Страница 47 из 96
— Возможно, Коппел считала себя этакой настоящей женщиной.
— Настоящая женщина не стала бы воровать чужих мужчин. — Эллисон взглянула на автомобильные часы. — У меня всего пять минут.
— Черт возьми!
— После того как Мэри Лу не стало, что будет с ее практикой?
— Гулл и Ларсен говорят, что примут любого пациента, который захочет продолжать лечиться у них, а остальных направят к другим специалистам.
— Даже если небольшой процент ее пациентов перейдет к ним, это станет солидной прибавкой к доходам.
Я пристально посмотрел на нее:
— Ты усматриваешь в убийстве Коппел выгоду?
— Я согласна с тобой: здесь преобладают гнев и злоба и, возможно, есть сексуальный подтекст. Но и неплохая добыча. И если убийца — Гулл, то все сходится. Что может быть слаще для психопата, чем уничтожение женщины, которую он когда-то трахал, и захват ее бизнеса?
Щеки цвета слоновой кости покрылись пятнами румянца. Для Робин такого рода разговоры были всегда отвратительны.
— Ты, — сказал я, — интересная девушка.
— Интересная, но странная, а? Ты примчался на романтическое свидание, а я анализирую действия извращенца. — Прежде чем я успел ответить, она смачно поцеловала меня в губы, потом откинулась на сиденье. — С другой стороны, анализировать — это то, чему нас учили. Нужно идти. Позвони мне. И чем раньше, тем лучше.
Доктор Леонард Сингх оказался высоким сутуловатым мужчиной с темной кожей и ясными карими глазами. На нем был прекрасный итальянский костюм — темно-синий фон с едва заметной красной клеткой, желтая с отложным воротником рубашка, блестящий красный галстук и черный как вороново крыло тюрбан. Усами, а таКже густой седой бородой он напоминал героев Киплинга.
Он удивился, увидев меня в своей приемной, и удивился еще больше, когда узнал, почему я здесь. Но никакой настороженности. Сингх пригласил меня в тесное зеленое помещение, которое служило ему в больнице кабинетом. На деревянной вешалке висели три белоснежных халата. Стеклянная банка с мятными палочками стояла между стопками историй болезни. Медицинское образование он получил в Йеле, акцент у него был техасский.
— Доктор Гулл? Нет, я не особенно знаю его.
— Вы направили к нему Гэвина Куика.
Сингх улыбнулся и положил ногу на ногу.
— Вот как все получилось. Мальчик попал ко мне со "скорой помощи". Я как раз собирался сдавать дежурство, но мой коллега попросил меня дать консультацию.
"Коллега"? Джером Куик сообщил имя их семейного врача, партнера по гольфу…
— Доктор Силвер?
— Совершенно верно, — кивнул Сингх. — Итак, я посмотрел мальчика, согласился им заняться и сделал что мог — в соответствии с ситуацией.
— Закрытая черепно-мозговая травма, томография явных повреждений не показала.
Сингх вновь кивнул и потянулся к банке с конфетами.
— Не хотите немного сахарозы?
— Нет, спасибо.
— Попробуйте, они вкусные. — Он вынул мятную палочку, отломил кусочек, хрустнул им во рту и медленно прожевал. — В случаях такого рода всегда ожидаешь обнаружить на томограмме что-нибудь ужасное. Не хочется видеть этого, конечно, но надо же знать, в какой степени поражен мозг.
— У Гэвина была неясная ситуация?
— В таких случаях, как у Гэвина, проблема заключается в том, что тебе понятно: его ожидают проблемы, но ты не можешь сообщить семье, чего, собственно, нужно ждать и останутся ли эти проблемы навсегда. Когда я узнал, что его убили, то подумал: "О, какая трагедия!" Я позвонил и оставил послание его родителям, но мне так никто и не перезвонил.
— Они в довольно растрепанных чувствах. Есть какие-то мысли по поводу убийства?
— Мысли? Например, кто мог это сделать? Нет.
— У Гэвина сохранялись симптомы болезни в течение десяти месяцев.
