Владигор. Римская дорога

— И кто ж твой новый повелитель, Анубис?

— Бог Зевулус.

— Не велика персона.

— Пока. Но ему служат самые смелые и отчаянные, они без жалости уничтожат всех, кто не захочет поклоняться новому богу. Их вера дарует ему силу. Число тех, кто поклоняется старым богам, день ото дня все меньше и меньше, и сила Олимпийцев будет убывать, пока не сделается вовсе ничтожной. Надо уметь сменить хозяина, чтобы выжить… Соглашайся, и Рим будет нашим…. Или… Ты же мудрая. Можешь и сама догадаться. И не артачься. Мой господин милостиво соизволит взять тебя в супруги даже после того, как ты спала со смертным.

Глаза Минервы сверкнули в темноте, молнии ударили в Анубиса и обожгли ему лицо. Запахло паленой шерстью.

— Ну зачем же так злиться, — хихикнула шакалья голова. — Я понимаю, тысячелетия воздержания приучили тебя к мысли о собственном целомудрии. Но сколь святую жизнь ни вела бы женщина, ее падение в итоге все перечеркивает. Есть только шлюхи и девственницы — других не бывает… Неужели ты при своей мудрости этого не знаешь? Так что передать моему господину?

— Мизифей — мой муж, а твоему господину я не советую переступать порог моих храмов.

— А он и не будет переступать порог — он просто-напросто разрушит эти храмы. Иди, торопись, помогай своему мальчишке, пока ты в силах. Когда он дойдет до Антиохии, твоя власть кончится. В Персии ныне другие боги, и они умеют постоять за себя.

— Анубис, помнишь своего собрата, того, которого убил Архмонт?

Минерва выпрямилась, рука с копьем поднялась… еще мгновение, и золотой наконечник вонзился бы в черную голову. Но Анубиса уже и след простыл — лишь раскачивались на ветру метелки травы да ласточки чертили в гаснущем вечернем воздухе причудливые узоры. На каменной карте полыхали крошечные костерки — где-то вокруг фракийских городов римские легионы теснили готов, снимая осаду. Готы еще не умели брать города… пока не умели.

Глава 4

РИМСКИЕ ОРЛЫ

Встретиться с персидской армией царя Шапура у стен Антиохии Гордиан не успел — персы уже сняли осаду и исчезли. Когда основные силы римлян подошли к городу, вокруг были только остатки лагеря — ломаные повозки, трупы лошадей и верблюдов, груды добра, награбленного на роскошных виллах, расположенных в окрестностях города. Осталось еще два десятка пленников, которых не увели с собой по причине их слабости и болезней, персы, по счастью, не успели их добить в суматохе. Пленники рассказали, что персидская армия отступила к Каррам и там, возможно, даст новое сражение, памятуя о прежних успехах римлянам. Словосочетание «битва под Каррами» у любого римлянина вызывало дрожь: Красс там потерпел страшное поражение и сам вместе с сыном пал в битве.

Вряд ли существовал в мире город богаче, чем Антиохия. В сравнении с ее пышностью даже великолепие Рима порой меркло. С востока на запад тянулась широкая центральная улица, застроенная домами в три или пять этажей. Вдоль нее располагались портики, предназначенные укрывать граждан от дождя и зноя. Колонны храмов и дворцов сверкали на солнце так, что слепило глаза, — все они были облицованы листовым золотом. Стены домов из разноцветного мрамора сменялись стенами, сплошь пестрящими мозаиками. Потом вновь шли портики с золочеными колоннами.

Поначалу жители Антиохии встретили Гордиана радостно, ожидая по случаю отступления персов грандиозные праздники, гладиаторские игры и раздачу подарков. Но ни игр, ни подарков не было — шла подготовка к дальнейшему походу, и жители Антиохии, большие любители развлечений, порою сомнительных, сразу охладели к молодому императору. Услышав о затеянном им походе, они заинтересовались только барышами, которые можно было бы извлечь из поставок хлеба, масла и мякины для такой огромной армии. Небольшая кучка праздных зрителей наблюдала за тем, как император, вместо того чтобы отправиться в сады Дафны и там предаться наслаждениям, день за днем заставляет свои войска исполнять какие-то мудреные маневры. Лишь появление катафрактариев, вооруженных длинными тяжелыми копьями и длинными мечами, — в кожаных куртках, сплошь обшитых железными пластинами, на лошадях, покрытых броней, — вызывало у зрителей крики восторга.

