Пошищение на двойку

Сначала он хотел достать "Тома Сойера", а потом передумал, просто смотрел в окно и старался ни о чем не думать. Но мысли сами лезли в голову. То про деда, которого не знал. Как-то ' он там с ним жить будет? То о лицее. Неизвестно, что теперь будет… Не придется ли опять менять школу? Ему почему-то больше не хотелось. Привык, что ли? В лицее и правда было интереснее, чем в прежней школе. И вдруг он понял, что в нем он впервые почувствовал себя взрослым человеком. Поэтому и уходить не хочется. Даже если вернется Глобус. Вспомнив Глобуса, он вспомнил и о Сашкином звонке. Какая все-таки разница, как зовут Митькину маму? Ксения Валентиновна Вишнякова. Зачем Сашке понадобилось знать это имя? Не будет же она сама похищать своего сыночка. Костя ее помнил. Приятная, стройная, симпатичная женщина с чуть волнистыми каштановыми волосами. Он ее видел, когда она приходила по вызову в школу из-за очередного Митькиного проступка. Тогда она волновалась, и движения у нее были резкими, порывистыми, как у крупной птицы с длинными ногами, которую он видел в зоопарке. Кажется, птица-секретарь. Нет, точно, секретарь. И Ксения Валентиновна — секретарь-референт: он вспомнил запись в Митькином деле, которую прочел, когда сидел в кабинете директора. Он тогда еще о чем-то подумал, прочитав это имя. Что-то показалось в нем примечательным. Может быть, здесь разгадка Сашкиного звонка? Где-то Костя слышал или читал, что для того, чтобы что-нибудь вспомнить какое-нибудь событие, например, — надо опять представить себя в той ситуации, и тогда само собой придет в голову, что ты тогда думал. Он закрыл глаза и постарался представить себя сидящим на стуле в кабинете директора.

Юрий Андреевич тогда вышел. И Костя заглянул в дело Глобуса. Оно лежало на столе перед ним. Естественно, кверху ногами. И он прочел…

Стоп! Кверху ногами! Это журнал кверху ногами, а все написанное смотрелось не только кверху ногами, но еще и сзаду наперед! Вот в чем разгадка! Сашка — самый настоящий гад, что не сказал ему об этом. Сам догадался и не сказал.

Костя поднял голову и нервно заерзал на месте.

Какая сейчас станция? Сколько еще ехать? Надо сразу, как только он приедет к деду… А зачем он вообще куда-то едет? Теперь ему просто незачем никуда ехать! Какая разница, какая сейчас станция, надо просто сойти и сесть на обратный поезд.

Костя пошел к выходу, волоча за собой по проходу проклятый рюкзак. И вдруг он увидел нечто такое, что в один миг перевернуло все его планы.

Глава VIII

НЕ БЫВАЕТ ДВУХ БЕЗ ТРЕХ

Почему-то, когда психуют люди крупного сложения, никто не смеется. Другое дело, когда в это же состояние впадают люди невысокие, маленькие. Вот тогда всем смешно. Все улыбаются, глядя, как они машут руками и кричат, словно комиссар Жюв на своих подчиненных. Но бывают и исключения. Все зависит от ситуации. Иногда, даже когда кричат коротышки, никому не до смеха.

Такая ситуация как раз и сложилась в лицее "Школа-ПСИ" к вечеру в понедельник. Сложилась она в директорской, и главным действующим лицом в ней был, само собой разумеется, Юрий Андреевич. Маленький директор "Школы-ПСИ" находился в крайнем возбуждении, он кричал:

— Какой вечер, Елена Михална?! Какой праздник?! Куда я пойду?! Вы подумайте сами: то у нас был один пропавший, а теперь двое! А вы мне: "Дуб, Пушкин"! Какой сейчас Пушкин?! Какой дуб?!

— Трое, — поправила Анна Петровна.

— Что? Ну да, трое, — согласился Юрий Андреевич, — если считать с сыном этого сыщика. Вот он, кстати, и сам, легок на помине. Богатым будет.

Юрий Андреевич опустился в кресло и добавил:

— У меня голова болит. Здравствуйте, Владислав Николаевич.

— Здравствуйте, поздоровался отец Саши Губина уже второй раз за день. Утром он уже побывал в этом же кабинете.

Есть там что-нибудь новое про ребят? — спросил Юрий Андреевич.

— Пока нет, — Владислав Николаевич присел на свободный стул.

— Я так и думал, — устало сказал директор и, облокотившись локтями на стол, прикрыл глаза ладонью. — Что будем делать? — спросил он через несколько секунд, снова откинувшись в кресле.

— Ждать, — ответил Губин.

— Чего? Или кого? — Юрий Андреевич опять заводился.

— Ждать вестей от людей, которые их ищут. И самих ребят тоже.

— А вы-то их сами ищете?! Впрочем, извините, — сбавил тон директор, — я знаю, что вы делаете все возможное. Спасибо, что хоть Виктора Викторовича вы нам реабилитировали. Извините. У меня просто скоро крыша поедет с этими одаренными. И ваш сын туда же.

Владислав Николаевич тяжело вздохнул, он подумал, что один его сын, в смысле своеобразной одаренности, стоит половины лицея.

— Еле-ена Миха-ална, — на пороге кабинета появился одетый в черный фрак Алеша Вербов, — где вы пропали? Надо начинать. Без вас невозможно.

— Идите, идите, начинайте, — устало махнул рукой Юрий Андреевич. — Я спущусь потом на минутку.

Елена Михайловна с Алешей удалились. Вслед за ними вышла и Анна Петровна.

— Вы хоть предполагаете, куда они могли поехать? — директор снова посмотрел на Владислава Николаевича. — Может, они кому-нибудь что-нибудь говорили? Кто их последними видел?

— Ну вы же знаете, — начал Губин таким тоном, как будто разговаривал с ребенком, — Костю родители отправили вчера в деревню к деду. Хотя не было в этом уже никакой необходимости. Тут наша вина, вовремя не предупредили.

Директор согласно покивал.

— Так ведь боялись этого неизвестного "хвоста" за Костровым. Непонятно было, кто за ним ходит.

— А что, теперь понятно? — спросил Юрий Андреевич.

Теперь понятно. Это оказался один мой старый знакомый. Инструктор клуба скаутов, Семен Никифоров.

— Наслышан, — коротко заметил Юрий Андреевич.

— Костя ходит к нему в клуб, — продолжал Губин, — ас Сашей они давно знакомы, у нас задача в том же селе, где живет Сема. Ребята ему очень доверяют, я, кстати, тоже. Директор опять покивал.

— Костя ему рассказал, что с отцом творится неладное, это после того, как ему глаз подбили. И Семен взялся опекать старшего Кострова. Как у него водится, никому ничего не сказал. Нашел своего старого друга, мастера черного пояса по карате, да еще и в кикбоксинге мастера. Вот они по очереди за Костровым и ходили, а он их боялся.

— А кто фонарь поставил ежовскому бандиту?

— Кто-то из них. Они оба могут.

— Хоть это приятно, — заметил директор. — Но дети. Дети!

— Ищут, — уверил Владислав Николаевич, — я ведь к вам тоже только на минуту. Сейчас за мной машина приедет. Думал, у вас новости какие, а вы меня спрашиваете.

— А кого ж мне спрашивать? Вы же сыщик. Кстати, вы мне не дорассказали, кто их видел последним.

— Да я вам утром это еще рассказывал, — возразил Владислав Николаевич. — Костю отправили к деду. Но он туда не доехал. То ли сошел не на той станции, то ли проехал. Похищение маловероятно. Семен шел за ним и его отцом до самого вагона.

— А в вагоне? — спросил Юрий Андреевич.

— Кто и зачем? Родители Кости живут на черте бедности.

— Но у них есть квартира.

— Маловероятно, упрямо повторил Губин, — если у них в руках Ежов, зачем им еще Костя.

— А ваш-то сын куда делся? — немного сменил объект разговора директор.

— Я думаю, пустился в собственное расследование, — Владислав Николаевич опять вздохнул, — мы уже почти к этому привыкли. Кстати, это он вместе с Костей выследил Али-кановых.

— Так, может, они опять вместе?

— Очень даже может. Мать Кострова так и считает. Оказывается, мой сын звонил им перед самым отъездом. Костя передавал ему какие-то фамилии. Но какие, она не помнит.

— Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

— Именно, — согласился Владислав Николаевич, — мой сказал матери, что едет к Свете, есть у него такая подружка. Оделся и ушел. Обещал вернуться и погулять с собакой, вот это меня больше всего пугает. Своего Тамерлана он подвести не может, жизнью ему обязан.

— Да, все это я уже слышал, — грустно согласился Юрий Андреевич, — вы бы хоть чего-нибудь новенького подсочинили.