Если обманешь

– Если у меня нет другого выхода. Но только после того как окажемся в безопасном месте.

Он совершенно не проявлял тревоги по поводу происходящего снаружи.

– Поцелуй сейчас или нечто большее потом. Какой тебе вред от одного поцелуя?

– Какой от него прок? – отбивалась Мэдди, но он стоял на своем. – О, хорошо. – Прильнув к Шотландцу, она обвила руками его шею, притянула голову вниз и на мгновение прижала губы к уголку его рта.

– Ах, ангел мой, это было приятно, нет сомнений. Но это не совсем то, что я имел в виду. – Он опустил ладонь на ее затылок. – Мне нужен настоящий, крепкий поцелуй. Пока ты не задохнешься.

– Задохнусь? – пробормотала Мэдди, не отрывая от него глаз. – Правда? Как… захватывающе.

Другой рукой он взял ее за подбородок и провел большим пальцем вдоль нижней губы.

– Легче будет просто показать тебе…

Зазвучало больше свистков. Крики снаружи усилились.

– Но они скоро будут здесь. Нет времени! Шотландец пожал плечами:

– Тогда приготовься к большему позже.

– Уточните, сэр. Что значит «к большему»?

– Я хочу иметь тебя.

– Невозможно.

– Тогда целовать тебя, – подушечками пальцев он сжал ее соски, – сюда.

Ахнув от неожиданно испытанного удовольствия, Мэдди отпрянула и инстинктивно скрестила руки на груди.

– Нет, категорически нет. – Она подумала о том, что он, вероятно, уже представлял себе, как ласкает губами ее соски, и покраснела. – Неужели вы не слышали старую поговорку: «Лучше попытаться скрыться от полиции, чем позволить незнакомому Шотландцу целовать свои груди»?

Он то ли кашлянул, то ли хмыкнул в кулак, затем воззрился на нее как на незнакомый биологический вид.

– Ты глупая девчонка, знаешь это?

– А вы слишком много просите от этой глупой девчонки. – Мэдди открыла дверь, чтобы выйти, и уже ступила на порог, когда он оттащил ее внутрь и захлопнул дверь.

– У такой маленькой леди, как ты, ничего там не получится.

– Я не маленькая. – Ее рост был пять футов с четвертью!

– К тому же упрямая. Но я не могу позволить тебе бежать навстречу смерти.

«Что ж, я всегда могу нарушить данное мной слово».

– Хорошо, я согласна на ваши условия. Теперь можете вытащить меня отсюда?

– Слишком поздно. Условия изменились. – Мэдди ничего не сказала на это. – Ты позволишь мне трогать те твои места, какие мне захочется, а ты будешь трогать меня.

– Вы жестокий человек, если таким образом хотите использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах!

– Ты ничего не понимаешь, – ответил он лениво, но глаза выдавали его раздражение. – Как тебе нравится перспектива оказаться в тюрьме сегодня вечером? Я – это меньшее из двух зол, так что делай правильный выбор, тем более что такое случается не каждый день.

Если она попадет в тюрьму, выручать ее придет Куин. Какое унижение!

– Да, да! Я согласна, – ответила Мэдди, рассчитывая сбежать от Шотландца, как только он выведет ее отсюда.

– Хорошо. Теперь не выпускай мою руку. – Его ладонь была теплой и полностью скрыла ее руку, когда он взял ее, и они одновременно посмотрели вниз, на руки, потом друг на друга. – Маленькая, как я и говорил, но, кажется, мне нравится это.

Мэдди решила, что сейчас не время возражать, что все будет казаться маленьким в сравнении с Шотландцем, тем более что он уже открыл дверь.

– Держись позади меня, – распорядился он достаточно громко, чтобы перекричать шум толпы.

– Мы можем попасть в тот холл? – Она указала на обследованный ранее задний холл, из которого сейчас выбегали перепуганные клиенты.

– Да, но там нет выхода. Поэтому они бегут оттуда.

– Просто пойдем туда! Пожалуйста, я найду выход где угодно!

Он посмотрел на нее, прищурившись, но все же двинулся вперед, рассекая толпу. Шотландец решительно отталкивал плечом всех, кто попадался на пути, так что Мэдди не составляло труда двигаться под прикрытием его широкой спины. Менее сильный человек вообще не смог бы продвинуться вперед, многих поток отбрасывал назад, но Шотландец дошел до холла. Потом он бороздил толпу, набившуюся там, пока не наткнулся на пустой коридор.