Гордиан день за днем устраивал все новые и новые маневры, пытаясь отыскать какой-то тактический прием, еще ни разу не применявшийся в сражениях с персами. В Нижней Мезии при стычке с варварами одно появление отряда катафрактариев даровало ему победу. За этой тяжелой конницей было будущее. Мизифей, с его подвижным умом, не отягощенным догмами римского военного искусства, уяснил это мгновенно. Император лично следил за тем, как его конники отрабатывают сложные, граничащие с чародейством приемы. Мизифей верхом на смирной лошадке расположился подле и старательно чиркал стилом на вощеных табличках. Владигор, сидя на могучей фракийской лошади, едва сдерживался, чтобы не вмешаться и не подсказать что-нибудь дельное. Но он, как Хранитель времени, не имел на это права. Нужно было найти решение, используя технику этого мира. Стрелы, дротики, копья, мечи, пращи, колья… Кстати, колья… Почему бы и нет?

Он уже хотел высказать свою идею вслух, когда один из катафрактариев повернулся и направил своего коня прямо на Мизифея. Между ним и префектом претория было всего два десятка шагов. Черный конь Мизифея, не предназначенный для сражений, вместо того чтобы повернуть в сторону, встал на дыбы, когда всадник резко дернул уздечку. Но этим глупое животное спасло хозяину жизнь — копье катафрактария ударило коню в грудь и пробило ее насквозь. Катафрактарий выпустил копье из рук и проскакал мимо, а конь Мизифея рухнул на землю. Надо заметить, что сам Мизифей свалился еще раньше, счастливо отделавшись несколькими синяками и ушибами.

Владигор и Гордиан тут же помчались за неудачливым убийцей. На покрытой бронею лошади далеко тот ускакать не мог. Синегорец почти сразу догнал его. Лишившийся копья, преследуемый извлек из ножен меч. Но куда ему было тягаться в боевом искусстве с синегорским князем! Владигор замахнулся, и его противник вскинул руку, готовясь отразить удар, но клинок синегорца, описав полукруг, обрушился на него не сверху, а сбоку. Удар был такой силы, что всадник слетел с лошади и распластался на земле, а из-под его доспехов повалил вонючий зеленый дым. Когда подоспевшие преторианцы сняли с поверженного островерхий шлем, то под ним обнаружилась полуистлевшая голова, к тому же отделенная от тела, а на груди этого разложившегося трупа нашелся на прочном шнурке знакомый черный медальон с изображением козлиной головы. Посланец Зевулуса!

Мизифей, прихрамывая, спешил к ним…

— Прекрасный военный маневр! — воскликнул Гордиан со смехом. — Как ты пытался поднять лошадь на дыбы? Стило против копья! И побеждает стило… Невероятно!

Он смеялся, но на сердце у него было тяжело от дурного предчувствия. Мизифей прекрасно это понял и лишь криво усмехнулся в ответ.

На следующий день префект претория велел построить войска, включая вспомогательные отряды, обозников, лекарей и их помощников, и всем раздеться до пояса. Вместе с Владигором он прошел вдоль шеренг, внимательно рассматривая надетые на шею значки и амулеты. Черного медальона ни у кого не было. Когда очередь дошла до Филиппа Араба, второй префект претория странно улыбнулся — во всяком случае, так показалось Владигору. На шее у Филиппа висел янтарный амулет с застывшим в нем пауком. В этом медальоне ничего опасного для императора не было — янтарь защищал от магии. Вот только чьей магии опасался Араб?

— Зачем тебе этот оберег? — спросил Владигор, глядя в упор на Араба.

— Меня однажды околдовали, и я едва не умер, — ответил Филипп.

Владигор украдкой глянул на свой аметист — камень горел ровным голубым светом. Значит, Филипп говорил правду и никакой опасности от него не исходит… Или… янтарный амулет не дает узнать истину?

— Вели ему снять амулет, — шепнул Владигор Мизифею.

— Это невозможно, — ответил тот. — Он — второй префект претория и по своему происхождению — сын арабского шейха. Подобная просьба оскорбит его, и он станет моим врагом. В данной ситуации я не имею права так рисковать. Ведь у тебя нет никаких конкретных подозрений?