Замуж - не напасть

— А что говорит Саня?

— А ничего. Отбивается. Она, говорит, сама на меня вешается, а меня моя жена вполне устраивает!

— Тогда я не понимаю, чего ты дурью маешься? Разве ты не знала, что Людка — стерва?

— Знала.

— И продолжала её у себя принимать. За что боролась, на то и напоролась! Сама подготовила эту ситуацию, так что нечего и ныть!

Внезапно лицо Любы, до того будто закаменевшее, оживляется, от уголков её небольших миндалевидного разреза глаз во все стороны разбегаются лучики и лицо освещается улыбкой.

— Женька? Ты на меня прикрикнула?

— Само собой! — не отрицает Евгения.

— Ей-Богу, мир перевернулся. Наша тихая овечка стала показывать зубы. Может, мы просто неправильно определяли её породу?.. Ты ведь права: почему мы всегда стесняемся сказать подлецу, что он подлец? Принимаем у себя людей, не только нам неинтересных, но и откровенно неприятных. Кормим их, поим, а в конце концов они ещё и ухитряются уводить у нас мужей… У тебя как с продуктами? Совсем плохо?

— Почему? У меня всё есть.

— Непохоже, — притворно вздыхает Люба. — Всё есть, а подруге и стакана чаю не налила!

— Ой, прости! — спохватывается Евгения. — Я уже привыкла, что ты всегда торопишься, забегаешь на минутку, что тебя всегда Саня ждёт в машине…

— На этот раз у меня в запасе минимум два часа. А мой чоловик поехал по своим делам. И вернётся, скорее всего, голодным.

— Тогда я помчалась на кухню!

— Опять! Из одной крайности в другую! — покачивает головой Люба. — Эти два часа мы распределим так: первый час сидим и пьём мой малиновый ликёр кстати, я сделала его впервые, но напиток явно удался! На второй час мы приготовим в четыре руки что-нибудь горячительное и поедим как следует уже втроём.

— Вот видишь, мне никогда не удаётся всё так ладно распланировать!

— Легко планировать чужие обстоятельства. Ты видела, случилось нечто неординарное, я и растерялась… Так, говоришь, твоя Надежда учудила?

— И не говори! Уж такого-то я от неё точно не ожидала. Поскольку дата у неё была некруглая — Надьке исполнялось тридцать два — мы решили отметить её день рождения в комнате отдыха шефа. Он сам и предложил. Там как раз длинный стол, с десяток стульев… Набралось восемь человек, включая и мужа Нади. Он сейчас у нас не работает, но на торжестве пожелал присутствовать…

— И тут же, как я понимаю, его бывшая любовница оказалась!

— Так она же у нас главным бухгалтером работает. Надежде, видимо, неудобно было не пригласить.

— А, может, специально пригласила. Мол, полюбуйся, чего достигла я, стала законной женой, а ты годна разве только на то, чтобы перейти в чьи-то другие руки!

— Откуда ты знаешь? Можно подумать, ясновидящая.

— Большого ума тут и не нужно: встретились две соперницы. К тому же, предмет их вожделений вот он, рядом… Ладно, я тебя перебила. Так кто же был ещё на этом вашем празднике?

— Шеф фирмы со своей секретаршей, Надя с Эдуардом, главбухша, экономист, Иван Иваныч и я. Должен был прийти зам, но его не оказалось на работе. Куда он подевался, никто не знал. Кстати, нет и до сих пор, со вторника его никто не видел.

— Четвёртый день, как человек пропал, и никто не поднял тревогу? — изумляется Люба.

— Жена подняла, но в милиции сказали, что он, возможно, загулял. Приняли заявление и пообещали, что будут искать.

— А раньше с ним такие исчезновения случались?

— Нет. Он вообще-то примерный семьянин. Любовница есть, но он старается своей связи не афишировать. По крайней мере, жена об этом ничего не знает… Тебя не поймёшь! То ты о Надежде спрашиваешь, то о постороннем человеке волнуешься! Не тот это человек, уверяю тебя и к тому же очень неприятный!

— Я и не волнуюсь, — пожимает плечами Люба. — Просто странно, человек пропал, а вы все спокойны, как слоны!

— Я тебе всегда говорила: переходи в юридический. Ты же прирождённый следователь!

