Страница 51 из 59
И их господин пришел в восторг и выпил свой кубок и дал выпить невольницам, а потом он наполнил чашу и, взяв ее в руку, сделал знак коричневой невольнице и сказал: „О свет факела, чье дыхание благовонно, — дай нам послушать твой прекрасный голос, внимающий которому впадает в соблазн!“ И она взяла лютню и повторяла напевы, пока все в помещении не возликовало, и похитила сердца взглядами и произнесла такие стихи:
И их господин пришел в восторг, и он выпил свою чашу и напоил невольниц, а потом он наполнил кубок и, взяв его в руку, сделал знак упитанной невольнице и велел ей петь, перебирая напевы. И невольница взяла лютню и заиграла на голос, прогоняющий печали, и произнесла такие стихи:
И их господин пришел в восторг, и взял чашу и напоил невольниц, а потом он наполнил чашу и, взяв ее в руку, сделал знак худощавой невольнице и сказал: „О гурия садов, дай нам послушать твои прекрасные слова!“ И она взяла лютню и настроила ее, и перебрала напевы, и произнесла такие стихи:
И их господин пришел в восторг, и выпил кубок и напоил невольниц, а потом он наполнил кубок и, взяв его в руку, сделал знак желтой невольнице и сказал: „О солнце дня, дай нам послушать твои нежные стихи!“
И она взяла лютню и ударила по ней наилучшим образом и произнесла такие стихи:
И их господин пришел в восторг, и выпил и напоил невольниц, а затем он наполнил чашу и, взяв ее в руку, сделал знак черной невольнице и сказал: „О чернота глаза, дай нам услышать хоть два слова“. И она взяла лютню и настроила ее, и натянула струны и прошлась по ним на много ладов, а затем вернулась, к первому ладу и, затянув напев, произнесла:
И после этого рабыни поднялись и поцеловали землю меж рук их господина и сказали: „Рассуди нас, о господин“.
И владелец их посмотрел на их красоту и прелесть и на их неодинаковый цвет, и восхвалил Аллаха великого и прославил его и потом сказал: „Каждая из вас читала Коран и научилась напевам и знает предания о древних и сведуща в историях минувших народов, и я хочу, чтобы каждая из вас поднялась и указала рукой на свою соперницу — то есть белая укажет на смуглую, упитанная — на худощавую, желтая — на черную, — и пусть каждая из вас восхваляет себя и порицает свою подругу, а потом встанет ее подруга и сделает с ней то же самое. И пусть это будут доказательства из почитаемого Корана и что-нибудь из преданий и стихов, чтобы мы увидели вашу образованность и красоту ваших речей“. И невольницы ответили ему: „Слушаем и повинуемся!..“»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Триста тридцать пятая ночь
Когда же настала триста тридцать пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что невольницы сказали человеку из Йемена: „Слушаем и повинуемся!“ И затем встала первая из них (а это была белая) и указала на черную и сказала: „Горе тебе, о черная!“ Передают, что белизна говорила: „Я свет блестящий, я месяц восходящий, цвет мой ясен, лоб мой сияет, и о моей красоте сказал поэт:
Мой цвет подобен счастливому дню и сорванному цветку и сверкающей звезде“.
И сказал Аллах великий в своей славной книге пророку своему Мусе (мир с ним!): „Положи руку себе за пазуху, она выйдет белою, без вреда“. И сказал Аллах великий: „А что до тех, чьи лица побелеют, то в милости Аллаха они, и пребывают в ней вечно“. Цвет мой — чудо, и прелесть моя — предел, и красота моя — завершение, и на подобной мне хороша всякая одежда, и ко мне стремятся души. И в белизне многие достоинства, как то, что снег нисходит с небес белым, и передают, что лучший из цветов белый, и мусульмане гордятся белыми тюрбанами, и если бы я стала припоминать, что сказано белизне во славу, изложение, право бы, затянулось. То, чего мало, но достаточно, — лучше, чем то, чего много и недостаточно. Но я начну порицать тебя, о черная, о цвет чернил и сажи кузнеца, и лица ворона, разлучающего любимых! Сказал поэт, восхваляя белизну и порицая черноту: