Эльминстер. Рождение мага

– Что до меня, – сказал колбасник, оттирая ее локтем и снова повышая голос, теперь его раскаты эхом раздавались по всему переулку, отражаясь от каменных стен, – думаю, первая история, какую я услышал, и есть самая верная: их наказала за злодеяния сама Мистра!

– Да-да! Вот именно! Говорю вам, так все и случилось! – От возбуждения женщина чуть ли не прыгала вокруг них. Ее внушительных размеров бюст вздымался и перекатывался, как два шара. – Королевский маг считал, что знает заклинание, которое сделает ее послушной собачкой у его ног, и тогда, с ее-то силой, ему ничего не стоило бы поубивать всех чародеев, кроме наших, и завоевать все земли отсюда и до Великого Моря за Элебаром! Но он ошибался, и она…

– Она превратила их всех в свиней, плюнула на них и зажарила! – с ликованием подхватил какой-то насквозь пропахший рыбой человек.

– Нет же! Я слышала, что она отрубила им всем головы… и съела их! – с гордостью заявила одна старуха с таким видом, словно сам король Белор сообщил ей об этом.

– Ай, да уймись ты. Зачем ей это, скажи-ка мне на милость? – Стоящий рядом с ней мужчина с силой наступил ей на ногу.

Старуха запрыгала от боли на одной ноге, тряся у него перед носом пальцем.

– А вот подожди, умник! Вот подожди и увидишь: если, когда их понесут мимо нас, у них головы вырезаны из дерева или закрыты погребальными покрывалами, то, значит, я и права! Да и любой в Хастарле тебе скажет, что Бердис Хеттер никогда не врет! Вот только подожди!

Фарл и Эл значительно переглянулись, предвкушая очередную проделку. Фарл ухмыльнулся и, почти не шевеля губами, произнес, изменяя до неузнаваемости голос, зазвучавший теперь хрипло и как будто издали:

– А не поставить ли нам на это дело денежки?

В следующее мгновение вся улочка превратилась в настоящий сумасшедший дом: кричащие, раскрасневшиеся жители Хастарла тянули вверх руки, показывая на пальцах свою ставку.

– Подождите, подождите, люди добрые, – крикнул Эльминстер, и все тут же замолчали: никто еще никогда не слышал, чтобы Эладар Темный говорил. – Всякий раз жалко смотреть, как вы об заклад бьетесь, – с серьезным видом сказал он, – а потом до хрипоты спорите и сердитесь на тех, кто не заплатил. Так вот, если хотите сделать ставки, а вам известно, что я словами не бросаюсь, я запишу ваши заявки, а потом все по-честному уладим.

Толпа зашумела… и всем миром порешила, что мысль нужная. Эльминстер оторвал от своей грязной рубахи рукав, раздобыл у уличного писца немного чернил в обмен на украденное дней десять назад птичье перо, которое он до сих пор носил за голенищем, и принялся за работу, старательно выцарапывая тупой иглой выкрикиваемые суммы.

В поднявшейся суматохе никто и не заметил, как Фарл встретил несколько человек, сделавших крупные ставки на то, что голов не будет. Эльминстер добрался по очереди до ее начала, под предлогом что продолжает записывать ставки, повесил исписанный рукав на высоко вбитый гвоздь и, как был в одежде, нырнул головой вниз в старую винную бочку, в которую теперь наливалась вода. Понукаемый разъяренным владельцем, он тут же вылез из воды, ставшей от грязи серой. Они протолкались к водокачке, и Фарл окатил их обоих довольно чистой водой. Эльминстер сунул четыре серебряных в руку разъяренного владельца, сдернул с гвоздя исписанный рукав, и друзья стремглав бросились прочь.

– Пусть вас покарают боги. Сегодня каждая голова стоит золотой, – заорал он им вслед.

Эл обернулся и швырнул владельцу купальни пригоршню мелкого серебра.

– Да он еще хуже ворует, чем мы с тобой, – негромко сказал он Фарлу, когда они отправились в надежное место, чтобы спрятать рукав. Похоже, жители Хастарла готовы охотно платить чистым золотом, чтобы собственными глазами увидеть, как навечно унесут королевского мага и с ним еще несколько Верховных Чародеев.

– Или лучше, – согласился Фарл.

