок накануне очередной субботы. В придачу меня ждал конец учебного года, Тося наконец-то собиралась представить нам Якуба, и то, что я находилась в состоянии стресса, можно было заметить невооруженным глазом. Конечно, если бы кто-нибудь на меня посмотрел. Но Адасик был на работе...

— Знаешь, звоню тебе, потому что только ты можешь мне дать совет...

Меня погладили по шерстке — и я отложила тряпку и села удобно в кресло. С волос капало. Бальзам понемножку начал стекать мне за ухо.

— Да, конечно, — сказала я, мысленно оправдывая свое бездействие, потому что когда необходимо спасать мир, то я всегда готова, уборка может и подождать. И Адасик придерживается того же мнения.

— Я должна с ним расстаться. Что мне делать? — застонала в трубку моя давнишняя задушевная подруга.

— Что ты должна сделать?

— Расстаться с ним.

— Боже, почему? — Я расположилась поудобнее, потому что явно предстоял долгий разговор.

— Потому что я в полной прострации, не знаю, что мне делать, — грустью повеяло из телефонной трубки. — Он меня совсем не понимает.

— Но в чем конкретно он тебя совсем не понимает? — поинтересовалась я, преисполненная симпатии к ней.

— Он совсем, ну нисколько меня не понимает, ни в одном вопросе! — обиженно объяснила Ага.

— Ты можешь яснее? — Я спрашивала терпеливо, потому что, известное дело, выговорится женщина, и ей станет легче.

Адасик того же мнения и всегда терпеливо ждет, пока я не закончу трепаться по телефону. Ну, почти всегда.

— Что я тебе могу сказать... — Телефонная трубка зарыдала. — Мы просто стали чужими людьми.

— Почему тебе так кажется? — Я старалась, чтобы голос звучал участливо и мягко.

— Мне это вовсе не кажется! Это на самом деле так! — прокричала она мне в ухо.

— Я именно об этом и спрашиваю, почему? — продолжала я настойчиво, преисполненная желания помочь ей в этой тяжелой ситуации, хотя у меня по-прежнему капало с волос.

— Вот именно... почему... я сама все время об этом думаю... — Она простонала в телефон.

— А что случилось? — пыталась я выудить из нее хоть какую-нибудь информацию.

— А разве что-нибудь должно было случиться? — Голос приятельницы резанул меня, как оплеуха. — Просто он меня не понимает!

— А я не понимаю, о чем ты говоришь, — отреагировала я не совсем корректно, чего Адасик не одобрил бы.

— Вот именно. Меня никто не хочет понять. Даже ты. Никто! — прошипела трубка.

— Я пытаюсь тебя понять, — не сдавалась я, черт знает зачем. — Он что-нибудь тебе сделал?

— Конечно! А то бы я тебе звонила?

— Ну что? — крикнула я в отчаянии. — Что он тебе сделал?

И я услышала жалкое:

— Ну, он меня совсем не понимает...

Я подумала, что необходимо набраться терпения и понять, что говорит Ага. Хотя в каком-то отделе мозга трепыхалось убеждение, что все, что бы я ни сказала, обратится против меня. Напрягая все свои мыслительные способности, я пыталась вспомнить начало нашего разговора. С чего она начала? Надо повторить то, что Ага мне сказала, и тогда она поймет, какой я благодарный слушатель. О чем же она говорила? О расставании — припоминаю — она сказала: «Я должна расстаться с ним».

— Так, может быть, ты с ним расстанешься, если тебе так плохо, — промолвила я робко, возвращаясь к началу разговора.

— Ты что! — В голосе Аги сквозил упрек. — Ведь я его люблю!

Она даже не поинтересовалась, как у меня дела, хотя и у меня свои проблемы, мне тоже иной раз кажется, что он меня не понимает. Ага внезапно закончила наш разговор, а я с капающим бальзамом, от которого на кресле осталось чудовищное пятно, потащилась в ванную. Я не настаиваю на том, чтобы все друг друга понимали. Ясное дело, у людей может меняться настроение, и иногда вообще невозможно понять, что с ними происходит. Видно, бальзам на голове подействовал также на мои мозги, потому что меня вдруг осенило. Я не хочу сойти с ума. Я всегда готова прийти на помощь, если пригорела еда, испорчена кастрюля или кто-то кого-то собирается бросить. Или, не дай Бог, хочет чем-то запустить. Извольте, я к вашим услугам. В конце концов за это мне и платят, накоплен опыт. Но ведь Ага не затем звонила, чтобы услышать мой бред. Я смыла бальзам и решила, что плохая из меня подруга. И, высушив волосы, набрала ее номер.