Страница 43 из 58
– Что… Опять?! Опять этот попугай шпионский будет здесь орать?! – заорал Никудышкин, моментально забывая свои воспоминания о родной деревне и своей скотине.
– Полноте, полноте, – попытался утихомирить Никудышкина я, – хватит тебе горячиться! Это же просто птичка говорящая и всё! Зачем так сердиться, за…
– Молчать! – грубо прервал меня Никудышкин.
Он стал листать свой блокнот, что-то читая.
Молчание.
– А ты, Галилей, в прошлом году не грабил городской банк?
– Отнюдь, – честно признался я.
– Честно?
– Честно, не грабил…
– А если подумать?
– Я всегда думаю, прежде чем ответить!
Молчание.
– А в этом году ты был в нашей стране?
– Был.
– Очень хорошо, – оживился Никудышкин, потирая руки и весело смотря на меня, – тогда лучше тебе сразу признаться.
– В чем?
– В этом году ты ограбил автоколонну дальнобойщиков, остановил сразу целых десять грузовиков и ограбил… Там везли магнитофоны и телевизоры! – радостно сообщил мне Никудышкин, вновь закуривая сигарету.
– И это я всё совершил?
– Конечно…
– И я один ограбил целую автоколонну дальнобойщиков?
– Да! – весело сообщил мне милиционер, пуская дым мне в лицо.
– А еще что я совершил?
– Этого… мало?
– Нет, просто интересно, что мне сообщат в этом удивительном поезде, – хладнокровно ответил я, пытаясь быть спокойным и не закричать.
– Хорошо, сейчас тебе сообщу все твои преступления, шпион Галилей! – ответил мне Никудышкин, бросая курить и снова читая записи в своем блокноте. – Итак, ты… ты полмесяца назад изнасиловал десять женщин…
– Только десять или больше?
– Мало тебе десяти? – удивился Никудышкин, поднимая голову и внимательно смотря на меня. – Ты это… чего? Ты… ты смеешься над представителем власти?!
– Отнюдь!
– Чего это ты мне заладил «отнюдь» да «отнюдь»? Нельзя мне просто отвечать: да или нет?
Молчание.
– Это мне напомнило один анекдот, – усмехнулся я.
– Что напомнило?
– Один анекдот есть, – ответил я.
– Какой?
– Сейчас я расскажу… Приходит один мент… один милиционер в квартиру одного самогонщика и говорит: «Ну, опять гонишь?» «Нет», – отвечает тот. «Но аппарат для производства самогона у тебя же есть?» – настаивал милиционер. «Есть….» «Ну?» Тогда допрашиваемый ответил: «Если так, то и за изнасилование меня хватай!» «А ты еще кого-то изнасиловал?» «Нет, – ответил с умешкой мужчина, – но ведь возможности есть… аппарат для этого есть?»
Никудышкин засмеялся.
– А когда твое начальство придет? – спросил я.
– Не терпится тебе его увидеть? – засмеялся снова Никудышкин. – Скоро явится… Лучше сейчас мне сознаться, а я тебе помогу… Помогу разместиться в хорошей камере, еще чем-то помогу, если ты во всем сознаешься.
Мне так надоел этот недалекий милиционер, его постоянные попытки склонить меня к признанию, что я не выдержал и решил его еще раз разыграть:
– Хорошо…
– Ну, начинаешь мне признаваться или нет? – нетерпеливо спросил Никудышкин, не веря пока в собственную удачу.
– Да…
– Хорошо, Галилео Галилей, хорошо… Итак, всё по порядку излагай мне, а я буду записывать все твои преступления.
– Я ограбил колонну дальнобойщиков и утащил все их магнитофоны, все телевизоры…
– Стоп, не так быстро диктуй мне! – Никудышкин взял ручку и стал записывать мои «показания» в блокнот. – Итак, ограбил колонну дальнобойщиков, хорошо…
– Хорошо, что ограбил?
– Ты это… к словам моим не придирайся! – раздраженно ответил Никудышкин, держа блокнот в руках, – дальше чего ты там натворил?
– Банк я ограбил…
– Когда и где?
– Один банк в этом году, в прошлом году – целых пять банков ограбил…
– Так, так… Не так быстро диктуй, Галилей, – произнес радостный Никудышкин, продолжая записывать мои слова в блокнот. – И что еще?
Молчание.
– Еще чего ты натворил? Забыл?
После короткого молчания:
– В этом году я ограбил почти весь Эрмитаж!
– Хорошо, – обрадованно произнес Никудышкин, записывая в блокнот мои слова, – молодец ты какой!.. Когда ты его ограбил?
– В этом году.
– И он не заявил в милицию? – машинально спросил Никудышкин, не прислушиваясь почти к моим словам или не зная, как я понял, что такое Эрмитаж.
– Кто?
– Ну, этот Эрмитаж, которого ты ограбил?
– Нет, он не заявил, молчал весь год, – еле сдерживаясь от смеха, ответил я.
– И что дальше?
– Еще нужно?
– Если есть что, – бодро ответил мне Никудышкин, – итак?
– Даже не знаю, как и сказать…
– А ты честно излагай!
– Ладно, – продолжал я, – честно излагаю… Хотел подкоп прорыть в Москве…
– Да-а?
– Подкоп… Сначала не вышло, но потом…
– А потом ты сделал его? – почти ликующе спросил Никудышкин, дрожащей рукой записывая в блокнот очередное мое «признание».
– Да, вышло.
– И ты его прорыл, Галилей?
– Да, прорыл…
– И где, Галилей?
– В Кремле!
Молчание.
– ??
– В Кремле!
– И… никто… никто тебя там не заметил?!
– Никто, ведь я всех загипнотизировал… А некоторых отправил в мир иной.
– Та-ак, хорошо, Галилей, ты мне начинаешь нравиться, очень нравиться! – объявил радостный Никудышкин, смотря на меня почти, как на любимого брата. – Молодец, так держать… то есть, черт… так нельзя же? Сколько ты, Галилей, преступлений у нас в стране совершил? И тебе совсем не стыдно?
После короткой паузы:
– И дальше что ты натворил там?
– Где?
– В Кремле!
– Подкоп прорыл я.
– Где?
– Говорю же: в Кремле! Под одной башней белой… Долго я работал, но все-таки прорыл его…
– Молодец ты какой! Это всё тянет на много лет! А я премию большую получу за твою поимку! – молвил радостный Никудышкин, но потом спохватился и стал меня ругать.
Дверь купе с шумом резко раскрылась и в него вошли двое человек в милицейской форме.
Увидев вошедших, Никудышкин быстро поднялся, давая им честь и бодро рапортуя, что арестовал одного шпиона Галилео Галилея из Италии и записывает его чистосердечное признание.
Один из вошедших был лет около шестидесяти, среднего роста, с седыми волосами, в форме полковника милиции. Другой был немного помоложе первого, высокого роста, в форме капитана.
Полковник быстро уселся рядом с Никудышкином, читая его записи в блокноте.
– Пал Палыч, – сообщал радостный Никудышкин, показывая в мою сторону, – это я его нашел, я обнаружил этого шпиона, вот мои записи… Почитайте…
– Прекрати ты болтать! – грубо прервал его Пал Палыч. – Докладывай мне по порядку!
– Есть!
– Откуда здесь взялся шпион из Италии?
Капитан, пришедший вместе с Пал Палычем, спросил Никудышкина:
– А как ты его вообще нашел?
– Я его в первый раз увидел на телепередаче «Счастливая семья», где я был. Там я его увидел, слышал, как он говорит: «Хочу в Париж!»
– Разве желание быть в Париже сейчас является преступлением? – усмехнулся я.
После короткой паузы Пал Палыч спросил Никудышкина:
– Скажи, а как зовут твоего шпиона?
– Галилео Галилей!
Молчание.
Пал Палыч минуту смотрел внимательно на старательного и бодро говорящего Никудышкина, после чего спросил, вздыхая:
– А ты вообще откуда к нам в милицию попал?
– Не понял, Пал Палыч!
– Из какой деревни явился? Из какого захолустья?! Ты в школу ходил или нет? Сразу к нам определился?
Никудышкин вместе с капитаном недоуменно глядели на злого начальника, не понимая причины его гнева.
– Ты такой удивленный, не понимаешь причины моего гнева?! – почти орал Пал Палыч. – А ты знаешь, чья это фамилия – Галилей?
Вот этого шпиона из Италии! – бодро ответил Никудышкин. – Его у него кличка есть…
– И какая у него кличка? – поинтересовался Пал Палыч.
– Конан Дойль! – торжественно объявил Никудышкин.
Последующая сцена была достойна для зарисовки Репиным или Леонардо да Винчи: глупый Никудышкин с открытым ртом, раздраженный полковник Пал Палыч, отчитывающий своего милиционера, я, еле сдерживающий хохот, попугай Маэстро, севший мне на плечо, молчащий капитан.