— Знаю, — без тени кокетства соглашается Люба. — Мне нравится до всего докапываться, и логика у меня не хромает. Увы, тридцать восемь лет. В таком возрасте, милочка, поздно менять свою жизнь… Знаю-знаю! — Она делает рукой предостерегающий жест. — Сейчас ты скажешь, что если даже осталось жить один день, всё равно не поздно начать жизнь с начала.

— Ничего от тебя не скроешь!

— Вот и не скрывай. Так с чего же началась ссора у твоей Надьки с главбухшей?

— С того, что мы решили потанцевать. У шефа неплохой японский магнитофон, кассеты с джазом-ретро, такие стерео-расслабляющие. А поскольку мужчин оказалось меньше, то из женщин танцевали в основном те, что пошустрее. Потом, правда, прораб подвалил, сразу с кадрами полегче стало. Но всё равно Ирочка увлеклась, вспомнила, должно быть, прежнее времечко. Словом, она на Эдике зависла.

— Я Надежду понимаю, такое никому бы из жён не понравилось.

— Вот Надя и стала права качать, ногой топать. К тому же, в ходе ближнего боя выяснилось: жена сильней! Очевидно, её укрепляло сознание собственной правоты: моё — не трожь!

— А как повёл себя ейный муж?

— Растерялся. Похоже, несмотря на его многочисленные увлечения, ему удавалось прежде не сталкивать друг с другом своих любимых. Первая жена его не в пример тише была. А ещё, ты не поверишь, но я внимательно за ним наблюдала: Надькиной ярости он испугался. Такой амбал, на голову её выше, а поди ж ты!.. Шеф первый от столбняка опомнился, стал Надежду от Ирки оттаскивать. И Лада, видимо, уже приготовилась побеждённую уводить, сердечными каплями отпаивать. Ничего подобного. Главбухша уйти не согласилась, так за столом и осталась. Эдик что-то любимой жёнушке на ухо шептал, успокаивал, но мы уже не слышали.

— Да, весело у вас!

— Веселее не бывает!

И как в последнее время часто в квартире Евгении случается, звонит телефон.

— Ну его на фиг! — сердится она. — Не буду брать трубку! Постоянно звонит не ко времени.

Трубку берёт Люба. Видимо, они в своей станице не избалованы общением и не привыкли им пренебрегать.

— Слушаю. Здравствуй Надя! Да, это я. Женя в ванне, купается. Что ты говоришь? Весь вечер звонила, а телефон не отвечал? Наверное, куда-то уходила. Что ты говоришь! Когда? Непременно. Я передам. Выкупается, тебе позвонит. Когда заедете? Хорошо. До свидания.

Она кладёт трубку и говорит Евгении:

— Скажи теперь, будто у меня нет интуиции. У тебя, кстати, она тоже есть. Звонок-то не из приятных, вот ты и слушать не хотела… Убили-таки вашего Петра Васильевича!

— Что?

— В то время, как вы гадали, у кого он из запоя выходит, над его холодным телом уже вовсю роились мухи!

Евгения передёргивается.

— Перестань!

— Сегодня похороны. Надька с супругом за тобой в два часа заедет… Убили и там же бросили. Кто-то его из дома вызвал, кто — жена не видела. Слышала только, как машина отъехала. Она потому и беспокоилась, он ведь в домашней одежде с ними уехал. С ними или с ним… Милиция разберётся, начнут вас на допросы таскать: что видели, что знаете, были ли у покойного враги?

— Ты-то откуда знаешь?

— Детективы читаю. Тебе, возможно, и нечего сказать, ты у них новенькая.

"Может, и новенькая, а сказать есть чего! — думает Евгения. Вот только надо ли? Не ожидала я, что мои случайные знания смогут пригодиться так скоро…"

— Очень редко мы с тобой видимся, подружка, — говорит между тем Люба. — Отвыкла ты от меня. Свои тайны появились.

— Какие тайны? Ты же всё обо мне знаешь!

— Всё — да не всё! Я ведь сразу поняла: недаром ты мне взялась так подробно про бабскую драку рассказывать. Как перепёлка от гнезда от заветной темы уводила. О том, что тебя особенно волнует и чем ты почему-то не хочешь делиться со старой подругой! Например, где ты была вчера вечером?

— Вчера я была в одном доме где четверо мужиков играли в преферанс, — говорит Евгения, и взгляд её затуманивается.

— А потом?

— Потом Аристов отвёз меня домой.

Люба продолжает выжидающе смотреть на неё, и Евгения сердится.