Улицы прямо бурлили слухами о том, что произошло. Люди вокруг ни о чем другом и не разговаривали. Какое-то праздничное настроение висело над городом. Эл только покачивал головой, когда видел горожан, в открытую смеющихся прямо на виду у наемников.

– Разумеется, они счастливы, – объяснял Фарл своему недоумевающему напарнику. – Ведь не каждую же ночь везучему воришке – даже если он и хочет свалить все на неизвестного таинственного мага, который в нужный момент появляется из воздуха и, сделав свое дело, снова растворяется в нем, – удается убить самого страшного в Аталантаре человека, а вместе с ним прихватить и несколько его соратников-чародеев… я уж не говорю о той шайке, которой лавочники этого города задолжали кучу золотых монет. А ты что, не стал бы радоваться на их месте?

– Они просто не подумали о том, кто из беспощадных Верховных Чародеев сделает шаг вперед, провозгласив себя королевским магом, и заставит их дрожать пуще прежнего, – мрачно ответил Эльминстер.

Широкие улицы, по которым лежал путь похоронной процессии, уже заполнялись народом. Те, у кого было во что принарядиться (и какие-то свои возможности помыться и тем самым достойно носить наряды), проталкивались на места получше, совершенно не думая о лавине своих менее вежливых и более бедных соседей, которые вскоре постараются захватить выгодные позиции несмотря на то, что их уже кто-то занимает. В большинстве таких процессий добрых два десятка зажиточных горожан заканчивали свою жизнь под колесами повозок, куда их выталкивали напирающие и орущие простолюдины.

– Ты раздумываешь, какие из домов в этот замечательный день сейчас, наверное, стоят пустые и просто стонут под грузом монет в ожидании, когда же мы придем и заберем их сокровища, пока весь Хастарл глазеет на парад трупов? – беззаботно спросил Фарл.

– Не-а, – ответил Эльминстер, – я раздумываю, как бы подменить ведро, на котором сидит владелец купальни, на другое, ну, забрать то, которое он наполняет прямо сейчас монетами, а на его место – ведро…

– Навоза? – ухмыльнулся Фарл. – Слишком опасно, пол-очереди увидит нас.

– Фарл, да ты че, думаешь, они не знают, чем мы кормимся? Ну ты даешь… – ответил Эльминстер.

Фарл сделал вид, будто обиделся:

– Не все так просто, любезный… Это у нас репутация такая. Любой может знать, что мы воруем, но никто не должен видеть, как мы это делаем. Знаешь, как у чародеев, которых ты так обожаешь?

Эл бросил на него быстрый взгляд.

– Ладно, идем воровать, – сказал он, и они пошагали прочь, благо работы у них было предостаточно на весь день впереди.

К дому, открывавшему их список, они отправились одетыми в просторные ливреи с чужого плеча, хорошо скрывавшие привязанные спереди и сзади мешки и несколько кинжалов.

Друзья перебрались через заднюю стену в приятный садик и, прокравшись, как две тени, к стене дома, забрались по овивавшему ее плющу на балкон, который вел в комнату, где на солнышке дремал слуга, стараясь наверстать упущенное, пока хозяина нет дома.

– Слишком легко, – сказал Фарл, когда они поспешили наверх к позолоченной двери. Метнув кинжал в вырезанного в центре двери оскалившегося льва, он подождал, пока вниз по лестнице, никому не причиняя вреда, пролетят дротики. – Неужели эти дураки не понимают, что магазины, продающие им подобные ловушки для воров, содержат сами же воры?

Он подковырнул кинжалом стеклянный глаз льва, и тот, выскочив из своего углубления, закачался, приклеенный на конце полоски материи. Найдя в отверстии за глазом нужную пружину, Фарл перерезал ее и осторожно открыл дверь. Эл оглянулся на лестницу, в доме было тихо.

За дверью их взору предстала спальня с коврами, подушками и диванами красного и темно-розового цвета.

– Такое чувство, как будто в чей-то желудок попал, – пробормотал Фарл, когда они шли по этому морю красного.

– Или сидишь посреди открытой раны, – согласился Эльминстер, направляясь прямо к серебряному ларцу с драгоценностями.

Не успел он коснуться ларца, как около его пальцев просвистел дротик. Сжимая кинжал, Фарл обернулся, и прямо у него на глазах две женщины и мужчина в одинаковых кожаных одеждах быстро влезли через окно в комнату. На груди каждый из них носил знак: кинжал на фоне ночного светила.