– Да! – закричала Мэдди. – Пошли туда!

Он свернул в коридор, в конце которого они обнаружили выход.

На двери висел устрашающих размеров замок.

Шотландец вопросительно посмотрел на Мэдди, но она лишь беспомощно пожала плечами. Затем повернулась, пытаясь найти другой выход. Они оказались в ловушке, в настоящей западне…

Позади нее раздался треск. Мэдди обернулась и увидела, что Шотландец впечатывает свой каблук в дверную филенку под замком. Полетели щепки. Еще удар, и дверь распахнулась. Она ахнула.

Он великолепен! А Мэдди доводилось видеть великолепных мужчин. Когда она бросилась к выходу, он схватил ее за локоть.

– Не торопись так, мой ангел. Держись позади меня. Мэдди кивнула. Затаив дыхание, она с нескрываемым обожанием смотрела на него.

Оттянув воротник, Шотландец сердито посмотрел на нее:

– Не смотри на меня так.

– Как так?

– Как будто я не такой, какой есть на самом деле.

– Я не понимаю…

Перед ними выросли два полицейских, и Шотландец задвинул ее за спину. Он ударил одного локтем, а другого кулаком. Первый запнулся и упал на спину с перебитым носом, а второй как упал, так и остался лежать.

Потом Шотландец схватил ее за руку и снова потащил за собой.

– Вы запросто избили полицейских.

– Они подвернулись под руку, – сердито бросил он.

В ее гнилом районе некоторые из жандармов были честными, но в основном – нет. Нередко у нее возникало желание пристукнуть одного-другого.

– Но…

– Я сказал, что выведу тебя отсюда. – Он замолчал и, повернувшись, взглянул на нее сверху вниз. – Уверяю тебя, я готов свернуть горы за ту награду, что ждет меня впереди.

Великолепный? Нет, восхитительный. Она чувствовала, что таращится на него словно идиотка: тупо, с приоткрытым ртом.

Каждая девчонка мечтала о лихом мужчине в маске, спасающем ее от негодяев или разбойников с большой дороги, которые хотят отнять у нее драгоценности и честь. Мэдди не была исключением и теперь задавалась вопросом, сможет ли нарушить их договоренность.

Конечно, нарушит! Она заколебалась под влиянием его разговоров о том, что он будет целовать ее грудь, а она касаться его. А если добавить и то блистательное проявление мужской силы, которому она была свидетельницей, то некоторое ее колебание естественно.

Прежде никто не вступал за нее в схватку, никогда, независимо от того, насколько остро она нуждалась в помощи.

И снова он испытывал неловкость от того, как она на него смотрела.

– Так что постарайся держаться, – сказал он угрюмо, потом повернулся и, ускоряя шаг, повел ее по глухим переулкам подальше от резких свистков. Он постоянно оглядывался на нее и, похоже, был удивлен, что она не отстает, но Мэдди могла пробежать несколько миль в таком темпе.

Когда они, наконец, замедлили бег и перешли на шаг, он отпустил ее руку, чтобы подозвать кеб. Мэдди могла свободно убежать, но обнаружила, что не может просто так покинуть его, как будто какая-то невидимая сила удерживала ее рядом с ним.

Откуда у нее эта нерешительность? Мэдди должна бежать от него, а не глазеть на эту мощную фигуру и не гадать, какова на ощупь его кожа.

Осязание всегда вызывало у Мэдди особые ощущения: прохладные шелка вызывали дрожь, бархат отзывался трепетом в подушечках пальцев, перчатки – томлением во всем теле. А он предложил трогать его тело. Она изо дня в день наблюдала, как женщины трогают мужчин, но не могла себе представить, что почувствовала бы, разминая руками твердую мужскую плоть. Ей нравились красивые мужчины, ей нравилось осязать.

Шотландец предлагал и то и другое.

– А ты не выглядишь слишком испуганной, – не оборачиваясь, отметил он.

– Меня не так-то легко напугать. – Сегодняшнее приключение выглядело детской забавой в сравнении с ее жизнью в Марэ. В одиннадцать лет Мэдди выжила во время грандиозного пожара, она пережила две эпидемии холеры – немногие в Марэ могли похвастаться этим; насилие же на улицах было там повседневным событием.