Новопотемкинские события

– Вот насчет народа вы неправы, – заметил Алексей.

– Это почему?

– Я как раз из народа, я за народ, а не против его.

– Да? А я разве не народ? – удивился Горемыков.

– Вы – мэр, а я за народ, я не против его. Я против вас, против вашего произвола в городе!

– Неужели? А я, значит, не народ? – возмутился Горемыков.

– Нет.

– Кто я?

– Вы – чиновник.

– Ошибаешься, щенок!.. – заорал Горемыков. – Я и есть народ!.. Я и слуга народа!

– Как же? Слуга народа? То есть слуга самому себе?

– Ага!.. Я – слуга народа и сам я есть народ, я сам из народа, – не поняв иронии Алексея, недовольно ответил Горемыков. – Как раньше говорили: «Мы рождены, чтобы сказку сделать былью». Да-а, где мое сопливое детство? А тебе надо учиться, учиться и еще раз учиться!.. А высовываться тебе не надо!.. Да, еще вспомнил старое выражение: «Тише едешь – больше командировочных». Еще вспомнил: «Семь раз отмерь, а отрезать дай другому». Вишь, повылезали тут демократы разные! – Горемыков сверкнул глазами, ударяя кулаком по столу. – В моем городе действует диктатура закона!

– Гм, диктатура чего? – попытался уточнить Алексей, но Горемыков не слышал его…

Горемыкова несло, он говорил очень громко, стучал кулаком по столу, говорил и говорил… Но это был набор старых фраз, старых лозунгов вмеремку с новыми выражениями и штампами.

«В сущности ведь он говорит пустые слова, – подумал Алексей, – штампы, заученные штампы… Но так и попугая можно научить разговаривать… Пустой он человек… Да, он пуст, напичкан лишь одними штампами, ничего своего нет, кроме цинизма и хамства… Можно одеть модный костюм, можно запомнить ряд новых и модных штампов, словечек, которые сейчас в ходу и которые многие повторяют, но от этого человек не станет совершенным… Пустота ведь не имеет собственного содержания, своих целей. Да какие у Горемыкова цели? Удержаться на своем посту, у власти, но разве это цель государственного мужа, мэра?.. Это своего рода шкурный интерес… Но пустота опасна для человечества – она поглощает всё, что только можно поглотить, она пытается расти на глазах, она захватывает всё больше пространства; в то же время пустота стабильна и неизменна, она нейтральна… Пустота ни с кем не воюет, она как была, так и есть, она не меняется с течением времени… Время идет, происходит в природе какое-то движение, а она, пустота, не меняется, она стабильна по сути и неизменна… В то же время пустота очень конфликтна, если ей сопротивляться и пытаться противостоять. Пустота не терпит никакого сопротивления, она агрессивна, если ей не подчиняться и сопротивляться ее давлению, хотя она не воюет ни с кем. Она не желает вести войны ни в настоящем, ни в будущем… Но пустоту лучше не трогать, ее нужно сторониться, обходить, чтобы она не засосала тебя!.. Как часто я вижу возле себя совершенно пустых, никчемных людей, у которых нет своих мыслей, которые повторяют только чужие, избитые фразы и изречения!.. И телевидение наше пустое, как сама эта ужасающая и поглощающая пустота!.. Телеэфир зачищен до гламурного пустого блеска. Пустота стабильна и застойна, в ней нет развития… Это своего рода болото, из которого нет выхода!.. Как недавно я услышал слова одной актрисы, часто снимавшейся в мыльных операх: „В чем смысл жизни? Об этом вы узнаете после рекламы“. Но после рекламы показали сначала клоунскую смеховую передачу с постоянным идиотским смехом за кадром, а потом гламурные новости. О смысле жизни никто не спрашивал и никто, никто не искал ответа на этот философский вопрос».

– Эй, депутат, очнись! – услышал Алексей голос Горемыкова, как бы просыпаясь и переставая думать о пустоте.

– Что вы хотите? – тихо спросил Алексей.

– Откажись по-хорошему от участия в выборах мэра, – властно сказал Горемыков, не трывая глаз от гостя.

– А если не откажусь? Меня собьет машина?

– Ой, зачем нам такие трагедии? Ведь мы можем договориться, – настаивал на своем Горемыков. – Ну, откажешься, снимешь свою кандидатуру?

– Значит, жизнь по понятиям, а не по закону?

