Страница 73 из 80
Пока Накасия прижимала его голову к каменному полу, он держался за этот сияющий символ, потом выдохнул:
– Мистра!
Тело человеческого мага продолжало дергаться, корчиться и вдруг… опало. Накасия в отчаянии еще попыталась шлепнуть его по губам, когда Эл, задыхаясь, произнес:
– Довольно! Хватит! Я свободен от него!
Накасия перевернулась, чтобы заглянуть ему в глаза, в встретилась с глазами – человеческой женщины!
– Приятно познакомиться, – со слабой усмешкой выговорил Эл, – Называй меня Элмарой.
Полуэльф уставилась на него – или на нее? – с чрезвычайным недоверием:
– Это, правда… ты?
– Иногда я так думаю, – с кривой улыбкой подтвердил Эл, и Накасия со смехом облегчения обвила руками своего давнего друга.
Но смех тут же заглушили крики: «За Старима! Восстань, Старим!»
Два бывших ученика, помогая друг другу, с трудом поднялись на ноги и сразу наткнулись на неподвижное тело леди герольда, а потом увидели, как из-за оборванных гобеленов с восточной стороны в зал хлынули эльфы. На своих темно-бордовых доспехах каждый из них нес серебряный герб с изображением поверженных драконов-близнецов, знак дома Старима. Воинов было множество, и последние арматоры Суда умирали под их мечами.
– Стоять на месте! – рявкнул кто-то совсем рядом. – Охранять герольда! И убрать их от Сиринши!
Митантар неожиданно крепко для своих костлявых рук схватил за плечи Элмару и Накасию, и они поняли, что его приказ относится к ним. Обе послушно кивнули и подняли руки, чтобы сплести заклинания.
Поскольку воины Старима, с полным небрежением к собственной гибели, уже прорывались через зал, прокладывая кровавую дорогу сквозь толпу сражающихся придворных, Эл выпустил заклинание, которое вызвало клинки и направило их в глотки и лица ближайших предателей.
Накасия послала вдогонку хлесткие молнии. Эльфы в темно-бордовых доспехах один за другим начинали шататься и кружиться вокруг себя, исполняя танец смерти.
Потом Сиринши послала им на помощь свое заклинание. Стена призрачных эльфийских воинов, которые толкались и рубились, не принося особого вреда, выросла перед Старимом.
Эл и Накасия воспользовались этим временем, чтобы осыпать градом магических метательных снарядов самых сильных воинов.
В дверях огромной палаты появились новые эльфы. Это прибыли главы могущественных домов, чтобы собственными глазами увидеть кончину коронеля. Большинство из них побледнели от изумления и быстренько ретировались. Но некоторые, проглотив комок в горле, выхватили клинки, больше годившиеся для церемоний, чем для битвы, и начали осмотрительно прокладывать себе путь через кровь, пыль и вопли. В дальнем от них конце огромной палаты, как рассвирепевший лев, бился за свою жизнь правитель Кормантора.
Он был один перед плотной стеной отчаянно, изо всех сил сражающихся с ним воинов. Его лезвие пело и вспыхивало, проносясь по воздуху, и только два укола сумели проскользнуть мимо этого клинка, запятнав красным его белые одежды. Он был на своем месте в этой битве, здесь ему и надлежало быть.
Лорд Элтаргрим был счастлив. Наконец-то после двадцати долгах лет перешептываний, смертельных «несчастных случаев», которые происходили с преданными ему эльфами, слухов о том, что коронель подкуплен, после всех задержек в сотворении мифала он может открыто биться с противником. И заклинания в его клинке, и защита уже ослабли и вскоре могли пасть, но, если они выдержали самые худшие из заклинаний, которые Старим метнул всего несколько вздохов назад…
– Держите его, дураки! – ревел Лломбаэрт Старим, гневно стегая по спинам своих испуганных слуг. Двуручный меч, которым он усердно их потчевал, свистел в его руке, опускаясь плашмя и подгоняя эльфов.
Он ждал момента применить страшное заклинание, которое ни один корманторец не сумел бы остановить и темную тайну которого он хранил много лет, до сегодняшнего дня.
Лломбаэрт покачивал его на ладони свободной руки и выжидал. Один хороший бросок в лицо Элтаргриму, и королевство будет принадлежать дому Старима, наконец-то!
