Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 34 из 37



И вовремя. Он еще не успел притворить дверь, когда опять увидел свет фонаря. Все-таки закрыл он дверь без хлопка и тут же включил Петькин фонарик, потому что в помещении было так же темно, как несколько секунд тому назад снаружи.

Это была странная комната, похожая на лабораторию из фантастических фильмов или на пыточную камеру из средневековья. Длинный стол посередине, уставленный склянками, жестяными банками, какими-то цилиндрами, что-то вроде жаровни у самой стены, всего один стул — все это Федя успел углядеть за две-три секунды: рассматривать было некогда, за дверью уже слышались шаги и приближающиеся голоса. Заметавшись лучом фонарика по комнате, Федя в панике отыскивал место, куда ему спрятаться. Некуда. Только несколько плоских ящиков и довольно большой сундук у дальней стены.

Сундук! Только бы не заперт!

Федя стремглав бросился к невесть как и откуда тут очутившемуся гостю из прошлого.

Окованная железом крышка была с ручкой, под ручкой Федя разглядел изображение орла, сидящего на свастике. Значит, «гостю» не так уж и много лет. Он рванул эту ручку и, когда крышка поехала вверх, успел ужаснуться: «Что, если он полон?» Но нет! Сундук был совершенно пуст. Федя погасил фонарик.

Через несколько секунд щелкнул выключатель и в комнате опять стало светло — загорелась небольшая, но достаточно мощная лампочка под потолком. Только Федя этого не увидел: он уже сидел, скорчившись, под крышкой с орлом и свастикой.

— Эсэс где-то гуляет, — сказал голос Бориса Вениаминовича.

«Господи, — пронеслось в Фединой голове, — они что, в фашистов тут играют? «Эсэс», «Эсдэ», что там у них еще было? «Гестапо»?»

— Пусть гуляет, — отозвался Андрей. — Главное, шобы горилку оставил.

— Ну поищи.

— Ладно, подождем еще малость, а то он нервный, не любит, когда здесь без него копаются. Одно слово — «эсэс».

— Работа у него такая, Андрюха, работа нервная.

— Да уж… И сесть-то здесь некуда, разве на аккумулятор.

— Да вон же ящики, а я вот на стул.

Ящики громыхнули где-то совсем рядом с Фединой головой.

— Может, прикрутить пока этот чертов провод? — опять послышался голос Бориса Вениаминовича.

— Да ну, Господи, делов-то, привяжу я его как-нибудь, не все ли равно.

— Нет, ты так сделай, чтобы пикало. Вдруг кто-нибудь из них послушать попросит.

— Я не пойму, Боб, шо ты с этими засранцами так возишься? Перед кем ваньку валяешь? Охота тебе? Куда они денутся из ямы? Может, ты им еще и платить будешь?

— Ну, может, на билеты и дам.

— А я бы их всех в яме оставил, нехай жрут друг друга. Все равно никому не нужны. Сорная трава.

— Вот на том свете-то тебе это черти припомнят, сорную-то траву. Потом, это у Мишани никого, считай, нет, одна мать-алкоголичка. А остальные-то — путешественники. Их еще просто не хватились. Не ровен час разыскивать бросятся. Поэтому я и звонить этого Федю возил.

— Ну и зачем ты таких подбирал?

— Да я уж и сам не рад. На вокзале удачно получилось, увез одного Петьку. А эти два сюда сами добрались. Я-то думал, дальше Киева не уедут… Петька-то, тот дурак, в рот мне заглядывает, всему верит. А эти другие. Особенно этот Федя. Все молчит, думает что-то. Бычок. Боюсь я за него, как бы чего не удумал.

— Посади в другую яму, и пусть там один сидит до конца. В крайнем случае одного Мишани хватит.

— Ну да! Как он в одиночку эти чушки таскать будет? Дохлый же паренек. Еще уронит. Тогда ка-а-к… И нас ведь достанет, Андрюха. Не-ет, ребята нам нужны. Так что давай провод как следует прикручивай, чтобы ничего не заподозрили. Пусть стенки слушают, терапевты.

— Боб, Боб, о прикол будет, если они правда там клад найдут.

— Х-хе-хх-хе-хе, — засмеялся скрипучим смехом Борис Вениаминович.

— Хо-хо-хо, — басовито захохотал Андрей.

— Тогда Эсэс-то нам на фиг не нужен! Нехай пользуется!

— А мы ему все бомбы подарим!

— Хо-хо-хо!

— Хх-хе-хе!

