Страница 54 из 88
– Уж не нуждаюсь в вашем сочувствии, – рассердился Горемыков.
– Да, не нуждаемся мы в вашем сочувствии, – поддакнул мэру Подпевалов, грозно глядя на Всезнающего.
Горемыков и Подпевалов отошли от военного, подходя к Самцу.
– Ну, как дела ментовские? – щутливо спросил Горемыков.
– Почему так грубо?
– Ну-ну, без лишней стыдливости, хорошо?
– Да, без лишней стыдливости, – зачем-то повторил слова мэра Подпевалов.
Самец кивнул:
– Работаем, боремся с врагами стабильности.
– Вот-вот, как погляжу, – хохотнул Горемыков, – каждый день твои ребята людей на улицах останавливают.
– Проверка паспортного режима, – уточнил Самец.
– А как поимка преступников?
– Да, как поимка преступников? – повторил вопрос мэра Подпевалов.
– Что я буду докладывать министру? – продолжал допытываться Горемыков.
– Да, что будет наш мэр докладывать министру? – вставил Подпевалов.
– Работаем, – уклончиво ответил Самец, смотря в сторону.
– Ты на меня смотри, а не в сторону, – повышая голос, продолжал Горемыков, – на меня ты смотри!
– Да, на мэра надо смотреть, когда с ним говорите! – вторил Горемыкову Подпевалов, словно он был не человеком, а говорящим попугаем.
– Работаем, – вновь повторил Самец, смотря на мэра.
– То есть у тебя, как и прежде?
– Как у всех.
К Горемыкову подошел Антохин, поздравил его с открытием памятника.
Антохин был в синем костюме, белой рубашке и розовом галстуке.
– Ладно, дался всем вам этот кошачий памятник! Не видел тебя раньше в таком галстуке, – несколько недоуменно сказал Горемыков Антохину.
– Плохой галстук?
– Цвет странный.
– Да, цвет очень странный, – вторил мэру Подпевалов.
– Я сказал не очень странный цвет, – заметил Горемыков, – цвет странный, а не очень странный.
– Правильно заметили! – исправился Подпевалов. – Странный цвет у галстука.
Юлия вмешалась, улыбаясь Антохину:
– А что плохого или странного в розовом галстуке?
– Странный цвет у галстука, – поддакивал мэру Подпевалов.
– Мне цвет галстука не нравится, – произнес Горемыков.
Антохин промолчал, не желая спорить с мэром по пустякам.
Но Горемыков настойчиво продолжал:
– Нет, очень странно видеть на нашем майоре такой фривольный галстук, уж не обижайся, Антохин, но факт остается фактом!
– Да, очень странно видеть на нашем майоре такой фривольный галстук, – тут же повторил слова мэра Подпевалов.
Горемыков неожиданно недовольно взглянул на Подпевалова, старательно повторящего его слова:
– Хватит повторять мои слова! Надоел.
Подпевалов отошел на шаг от Горемыкова, ничего не ответив.
Антохин вздохнул, решив ответить как можно сдержаннно:
– Спасибо, но этой мой галстук, кажется, и на моей шее.
– Согласен, что твой галстук и шея твоя, – усмехнулся Горемыков, – но мне он не нравится.
– Хотите, чтобы я его снял?
– Ой, зачем это? Что вы! – вдруг вмешалась Юлия, махая руками.
– Нет, этого я не говорил, хотя ты галстук не снимешь, – ответил Горемыков.
– И под розовым галстуком бьется неравнодушное сердце! – попытался сострить Антохин.
– Чего ты прицепился к его галстуку? – вставила Юлия. – Очень даже гламурненько!
Антохин расплылся в улыбке, говоря Юлии:
– Спасибо.
– Ты лучше расскажи о своих успехах, – продолжал Горемыков, недовольно глядя на Антохина.
– Как и прежде.
– Вот моя жена Юлия рядом, – показал на жену Горемыков, – надеюсь, среди ее сотрудников шпионов больше нет?
Антохин бросил косой взгляд на Юлию, моментально ответив:
– Пока не нашли.
– Да, наращивать надо, наращивать!
– Наращивать надо борьбу с терроризмом, – вторил мэру снова Подпевалов.
– Нарашивать! Наращивать! И усиливать! – строго произнес Горемыков, глядя на молчащего Антохина так, словно учитель пугал проштрафившегося учнника в школе.
– Может, подойдете к людям и произнесете речь? – предложил Антохин, пытаясь побыстрее избавиться от надоевшего нудного мэра.
– Посмотрим, – решил Горемыков, подходя вместе с женой и Подпеваловым к собравшимся у памятника.