– Гм, закон что-то вроде натянутого каната, – процедил сквозь зубы Горемыков, – просто подними его и пройди… Или опущу его вниз и пройду, если мне то надо, понял?

– Как вы откровенно со мной говорите! – удивился Алексей. – И как цинично!

– А что? Здесь еще кто-то есть, кроме нас двоих? Нет тут никого, – усмехнулся Горемыков. – Может, водочки выпьешь?

– Нет, не пью.

– Ах, ты же виски предпочитаешь, да? Раз улыбаешься всегда по-американски?

– Нет, виски тоже не пью.

– И не куришь?

– Угадали.

Традиционная улыбка исчезла с лица Алексея, он побледнел.

– Может… – решил продолжить Горемыков, усмехаясь, но потом вовремя остановился, заметив бледное и обеспокоенное лицо Алексея. – А что сейчас ты не улыбаешься?

– Вы хотели продолжить свои расспросы, как я погляжу? Да, не пью (иногда только красное сухое вино или шампанское), не курю, но есть любимая женщина, если это хотели узнать…

– Нет, я не об этом, – махнул рукой Горемыков, хотя именно об этом он думал, когда задавал вопросы с ухмылкой, – понимаешь, здесь мы одни, можно говорить без всяких казенных восторгов. Ведь у тебя есть девушка Лена?

– Есть, – ответил Алексей и насторожился, ожидая каких-то скрытых угроз (он еще удивился, когда услышал из уст Горемыкова имя своей любимой – откуда тот знает ее имя?).

– Хочешь, чтобы с ней ничего плохого не случилось?

– А в чем…

– Я тебе скажу, в чем дело, не перебивай старших, – попрекнул Алексея Горемыков. – она, кажется, начала работать?

– Да, сейчас она работает в школе, не понимаю…

– Сейчас поймешь, – оборвал Алексея Горемыков, – слушай внимательно, депутат!.. Я никому не угрожаю, пойми меня правильно. Но тебе мало проблем? Газету твою закрыли, в Думе тебя не любят, проблемы еще с милицией.

– Всё знаете, да? Вы…

– Помолчи, всё знаю, я ведь мэр.

– Это вы приказали закрыть мою газету?

– Как можно? Это было решение прокуратуры, – ответил моментально Горемыков, – я лишь исполнительная власть.

После короткой паузы Алексей спросил:

– А если я такой никчемный и не знающий, как вы только что говорили, чего ж меня бояться? Просить, чтобы я снял с выборов свою кандидатуру?

– Честно?

– Да.

– А на всякий случай, – признался Горемыков. – Да, на всякий случай… На всякий случай…

– Одного не понимаю: зачем постоянно вы повторяете одни и те же слова? Ведь я слышал, понял?

– Гм, чтобы мои слова врезались в твою неразумную голову! Понял, да? Чтобы они врезались в твою голову, депутатишко! Догадываюсь, что спросишь ты о Топтыгине? Но его просить не буду, пусть участвует в выборах. Угрозы мне он не представляет. Да, не представляет… Да и без него какие тогда выборы?

– А сейчас? И сейчас тоже выборы без выбора, – заметил Алексей.

– Ну, зачем так мрачно, депутат? У нас же эта… как ее… наша… эта демократия, – вспомнил Горемыков, – вот… демократия у нас в Новопотемкино, как и в других городах и селах… Если без Топтыгина, тогда я один останусь? Коммунисты? Нет, это прошлое-прошлое не повторяется.

– Да? А я думал, что сейчас наше время можно назвать дежа вю.

– Чего?

– Дежа вю – французское выражение, в переводе на русский язык означает «событие, которое уже состоялось».

– Дежа…

– Да, дежа вю, – повторил Алексей, вновь улыбаясь, – точнее, новое дежа вю.

– Остришь, да? Ты очень опасен, депутат, – холодно проговорил Горемыков, – очень ты опасен… Очень опасен!.. Нельзя плевать против ветра – сам получишь свой плевок обратно.

Короткая пауза.

Горемыков не отрывал глаз от гостя, а тот старался не смотреть в его сторону и желал поскорее уйти.

– Что молчишь, депутат? Думаешь?

– Нет… – тихо ответил Алексей. – Я буду участвовать вместе с Топтыгиным на очередных выборах мэра Новопотемкино Горемыкова.

– Гм, всё остришь, Плясовидов?

– Моя фамилия – Видотрясов, – исправил мэра Алексей.