Иная Русь

А вся эта трехступенчатая система идола объединена в один фаллический элемент красного цвета, имя которому — Род.

Значит, в верхней части Збручского идола сидят боги, среднюю часть заселяют люди, которые соединены в магическом хороводе, внизу держит людей на руках усатый Велес-Волос, бог животных и богатства. Собственно, вооруженный Перун может быть и Святовитом-Свентовидом. Женщина с рогом изобилия, скорее всего, именно Жива. Вторая женщина с кольцом в руке, по Б. Рыбакову, Лада, богиня роста живого и покровительница свадеб. Однако можно вспомнить предложенный уже дуализм, единство противоположностей по схеме день — ночь, солнце — месяц и так далее. Тогда второй богиней, которая противостоит Живе, будет Нава либо Морена, олицетворение смерти. Насчет четвертого бога можно только догадываться. Кто чаще всего противостоит Перуну-Святовиту? Белее. Тогда дольный, подземный бог — Черноус, или Чернобог, тот, кто владычествует в подземельном царстве, тут легко провести аналогию с Аидом.

Одним словом, о Збручском идоле так подробно я рассказал только ради того, чтобы напомнить, какие сложные, интересные и многозначные были верования наших предков накануне христианизации. Не в пику последней, а только в поддержку истины.

К тому же в дописьменную эпоху существовало так называемое письмо «резами» и «чертами» — тоже своеобразная знаковая система, при помощи которой человек осмысливал себя в этом мире. Но это уже отдельный разговор, стоящий специального научного исследования. Вспомним только запись черноризца Храбра, относящуюся к X веку: «Прежде убо словене не имеху къниг, но чьртами и резами чьтяху и гатаху (гадааху) погани сущее».

Я назвал далеко не всех языческих богов и богинь. Видно, никто не возьмется описать полный пантеон праславянских богов. Кроме основных, существовало великое множество богов региональных — родовых, племенных, семейных. Мы уже знаем, в каких катаклизмах, из какого варева возникала каждая из нынешних славянских народностей. На этом пути потери неизбежны, и славянская мифология, как это ни грустно, утеряла очень многое. Что касается восточных славян, то основными причинами этого можно назвать следующие: относительно позднее создание государственности; необъятные просторы восточнославянских земель; утеря письма «чертами» и «резами», в памятниках которого и сохранялась основная информация; исключительный радикализм христианизации на наших землях, да и не только на наших.

Каждая новая культура рождалась на остатках предшествующей, и не всегда что-нибудь из тех остатков сохранялось.

Фольклор же, как мы можем убедиться, донес до нас многое, но далеко не все. Предметная сторона, реалии мира, в котором жил человек, сохранились более-менее полно, а вот эвфемистический характер языческий религии способствовал ее быстрому исчезновению.

Вспомните, что в «Слове некоего христолюбца» XII века не было упоминания о Велесе, одном из главнейших богов язычества, да и Род был назван где-то в конце. Как считают лингвисты Иванов и Топоров, битва Перуна и Белеса восходит к индоевропейскому мифу о борьбе Бога Молний со Змеем. В дальнейшем Велес стал богом домашних животных и богатства в широком смысле, с принятием же христианства он объединился в народных верованиях со святым Николой, как Перун перевоплотился в Георгия Победоносца и Илью-пророка.

Недаром все же возникла пресловутая «Велесова книга», в которой неизвестный автор попробовал реконструировать верования дохристианской Руси. Хоть и считается эта книга подделкой, но знакомство с ней в чем-то может быть полезным.

А о том, насколько богата была фантазия наших предков, говорит даже простое перечисление нечистиков: Люцыпар, пекельники, шешки, касны, шатаны, цмоки, паралики, паветрики, прахи, кадуки, домовики, или домники, хлевники, гуменники, пунники, лазники, полуночники, яретники, мары, кикиморы (вещеницы), полевики, лешуки, лесовики, пущевики, кладники, или кладовики, водяники (вирники и тихони), болотники, багники, аржавеники, лозники, русалки, ведьмаки и ведьмы, колдуны, переворотни, волколаки… Тому, кто захочет узнать про нечистиков более подробно, советую обратиться к книгам фольклориста прошлого века В. Никифоровского.