Тут что-то хлопнуло в его голове, так же жестоко, как он шлепал своих слуг. Наплывающая в воображении картина заслонила сражающегося неподалеку коронеля – две темные звезды плавали и мерцали на суровом и беспощадном лице морщинистого, старого мага Митантара. Глаза эти держали и не отпускали его, как два темных языка пламени.
– Собираешься куда-то, молодой предатель?
Насмешливые слова лязгнули в голове Старима громче звона королевского меча, и Лломбаэрт обнаружил, что не может двинуться с места, не может отвести глаз от мрачного старого мага. Волшебник стоял к нему лицом в самом центре зала, среди беснующихся воинов Старима и эльфийской крови, запятнавшей блестящий когда-то мозаичный пол Палаты Суда.
– Прочь… прочь… из моей головы! – зарычал Маска, отчаянно призывая на помощь свою волю.
С таким же успехом он мог бы пытаться сдвинуть самое старое и сумрачное дерево. Митантар держал его крепко и улыбался, обещая смерть.
– Спускайся вниз и корми червей, никчемный Старим. Пади побежденным и не тревожь больше прекрасный Кормантор.
Это мрачное проклятие еще звучало в голове Лломбаэрта Старима, когда Элтаргрим Иритил, коронель Кормантора, стремительным рывком прорвался мимо последнего отшатнувшегося от него воина Старима и оттолкнул пылающим клинком рычащий двуручный меч.
Два лезвия при столкновении вспыхнули огнем, и оба ударили в защитную мантию Маски, пробив в ней брешь.
Вместе с попавшим на него пламенем, более ужасным, чем все, что он когда-либо раньше испытывал, лорд спикер дома Старима ощутил, как клинок коронеля скользнул в его левый бок, пронзил сердце и ударил по правой руке, отрубив от тела. Последнее, что он чувствовал, когда когтистые лапы тьмы уже настигли его и потащили вниз, в холодную и ждущую пасть, был противный зуд. Зуд в том месте, куда под ребрами уперлась рукоятка Клыка Кормантора.
– Это всего только царапина, у него только… проклятый старый маг все еще наблюдает и улыбается… уберите его… уничтожьте его… пусть он…
С этими воплями Лломбаэрт Старим, ни с кем не попрощавшись, покинул Фэйрун.
– Старим умер, – горько сказал Флардрин, увидев, что эльф в маске упал и исчез из виду. Он отвернулся от магического кристалла, не пожелав даже посмотреть, как заклинание Сиринши потоком ярких звезд пронеслось мимо человека и полуэльфа. Звезды дождем пролились на остатки предательской армии, все еще сражавшейся за победу, – армии слишком немногочисленной, слишком слабой и слишком медлительной, чтобы взять верх, что бы теперь ни произошло.
Другие Старимы, дрожа и бледнея, с недоверием смотрели в пылающую сферу, висевшую в воздухе над Водоемом Зачарованной Воды. Слезы бежали по их щекам и подбородкам, но они были старше Флардрина и не могли позволить себе отвернуться. Самое меньшее, что обязаны сделать те, кто носит драконов Старима, – это досмотреть до конца, запомнить все, что произойдет, и отомстить, когда придет время. Это просто их долг.
– Убит, лорд спикер дома Старима убит коронелем в его собственном Суде! Трон королевства дал пощечину всем Старикам, вот что это такое! – прошипел один из старших Старимов. Его нос и уши дрожали от гнева.
Глаза другого старейшины Старимов – леди, такой старой, что у нее выпали почти все волосы (их остатки прикрывала теперь диадема с драгоценными камнями), – поочередно блеснули в сторону каждого члена оскорбленного семейства эльфов.
Она вздохнула и печально сказала:
– Вот уж не думала, что доживу до того дня, когда эльф дома Старимов, даже такой непомерно спесивый дурак, будет стоять в Суде и угрожать правителю Кормантора. Да еще открыто нападет на него, с заклинаниями, и втянет народ Суда в это кровопролитие!
– Успокойтесь, сестра, – пробормотал еще один Старим, хотя у самого дрожали губы от сдерживаемых слез.
– Вы видели? – внезапно разнеслось эхо под стропилами, когда в дальнем конце комнаты распахнулась и грохнула об стену дверь. – Это означает войну! К заклинаниям! Проклятие Солонора на ваши трясущиеся колени! К заклинаниям! Мы должны поспеть в Суд, пока этот убийца Иритил не удрал!