Страница 38 из 41
— Я хочу напомнить, — вставил Глостер, — что это всего лишь разговор.
— Ваша честь, — сказал Мейсон, — мне бы хотелось, чтобы обвинение дало нам возможность ознакомиться с кое-какими вещественными доказательствами. Я имею в виду бумаги, которые обвинение нашло в кабинете покойного, если, конечно, таковые были найдены.
Судья Гарей вскинул брови.
— Вы хотите ознакомиться с вещественными доказательствами обвинения?
— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон. — Я лишь говорю о тех бумагах, которые могут помочь защите и которые обвинение умышленно скрывает от меня.
— Не понимаю, о чем идет речь, — произнес Глостер. — Я могу лишь сказать, что у нас есть материалы, которые мы собираемся предъявить в качестве вещественных доказательств.
— А вдруг вы передумаете и не захотите чего-то предъявлять суду?
— Это наше право.
— Тогда я тоже воспользуюсь правом ознакомиться с этими доказательствами.
Глостер начал было подробно излагать позицию обвинения, но Мейсон, перебив его, обратился к судье:
— Ваша честь, вы видите, что обвинение пытается скрыть вещественные доказательства.
— Что вы хотите этим сказать? — возмутился Глостер. Мы ничего не пытаемся скрыть. Мы…
— А помните, — перебил его Мейсон, — суд спрашивал у вас, где находится собака, а вы так и не ответили.
— Я не знал, — закричал Глостер, — я же сказал, что собакой занимался шериф…
— Одну минуту, — вставил Гарей. — Защита права. Суд ведь распорядился, чтобы вы все разузнали и сообщили защите.
— Значит, я не так понял, — сказал Глостер. — Я сказал, что шериф знает, где собака. Когда шериф давал показания, защита вполне могла сама его об этом спросить.
— Так где же собака? — спросил Мейсон.
— Я… э-э… Я не могу сказать, где собака сейчас. Я могу лишь сообщить, где она была.
— Почему вы не можете сказать, где собака сейчас? — спросил Мейсон.
— Потому что я не собираюсь выкладывать вам все на блюдечке. Собаку отвели в питомник «Акме», но одна из наших свидетельниц захотела взять ее к себе. Теперь собака у нее. Я не могу дать вам адрес, поскольку это адрес нашего свидетеля.
— Ну хорошо, — сказал Мейсон. — Еще защита хочет получить разрешение на осмотр места преступления.
— Ну что ж, — сказал судья Гарей. — Защита имеет право на осмотр места происшествия. Когда вы хотите это сделать, мистер Мейсон?
— Сегодня после обеда.
— Хорошо. Суд прервет заседание сегодня в двенадцать часов и возобновит его в понедельник в десять часов утра. У защиты будет время. А теперь есть ли еще вопросы к этому свидетелю?
— Нет, ваша честь, — ответил Мейсон.
— Тогда можно приглашать следующего свидетеля.
Глостер воинственно произнес:
— Следующий свидетель — Оскар Линден.
— Ваше занятие, мистер Линден?
— Я работаю на лодочной станции при яхт-клубе.
— Вы работали в субботу первого августа?
— Да, сэр.
— Сколько байдарок было взято в этот день?
— Двенадцать.
— Сколько из них вернули к десяти часам вечера?
— Восемь.
— А из оставшихся четырех какая-нибудь привлекла ваше внимание, когда байдарки были возвращены?
— Да, сэр. В одной из них на дне было много воды. Ее номер девятьсот шестьдесят один.
— И что вы сделали?
— В то время ничего, но вскоре после убийства Элдера я связался с начальством, и ко мне приехали для осмотра байдарок. Ту, что была под номером девятьсот шестьдесят один, по распоряжению шерифа я отдал. С нее снимали отпечатки пальцев.
— А у вас есть список людей, которые берут байдарки?
— Нет, сэр. Байдарки мы даем напрокат на час, на вечер или на двенадцать часов. У меня имеются только их номера.
— А эту байдарку на сколько брали?
— На вечер. До часу тридцати ночи.
— После того, как байдарку взяли в прокат, когда вы ее увидели снова?
— Утром у причала.
— А до того, как вы сдали эту байдарку экспертам, ее никто не брал?
— Нет, сэр.
— А теперь скажите, вы бы узнали человека, который брал байдарку, если бы увидели его снова?
— Да, сэр.
— А здесь нет этого человека?
