Страница 23 из 91
Таких примеров несоразмерной централизации на почве устремления к самодержавии я могу насчитать много, и результатом является тот бюрократический дух, которым так славится Академия наук.
Если бы директора институтов были бы только ответственны перед Президиумом и последний ограничил свои административные функции распределением средств в соответствии с нуждами и значением для страны работы институтов, то, конечно, рабочий дух Академии наук изменился бы.
Так, конечно, оно и будет, жизнь заставит это сделать. Уже сейчас Президиум перегружен и не способен больше вести всю кучу работы, которую он на себя возложил, так, как он ее ведет. Он ставит себя в нелепое положение, потому что все инструкции и циркуляры бесконечной длины превращаются в бюрократические клочки бумаги, они или обходятся или не обращают на себя внимания.
Я же себе мыслю функции Президиума иначе. Президиум Академии наук есть учреждение, которое должно направлять общую политику Академии, координируя развитие своих учреждений (институты, библиотеки, комиссии и пр.), объединяя их работу в соответствии с запросами жизни и страны. Для этой цели указывается общее направление и политика развития науки, подбираются и организуются кадры руководителей этих учреждений и распределяются между ними средства, отпущенные государством. Предоставляя своим учреждениям самостоятельность, Президиум не вмешивается в детали их жизни, а только следит, отвечает ли их работа запросам жизни, и если нет, критикует и обсуждает их работу. Административные, хозяйственные работы возлагаются на комиссии (строительная комиссия, музейная и пр.), которые представляют собой самостоятельные и ответственные учреждения.
Одной из таких комиссий я мыслил себе комиссию по импортной закупке и снабжению.
Задание для нее ясно. Академия наук получает для заграничных закупок ограниченную сумму в иностранной валюте. Надо, чтобы эта сумма была бы справедливо распределена между учреждениями Академии наук; надо также, чтобы все получалось вовремя и пр. Для этого комиссия должна быть составлена так, чтобы интересы каждой из основных наук представлялись отдельным лицом. Если комиссия пришла к заключению, на основании экспертизы, что X не нужно давать денег на требуемый прибор, и если X после этого обращается в Президиум, то я считаю, что комиссия только ответственна перед Президиумом, но ему не подчинена. Если Президиум, познакомившись с мотивировкой при-, пятого решения, найдет, что оно противоречит общим директивам, или, если происходят разногласия между Президиумом и комиссией, то она либо реорганизуется, либо созывается новая, но до этого Президиум не может, выносить решений помимо комиссии.
Мой опыт участия в академических комиссиях сейчас ограничен строительной комиссией. После тога как меня привлекли [к этой работе], я не пропускал ни одного заседания и ни разу не опаздывал. Но я должен
быть искренен, я ее считаю не комиссией, а недоразумением. На заседании присутствует не больше трети членов, некоторых из них я так никогда и не видел. Определенного дня и времени заседаний комиссия не имеет, часто меня предупреждали о заседании за два-три часа до его начала, один раз даже после его окончания. Материал для обсуждения или совсем не присылался, пли присылался за несколько часов и пр. Самостоятельности комиссия не имеет никакой; работа комиссии ведется без плана, то [обсуждение ведется на заседании комиссии], то переносится на Президиум — путаница невообразимая.
Я себе рисую дело иначе и в данном случае. Строительство Академии — исключительно ответственное и нелегкое дело. Составляя комиссию по строительству, Президиум отбирает тех товарищей, которых он считает наиболее способными и [осведомленными] в работе по составлению плана строительства Академии. Президиум должен полностью доверить им это дело. Эти товарищи, чувствуя всю ответственность, на них возложенную, ведут работу и полностью отвечают за нее. Президиум может и должен следить, контролировать, критиковать эту работу, если нужно, менять состав комиссии, но окончательные решения принимаются комиссией; Президиум только утверждает их, подтверждая таким образом, что общие директивные указания выполнены.
Комиссия — это рабочий орган; члены его должны аккуратно приходить на работу и их труд должен оплачиваться, как всякий труд в Союзе. Если кто-либо берется быть членом комиссии, он для этого должен выделить из своего времени необходимые для этого часы, и к нему надо предъявлять те же требования, что и ко всякому другому служащему и рабочему. Неявка на заседание — есть прогул.
Только при таких условиях комиссии имеют смысл. Итак, повторяю [эти условия] еще раз: 1) полная самостоятельность и только ответственность перед Президиумом Академии наук; 2). комиссия есть рабочее учреждение. Только при этих условиях комиссия может работать хорошо и явиться хорошим оперативным органом. У нас же комиссия в глазах многих ее членов — это безответственное времяпрепровождение и милый разговор.