— Боб, ну его на фиг, давай выпьем за этих засранцев.

— Да где ты водку-то видишь?

— А в сундуке у него наверняка. Где ж еще?

— Ну так проверь.



— Сейчас.

Федя похолодел. Он слышал, как проскрежетал по полу ящик, с которого поднялся подлый Андрюха. Сейчас он подойдет к сундуку, откроет его и…

— Сергей Серге-е-ич, дорогой, — радостно воскликнул вдруг голос Бориса Вениаминовича. — Где ты пропадал? А куда водку прячешь?

Федя чуть не стукнул себя по лбу. Как он сразу не догадался, что «Эсэс» — это и есть Сергей Сергеевич.

— Да я это, ловушку на слонопотама ставил. А водки у меня нет, вы же еще вчера все выпили.

— Вот те раз. А в сундуке?

— Пусто уже в сундуке, хотите — проверьте.

— Да зачем, мы тебе и так верим. Придется тогда к нам идти. Андрей Георгич, у нас там что-нибудь есть?

— Только самогон с буряков.

— Ну пошли пить «с буряков». Сергей, ты с нами?

— Конечно.

На сей раз дверь громко хлопнула — хозяевам подземелья некого было тут опасаться. Федя с ужасом вслушивался: не последует ли теперь лязганье запираемого замка? Нет, воров они тоже, как видно, не опасались.

Он еще посидел немного в душном сундуке, и только когда по его часам прошло десять минут, осмелился вылезти наружу. Выскользнув за дверь, Федя подобрал моток лески и, сматывая ее большими кольцами, поспешил к товарищам.

У самого поворота его настиг отдаленный, но оглушительный треск, грохот и крик, нет, скорее рев раненого животного, полный ужаса и нестерпимой боли.

«Господи помилуй!» — перекрестился Федя и побежал во весь дух, волоча за собой леску и не думая ее больше сматывать.

Глава XIV. Седой мальчик

— Что так рано? — встретил его Петька. — Уже нашел выход? — Вы слышали? Слышали? — спрашивал Федя, сидя на краю ямы и попеременно светя фонариком то вниз, на головы друзей, то за спину, во тьму тоннеля.

— Чего мы должны были слышать?

— Ставьте скорее лестницу, а как я слезу, сразу разбирайте ее до завтра!

Только внизу, опустившись на матрас у погасшего костра, Федя немного успокоился, унял бьющую его дрожь и отдышался. Холодная каменная яма, из которой совсем недавно он так стремился выбраться, казалась ему теперь надежной и безопасной, почти родной.

— Да что случилось? — тормошил его Петька, пока Саша разбирал лестницу, а Мишаня сматывал леску. Веревочная лесенка уже давно лежала наверху свернутая в аккуратную бухточку.

— Чай есть?

— В чайнике, только остыл уже.

— Давай.

Сделав несколько больших глотков прямо из носика вместе с чаинками, Федя окончательно пришел в себя.

— Слушайте внимательно, — сказал он. — От этого зависит, может быть, наша жизнь.

После такого вступления он в полной тишине пересказал все, что ему довелось разузнать и услышать. В этот раз никто его не перебивал, не вставлял комментариев, и даже когда он закончил рассказ, в яме еще некоторое время царила тишина.

— А я так и не понял, — первым нарушил молчание Саша, — на хрена мы этот лаз проковыряли, если им не нужны сокровища?

— Их просто нет, сокровищ, — уточнил Федя. — Все этот очкарик с козлиной бородой выдумал.

— Дядя твой, — ткнул Мишаню в бок Петька.

— Он мне не дядя, — тихо ответил мальчик.

— А кто же?

— Никто, — еще тише произнес Мишаня и неожиданно громко всхлипнул.

— Ты это кончай, кончай, — забеспокоился Саша, — соплей нам еще здесь не хватало. Давай рассказывай, откуда ты взялся.

— Я из Прокопьевска, — дрожащим и прерывающимся голосом начал Мишаня, видно было, что ему стоит огромных усилий не разреветься. — Отца у меня нет. Был, года два назад, но теперь умер. Мама говорит, мог бы в шахте погибнуть, но он умер просто так, от воспаления легких. Зарплату ему все равно не платили. Мама говорит, уже три года живых денег не видели, только талоны. Я в школу ходил. А мама пьет, у нее спирт на работе. Правда, теперь и спирта нет, но она все равно часто пьяная. Она очень хорошая, когда не пьет. А когда пьет… Голос Мишани сорвался.