Линден быстро показал пальцем на Мейсона и сказал:
— Вот этот человек.
— А теперь задавайте ваши вопросы, — сказал Глостер, обращаясь к Мейсону.
— У меня нет вопросов, — ответил Мейсон к удивлению суда и публики.
— Вызывается Сэм Дэрхем, — сказал Глостер.
Сэм Дэрхем занял место и сообщил, что он эксперт по дактилоскопии.
— Скажите, — спросил его Глостер, — вы проводили экспертизу байдарки номер девятьсот шестьдесят один?
— Да, сэр.
— Вы нашли на ней чьи-либо отпечатки пальцев?
— Да, сэр.
— Вы их идентифицировали?
— Да, сэр.
— И чьи это отпечатки?
— Это отпечатки обвиняемой.
— Были ли на байдарке еще чьи-либо отпечатки?
— Да, сэр.
— Вы их тоже идентифицировали?
— Сразу после экспертизы я не мог этого сделать.
— А когда вы их смогли идентифицировать?
— Вчера вечером.
— И чьи это отпечатки?
В суде воцарилось напряженное молчание. Сэм Дэрхем повернулся к Перри Мейсону:
— Это отпечатки Перри Мейсона, адвоката обвиняемой.
Судья Гарей застучал молотком, пытаясь успокоить зашумевшую публику. В конце концов он объявил пятнадцатиминутный перерыв.
Один из многочисленных журналистов прорвался сквозь толпу к Мейсону и спросил:
— Что вы можете сказать по поводу последнего заявления эксперта, мистер Мейсон?
Мейсон улыбнулся и спросил:
— Какого заявления?
— По поводу отпечатков.
— Я брал байдарку и, естественно, оставил на ней отпечатки пальцев.
— А что вы скажете об отпечатках обвиняемой?
— Очевидно, на байдарке оказались и ее отпечатки.
— Значит, вы признаете, что помогли обвиняемой скрыться после того, как она похитила?..
— Успокойтесь, — проговорил Мейсон, — давайте посмотрим на вещи трезво. Во-первых, нет никаких доказательств, что обвиняемая что-либо похитила, а во-вторых, спросите у прокурора, как он намеревается доказать, что эти отпечатки пальцев были оставлены в одно и то же время.
Судья Гарей вернулся из судейской и занял свое место.
— Я закончил опрос свидетеля Сэма Дэрхема.
— Можете задавать ваши вопросы, мистер Мейсон, — сказал судья Гарей.
— Когда вы снимали отпечатки пальцев, мистер Дэрхем? — спросил Мейсон.
— Около полуночи третьего числа.
— А как долго, по вашему мнению, такие отпечатки сохраняются на подобной поверхности?
— Вообще-то все зависит от погодных условий, но в данном случае можно говорить примерно о четырех днях.
— Значит, до вашей экспертизы я мог в любое время в течение четырех дней оставить на байдарке отпечатки пальцев.
— Да, сэр.
— И даже за десять минут до вашей экспертизы?
— Ну… я… я не готов ответить на такой вопрос.
— А почему?
— Э-э… ну, в принципе, возможно и такое.
— Можем ли мы сказать то же самое и про отпечатки пальцев подзащитной? — спросил Мейсон.
— Да, сэр.
— Значит, — сказал Мейсон, — судя по вашим же собственным словам, отпечатки пальцев подзащитной могли быть оставлены за четыре дня до вашей экспертизы, а мои за десять минут до нее, когда я осматривал байдарку.
— Ваша честь, — вставил Глостер, — я против такого допроса. Нет ведь никаких доказательств, что мистер Мейсон осматривал байдарку. Я могу доказать…
Мейсон широко улыбнулся и сказал:
— Я просто хотел уточнить временной фактор.
— Я возражаю против вашего утверждения, что вы осматривали байдарку, — сказал Глостер. — Если вы и осматривали ее, то я требую сказать, почему вы это делали?
— Не надо горячиться, — успокоил его Мейсон. — Я просто хотел показать, что мои отпечатки могли быть оставлены на четыре дня позже, чем отпечатки подзащитной. Вы же, основываясь на том, что наши отпечатки оказались на одном предмете, пытаетесь уверить суд, что они оставлены в одно и то же время. Но чтобы это доказать, вам надо иметь побольше оснований. — Мейсон снова повернулся к свидетелю. — Вам известно, мистер Дэрхем, что проводился обыск гостиничного номера подзащитной?