Историк В. Ключевский высказал мысль, что насколько наши предки любили свои реки, которые вели их в далекие страны, настолько они не доверяли лесу, боялись его, воевали, уничтожали, рубили его и жгли. Согласно его рассуждениям, славяне были больше сыновьями степей, чем лесов. Что на это можно сказать? Конечно, степь больше подходила для жизни; и поле на ней засеешь быстрее, чем в лесу, и дороги не надо прокладывать или искать, сел да поехал куда глаза глядят. И тем не менее что-то здесь вызывает возражение. Вообще-то есть свидетельства византийских историков, которые говорят, что славяне любят жить в лесах, и воюют среди них они намного лучше, чем на открытых просторах. А второе — пословицы и поговорки, в которых все же объективный взгляд человека на природу. Лес слышит, а поле видит. Не было нас — был лес, и не будет нас — будет лес. Живя в лесу, дров не покупать. Когда идешь лесом, держи топор за поясом, как выйдешь на сеножать, не забудь дубец (палку) сломать. Плюнь на лес, чтоб язык облез. Как в лесу аукнешь, так отзовется. Гроза в лес не идет. Лесовое в лес глядит…

Ну и последнее — опасность чаще всего приходила к славянам из степей, и тогда лес становился хатой-убежищем.

И хотя говорили наши предки, что в людях люди людняют, а в лесу дичают, однако леса они все же не боялись. Человек не только отвоевывал у леса землю под пашню, но и брал там поташ, смолу-живицу, деготь, выжигал из деревьев уголь для кузниц и рудней, уже не говоря про ягоду, грибы, орехи, лечебные коренья и травы. Чудесная папарать-кветка (цветок папоротника), обладание которой давало человеку неисчислимые богатства, тоже пряталась в лесу, в самом его сердце. А зверь, которого хорошо знали наши деды? До XVII века в белорусских лесах жили туры. До восемнадцатого — серо-гнедые с черной полосой вдоль спины лесные кони тарпаны, на них воевала конница Великого княжества Литовского. В XIX веке был убит последний благородный олень. Когда-то были соболь, медведь-муравьед, росомаха, черный заяц, дрофа… Ну и зубр, с таким трудом спасенный в прошлом столетии. Можно сказать, он восстал из небытия, воскрес, как сожженная птица Феникс.

О том, чем был для человека лес, говорит уже «Русская правда», свод законов XI века, первый наш свод законов. За порчу охотничьих приспособлений, за кражу птиц из чужих перевесов и бобров на чужих гонах определялась высокая мера ответственности. Девятый раздел Статута Великого княжества Литовского от 1529 года назывался «О ловы, о пушчы, о бортное дерево, о бобровые гоны, о хмелища, о сокольи гнезда». И ответственность за охоту в чужих владениях, за разрушение сокольих и лебединых гнезд, за убийство зверей этим Статутом определялась от денежного штрафа до смертной казни. Незаконно добытый зубр тогда стоил двенадцать рублей, лось — шесть, олень, лань, медведь, конь — три, дикий кабан и рысь — один рубль, серна — полкопы грошей. Косить, пахать, вырубать лозу вокруг зеремя — бобровой колонии — можно было только на расстоянии брошенной палки, штраф нарушители платили двенадцать рублей. Незаконно добытый карий (коричневый) бобер стоил копу грошей, черный — две копы. Устава на волоки Жигимонта II Августа от 1557 года дозволяла крестьянам охотиться только на своих волоках «на волка, лисицу, рыся, росомаху, зайца, белку инъшный зверъ малый, также птахи всякие… але серны и инъшого болшого зверу не бити и на своих волоках, а особливо въ пущахъ и подъ пущами нашими ручницъ ховати и жадного зверу ловити не мають, под горламъ» «Подъ горламъ» — это значит под страхом смерти. Ручницами назывались ружья, которые заряжались с дула, а порох в них поджигался губой, волокнистой, как вата, массой; грибы-губы росли на деревьях, их собирали и варили, потом высушивали. Шляхте запрещалось охотиться с собаками, потому что это вредило озимине и ярине, крестьянам же нельзя было: рубить лес «на будаванье» (бери, если хочешь, «лежачое дерево»), собирать грибы, ягоды, хмель и губу… Лишь малые дети да девчата могли ходить в лес за всем этим. По приказу Жигимонта II Августа мстиславльский староста Рыгор Волович описал тридцать девять (!) пущ Великого княжества Литовского. А мы сейчас какие пущи знаем? Беловежскую, Налибокскую — и все?..