— Нехороший признак. Хуже всего то, что его симптомы носили поведенческий характер. Это из области психиатрии. Мы, цитологи, предпочитаем что-то конкретное — атаксию, какой-нибудь отек, который мы можем снять и ощутить себя героями. Как только мы залетаем на вашу территорию, сразу же начинаем ощущать себя совершенно беспомощными. — Он съел еще кусочек мятной конфеты. — Я делал для мальчика все, что мог, постоянно наблюдал его, а потом прописал ему курс трудотерапии.
— У него были проблемы с моторикой?
— Нет, трудотерапия полезна сама по себе. Я знал, что он ощущает некие личностные изменения, и подумал, что кое-какая психологическая поддержка парню не помешает. Но когда я предложил родителям проконсультироваться с психологом, они даже и слушать об этом не захотели. Гэвин тоже. Поэтому я отступил и предложил трудотерапию, полагая, что это будет более приемлемо для них. Однако, к сожалению… Вам известно, что произошло между Гэвином и его психотерапевтом?
— Бет Галлегос?
— Хорошая девушка. А он ее мучил.
— Вам прежде доводилось сталкиваться с такими явлениями при закрытой травме мозга?
— Конечно, возможны маниакальные изменения, однако не могу сказать, что встречал примеры мании навязчивого преследования. — Сингх поднес к губам отломанный кончик мятной палочки.
— Значит, родители Куика отрицательно отнеслись к тому, чтобы Гэвином занялся психотерапевт?
— В крайней степени отрицательно, — печально улыбнулся Сингх. — На мой взгляд, эта семья слишком печется о том, какое мнение о ней сложится у окружающих. Доктор Силвер тоже так считал. Хотя он не очень хорошо знал Куиков.
— Мне показалось, что доктор Силвер был другом этой семьи.
— Барри? Нет, вовсе нет. Барри — гинеколог, начал лечить Шейлу Куик от предклимактерических симптомов совсем недавно.
Выходит, Джером Куик солгал, что Силвер — его партнер по гольфу. Маленькая ложь, но зачем?
— Вы как-то были связаны с доктором Гуллом?
— Нет. После того как у Гэвина начались неприятности из-за Бет, мне позвонил его отец и сказал, что мальчика арестовали и что суд в Санта-Ане приговорит его к заключению, если не будет представлено каких-либо смягчающих обстоятельств. От меня он хотел получить письмо, в котором было бы заявлено, что причиной неадекватного поведения мальчика является авария. Если бы оказалось этого недостаточно, он просил меня дать соответствующие показания в суде. — Сингх доел конфету. — Не скрою, меня мучили сомнения. Мне очень не хотелось идти в суд: я не знал, смогу ли с чистой совестью сказать все это. Бет Галлегос была одним из лучших наших психотерапевтов, по-настоящему классной девушкой, и я страшно переживал за нее. Мне пришлось задуматься над вопросом, стоит ли полностью снимать Гэвина с крючка. У мальчика имелись серьезные проблемы, так что, возможно, ему необходимо было преподать какой-то урок. С другой стороны, речь шла о тюремном заключении, а Гэвин действительно перенес черепно-мозговую травму и к тому же был моим пациентом. Я решил позвонить прокурору, которая вела дело, и она сказала, что это было первым нарушением со стороны Гэвина и никто не собирается требовать для него наказания на полную катушку. Она предложила выдать Гэвину направление к психиатру или психотерапевту — это парню поможет. Я обратился к паре психологов, работавших здесь, но они сослались на большую вероятность собственной необъективности, так как хорошо знали Бет Галлегос. Поискать других я не успел: позвонил мистер Куик и сообщил, что нашел хорошего психотерапевта, прямо здесь, в Беверли-Хиллз, вблизи от дома. Отец Гэвина сказал, что это очень важно, он не хотел, чтобы сыну пришлось далеко ездить.
— Мистер Куик попросил, чтобы направление было адресовано доктору Гуллу?
— Он попросил направление к доктору Коппел, но она заупрямилась и отослала его к Гуллу. Я распорядился, чтобы моя секретарша узнала о наличии у доктора лицензии; все оказалось в порядке. Я с ним связался, он показался мне хорошим парнем, и написал направление. — Он расправил галстук. Карие глаза остро взглянули на меня. — Итак, с этим возникла какая-то проблема? Поскольку я подписывал направление Гэвина к психотерапевту, то, если у меня намечаются неприятности, мне, конечно же, хотелось бы об этом знать.