Я люблю работать сам и считаю, что каждый ученый должен нести известную общественную нагрузку по организации науки в Союзе, иначе у нас не создастся стройная научная организация, которая необходима социалистическому государству. Но никогда я не чувствую себя так плохо, как ожидая по часу, пока люди соберутся, потом, когда, обычно, без всякой подготовки начинается разговор и, наконец, принимаются решения, [и ты] не знаешь — утвердят [их] или нет в Президиуме. Я остро чувствую в таких случаях потерю времени и считаю эти часы проведенными зря.
Видите, как я далек Вам по духу и как мне не правятся методы работы в Академии наук. Оказать влияние на это я не могу. К тому же, у меня сейчас началась уже своя работа и хочется поскорее наверстать потерянное время. Поэтому я думаю, что мне лучше отстраниться от всякого систематического участия в работе Академии наук, но, конечно, как и прежде, во всех единичных случаях, когда мои знания и опыт могут быть Вам полезны, располагайте мною. Вы же знаете, что я охотно всегда помогал и всегда буду помогать Академии наук.
Привет.
Ваш П. Капица
36) Э. РЕЗЕРФОРДУ 19 октября 1936, Москва
Дорогой мой Профессор,
Давно уже я не писал Вам. Дело в том, что я был в отъезде во время отпуска. Часть отпуска мы провели с Джоном и Элизабет Кокрофтами. Мы собрались поехать на Кавказ, но, к сожалению, Джон заболел бронхитом, и нам пришлось остаться в Крыму. Джон, несомненно, расскажет Вам в подробностях о нашей здешней жизни и об институте. А мне было очень приятно услышать от него о Вас, о Кавендишской лаборатории, о ее населении и работе. Я почувствовал, что часть моей души все еще с Вами, и я так был счастлив узнать все эти кембриджские новости.
Сомневаюсь, чтобы мне было разрешено выезжать в скором времени, и если бы только у меня была малейшая надежда на то, что в один прекрасный день Вы могли бы навестить меня здесь (это можно было бы устроить как сугубо личный визит),— это было бы здорово. Я все еще чувствую себя наполовину пленником из-за того, что лишен возможности путешествовать за границу, чтобы видеть мир, осматривать лаборатории; это большое лишение, оно, несомненно, приведет в конечном счете к сужению моих знаний и способностей.
Сейчас мы постепенно начинаем снова работать. Дела в лаборатории идут на лад. Набранный нами персонал вполне хорош, и если опыта у них не хватает, то они полны энтузиазма и готовы усердно работать. Надеюсь, что через месяц будет получен спектр Зеемана. Это будет первый шаг, настоящая работа начнется, когда у нас заработает гелиевая установка. И хотя Пирсон трудится не покладая рук, он не думает, что это произойдет до Нового года. Да и к этому времени он рассчитывает только собрать установку, но чтобы она заработала как следует, на это потребуется еще некоторое время.
Помимо работы в лаборатории я пытаюсь внести улучшения в здешнюю научную жизнь. Вы представляете, у нас нет здесь музея науки, и я пытаюсь побудить Академию наук открыть музей, подобный Кенсингтонскому[58]. Во-вторых, я пытаюсь улучшить снабжение лабораторий научными приборами и материалами. Сейчас оно в ужасно плохом состоянии. Я уже писал Вам об этом. Дело это очень важное, и я отношусь к нему очень серьезно, но добиться здесь успеха нелегко. Благодаря щедрости, с которой Вы снабжали нас всякого рода материалами, мы можем приступить к исследованиям уже сейчас, однако это снабжение не может длиться вечно. В-третьих, я занялся сейчас реорганизацией административно-хозяйственной жизни института с тем, чтобы сделать ее более разумной. Вот пример глупости действующей системы — у нас было 5 бухгалтеров. Это было связано с очень детальной системой учета. Представьте себе, что каждая исследовательская работа должна была иметь свой особый учет: столько-то на резину, столько-то на картон, бумагу и пр. Это хорошо для завода, но нелепо в лаборатории. Мы все это упрощаем. У нас сейчас только 2 бухгалтеpa, и мы надеемся сократить их до 1 или даже до 1/2-Люди с одобрением относятся ко всем этим реформам.
58
Речь идет о Музее науки в Южном Кенсингтоне (Лондон).