Стоя спиной к памятнику, речь держал депутат Зависаев.
Он говорил в микрофон, читая по бумажке:
– Сегодня у нас знаменательный день, уважаемые жители нашего славного города Новопотемкино! Сегодня только благодаря настойчивости и желанию нашей прогрессивной общественности города с его богатыми демократическими традициями памятник кошечке Люське нашего уважаемого мэра Горемыкова Демида Демидовича построен! Ура, господа! Мы лицезреем с умилением на уникальное чудо нашего скульптора Фердыченко! Ура нашему мэру! Ура нашему Новопотемкино!
Подпевалов первым захлопал, Зависаев поддержал его, хлопая за ним и оглядывая стоящим рядом, кто хлопает и кто не хлопает. Все депутаты от фракций «Единое Новопотемкино» и «Справедливое Новопотемкино» в едином душевном порыве громко захлопали, прекращая хлопать именно в тот момент, когда хлопать прекратил Подпевалов.
– Увековечена не только преданная мэру Горемыкову кошечка Люська. – продолжал читать по бумажке Зависаев, – увековечена любовь к животным, чувство преданности и сострадания! Недавно появилась одна подлая газетенка (не буду называть ее название и ее создателя – ее прикрыли, к счастью), в которой высмеивали нашу любовь к дорогим нашим животным, высмеивали нашу самую правильную партию в городе! Как известно, самая правильная партия в Новопотемкино – партия «Единое Новопотемкино». Также в этой газетенке высмеяли нашу беззаветную любовь к мэру Горемыкову, нашу благодарность ему за его титанический труд на благо Новопотемкино! Мы стоим у памятника не просто какой-то кошке, мы стоим у памятника Верности, Добру, Любви, Преданности, Долгу! Ура!
Все сразу дружно, словно по невидимой команде, захлопали, переставая сразу хлопать так же неожиданно, как и начали.
Вислоухин подошел к Горемыкову, громко поздравляя его с открытием памятника, после, наклонившись, шептал на ухо Горемыкову:
– Извините, Демид Демидович, у нас одна неприятность…
– Да? И что же случилось? – так же шепотом ответил Горемыков.
– Больница номер два развалилась, знаете?
– Гм, пока не доложили… Давай поподробней.
– Построили три этажа, дошли до четвертого-, стал рассказывать Вислоухин, – но потом вся постройка вдруг развалилась…
– Ага, вдруг? – помрачнел Горемыков. – И чего так?
Вислоухин в ответ пожал плечами.
– Ты ответь мне: почему это произошло?
– Видно, не умеют небоскребы строить, – попытался пошутить Вислоухин.
– Какие такие небоскребы?
– Шучу, – успокоил мэра Вислоухин.
– А где этот прораб Король?
– На строительстве объектов, как я думаю.
– Черт! Министр скоро приедет, а тут больница развалилась… – тихо простонал Горемыков, после неожиданно громко, во весь голос возвестил:
– Черт, безобразие!..
Некоторые вздрогнули, услышав окрик мэра, сам Горемыков понял, что повысил голос, и продолжал снова говорить шепотом:
– Этого Короля уволить надо. В наш город еще никто не приезжал сто лет, а тут больница развалилась… И что министр увидит?
– Памятник кошке, – заметил Вислоухин, но по тяжелому взгляду мэра понял, что сказал он это некстати.
– Ужас! – сказал громко Горемыков, уже не обращая внимания на удивленные взгляды в его сторону.
– Да, ужас! – согласился с мэром Вислоухин.
А Зависаев продолжал, с каждым словом повышая голос, махая руками и волнуясь, будто в данный миг он сражался с полчищами невидимых врагов, о которых он с таким неподдельным энтузиазмом вещал:
– Сейчас вопрос, как никогда, стоит ребром: или мы сплотимся вместе в единый народ, обороняясь от разных внешних и внутренних врагов, которых становится с каждным днем всё больше и больше вместе с растом наших блистательных побед, или мы превратимся в сырьевой придаток, банановую или газовую республику с плохими дорогами, инфляцией, озлобленным и завистливым народом, и ядерными бомбами! Мы говорим: «Ура нашему мэру!» Мы говорим: «Ура нашему гаранту стабильности – нашему Горемыкову!» Мы говорим: «Ура светочу демократии – нашему Горемыкову!» Мы говорим: «Ура нашему интеллекту нации – нашему Горемыкову!» Мы говорим: «Ура нашему защитнику свободы – нашему Горемыкову!» Ур-р-р-а-а-а-а!