Сезон клубники

– Можно подумать, ты представитель местных силовых структур! – разозлилась я.

– А ты что, предлагаешь мне уйти отсюда, как будто я ничего не видел? В любом случае, пока мы добежим до спецназовцев, эти уйдут.

– Ну и пусть уходят. Нам они ничего плохого не сделали.

Артем посмотрел на меня таким взглядом, будто я вдруг превратилась из красавицы жены в мерзкую жабу.

– Как ты можешь так говорить! Что с тобой случилось? Всего каких-нибудь полмесяца назад ты была бесстрашной боевой подругой, а сейчас на глазах превратилась в равнодушную мещанку.

Наверное, это было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Причем умом я понимала, что сейчас не время выяснять отношения, а уж тем более уходить, но внутри меня будто кто-то холодный и жестокий вдруг щелкнул выключателем, и я превратилась в живой манекен.

Отвела взгляд от Артема. Огляделась. Нашла тропинку, которая вела вниз, и пошла по ней, все больше ускоряя шаги. Не было слез, страха, сожалений, только ощущение, будто холодный окружающий воздух – в начале июля! – вливается в меня, течет по жилам, медленно остужая весь мой организм.

По шоссе навстречу мчалась милицейская машина, и я, сбежав вниз, отчаянно замахала руками.

Из кабины выглянул какой-то милицейский офицер – погон не было видно – и закричал:

– Что случилось?

– Там, наверху, – я показала на холм, – люк подземного хода, к которому сейчас бегут трое бандитов.

Тот сунул голову внутрь – видимо, разговаривал с сидящими в салоне – и опять повернулся ко мне:

– Вы можете нам это показать?

– В этом нет необходимости, туда ведет эта единственная тропиночка, – сказала я, – идите по ней. Там как раз сейчас сидит мой муж и ждет этих беглецов.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– А он у меня супермен, – сказала я и пошла по улице в направлении дома Валерии. Добавив уже про себя: «Всех бандитов раскидает и перестреляет».

Наверняка машина Андрея стоит на том же месте, и я смогу поговорить с Татьяной. Было такое ощущение, что я заболеваю. Что-то происходило у меня с головой, потому что я была не я, а кто-то другой, кто как раз в эту неподходящую минуту пересматривал свои взгляды на жизнь.

Главное, я понимала, что так быть не должно. Ни в одной книге я не читала, будто жены героев, к примеру, уходят от них или перестают ими восхищаться. В самый ответственный момент. Не может у нормального человека – а тем более женщины – вызывать раздражение тот факт, что ее муж спешит на помощь ближнему. Пусть и любому.

Наша машина так и стояла у двора Валерии, а рядом, в машине Андрея с открытыми настежь дверцами, сидела Таня, уставившись в одну точку. Она была так глубоко погружена в свои мысли, что не сразу заметила меня.

– Куда вы пропали?!

Танька выскочила из машины и даже взяла меня за руку – убедиться, что я не привидение.

– На нас напала собака, и мы спрятались в подземелье.

– Смеешься? – недоверчиво проговорила подруга.

– Мне не до смеха. Мы думали, дверь ведет в какой-нибудь подвал или иное подсобное помещение, а оказалось, там целый подземный ход.

– Вот, опять ты вляпалась в приключение, – простонала Танька, – а я сижу здесь как дура и жду, чтобы хоть кто-то из наших пришел... Тут в ваше отсутствие столько всего случилось... Ты, наверное, слышала выстрелы?

– Нет, не слышала.

Выстрелы под землей и вправду не были слышны.

– Андрей пристрелил собаку Валерии. В порядке самообороны. А еще его забрали в милицию.

– Он разве удостоверения не показывал?

– Показывал, но ему не поверили. Громышев пытался проникнуть в помещение, которое было под сигнализацией. Она сработала, и маски-шоу примчались.

Комедия! А я-то подумала, что это приехал омон освобождать из плена Лилию. Или вытаскивать из подвала то, что от нее осталось.

– Надо же, твой Андрей такой сверхосторожный и вдруг... проник!

– Так ведь вас же не было, вот он и решил, что вам нужна подмога. На выручку помчался. Интересно, Андрея увезли, а следом за омоновцами уголовка подъехала. Я им рассказала, что вы пропали, они и обрадовались. С охраной, видимо, созвонились и тоже в дом вломились. Под шумок. Так-то у них ордера, как я подозреваю, не было. А я еще больше постаралась, сообщила, что из дома слышны были выстрелы. Чтобы уж наверняка.

– Ни фига себе! – Я была ошеломлена. – А мы можем туда пойти?

– Не знаю. – Танька пожала плечами и вдруг вспомнила: – Постой, а где твой муж?

– Сидит вон на том пригорке, бандитов ждет. – Я мотнула головой. – Может, их уже взяли. Я туда ментов направила.

– Какая-то у тебя странная веселость.

– Поневоле постраннеешь, когда кончается трагедия и начинается фарс.

– Мудрено говоришь, – покачала головой Татьяна, но без удивления, всего лишь констатируя факт. – Ты уверена, что это не опасно?

– Не уверена, но думаю, что мой муж ото всех отобьется. Скучает он без настоящего дела. Семейная жизнь – это ведь скучно, а тут адреналин гони в кровь, и все путем!

– Ну ладно, пошли в дом. Скажем, что вы нашлись.

Я подумала было, что Татьяна чересчур лиха, но потом вспомнила, что она журналистка, а им всякие экивоки несвойственны.

Холл в доме Валерии был похлеще, чем в ином театре, с зеркалами и колоннами, и милиционеры, похоже, в нем потерялись. По крайней мере никого из них не было видно. Татьяна взяла меня за руку и заставила замолчать, прислушиваясь.

Мы пошли на гул голосов. Дальше шел еще один зал, где на небольшом возвышении стоял концертный рояль. Живут же люди! Здесь было трое людей в штатском, которые ходили по комнате, время от времени трогая вещи на полках серванта и книжного шкафа и тут же аккуратно ставя их обратно.

– Товарищ капитан, – сказал входя младший лейтенант, – в кухне, похоже, кто-то был. Кофе пили. Чайник еще горячий... Зачем тогда ставить дом на сигнализацию, если в нем кто-то живет?

– Затем, чтобы другие не знали, что в нем кто-то живет, – рассеянно ответил капитан.

– Может, они Лилию охраняли? – предположила я, и все разом ко мне повернулись.

– Вы что здесь делаете? – Тот, который капитан, состроил зверскую рожу.

– Я – почти родственница хозяйки этого дома, – сразу нашлась я; это тоже один из Танькиных приемов, который и я решила взять на вооружение: главное – оппонента ошеломить, а пока он будет приходить в себя, придумать какой-нибудь выход.

– Что значит почти? – продолжал допытываться милиционер.

– Это значит, что мой муж думает о Валерии Степановне гораздо чаще, чем обо мне, – усмехнулась я.

– Белла! – одернула меня Татьяна. – Не вводи в заблуждение работников правопорядка.

Милиционеры уставились на меня, но ничего не сказали. Вернее, мгновение спустя один из них все же спросил:

– А о какой Лилии вы упоминали?

– Лилия Коваль – наша знакомая, пропала без вести две недели назад, когда поехала в ваш город выяснять отношения с госпожой Гронской.

Милиционеры переглянулись, и один из них пошел к выходу. Мы с Татьяной вознамерились пойти следом, но капитан рыкнул:

– Сидеть!

И мы с Танькой плюхнулись на один из небольших парчовых диванчиков.

Лилия была жива и здорова. Разве что немного двинулась на нервной почве. Она посмотрела на нас и как будто не удивилась. Сказала только:

– Рады?

Не понимаю, какая нам могла быть от этого радость? Можно подумать, это мы с Татьяной ее сюда послали. Я потому и подумала, что у нее не все дома. Нормальная женщина бы обрадовалась, расплакалась на худой конец, а Лилия...

– Где ты ее нашел? – спросил капитан у своего товарища.

– В одной запертой комнате. Я просто шел по коридорам и открывал все двери подряд. Кстати, в этой пришлось двери ломать... Думаю, Гронская не станет выкатывать нам претензии?

Он коротко хохотнул. Капитан строго взглянул на него и спросил у Лилии:

– Кто вы и почему оказались в запертой комнате?

– Можно подумать, вы не знаете. Ну ладно, если вам охота дурака валять, скажу. Лилия Коваль. Приезжала к вашей главной торговой крысе за деньгами.