Страница 12 из 46
— Сейчас не может быть так поздно! — возразил он.
Харрингтон удивленно посмотрел на него, потом рассмеялся.
— Конечно, здесь сейчас на два часа меньше! Но мои часы радио-синхронизированы с городскими часами в Вашингтоне, а там другой пояс.
— Вы сказали «радио-синхроииэированы»?
— Да. Остроумно, не правда ли?
Харрингтон показал свои часы.
— Я называю их телехронометром. Это племянник придумал их специально для меня. Голова парень! Он далеко пойдет. Конечно, — лицо его омрачилось, словно эта маленькая интерлюдия только подчеркнула весь ужас нависшей над ними угрозы, — конечно, если кто-нибудь из нас останется в живых!
Вспыхнула сигнальная лампочка, на экране возникло лицо Штейнке. Кинг выслушал его и сказал:
— Машина вас ждет, доктор Ленц.
— Пусть ею воспользуется капитан Харрингтон.
— Значит, вы не улетаете в Чикаго?
— Нет. Ситуация изменилась. Если вы не возражаете, я еще попытаюсь кое-что сделать.
В следующую пятницу, когда Штейнке ввел Ленца в кабинет Кинга, тот встретил гостя чуть ли не с распростертыми объятиями.
— Откуда вы взялись, доктор? Я и не ждал вас раньше, чем через час-два.
— Только что прибыл. Чтобы не ждать, я нанял машину.
— Что-нибудь удалось?
— Ничего. Они твердят свое: «Независимые эксперты утверждают, что расчеты Дестрея безупречны, а потому компания не потерпит истерических настроений среди своих служащих».
Кинг забарабанил по столу, уставившись в пространство. Потом он круто повернулся к Ленцу и сказал:
— А вы не считаете, что президент компании прав?
— Что вы имеете в виду?
— Может быть, мы все трое — вы, я и Харрингтон — попросту заработались и свихнулись?
— Исключено.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я нашел других «независимых» экспертов, которые не работают на компанию, и дал им проверить расчеты Харрингтона. Все сходится.
Ленц не стал упоминать о том, что устроил эту проверку отчасти потому, что не был до конца уверен в здравом смысле самого генерал-директора.
Кинг резко наклонился и нажал кнопку.
— Сделаем еще одну попытку, — объяснил он. — Посмотрим, удастся мне напугать этого болвана Диксона или нет. Штейнке! Соедини меня с мистером Диксоном.
— Слушаюсь, сэр.
Минуты через две экран видеофона ожил, и на нем возникла физиономия президента компании Диксона. Он был не у себя, а в зале совета директоров энергетической компании в Джерси-Сити.
— Да! — сказал Диксон. — Это вы, генерал-директор?
Голос его был одновременно ворчлив и добродушен.
— Мистер Диксон, — начал Кинг. — Я потревожил вас, чтобы объяснить вам всю серьезность действий компании. Моя репутация ученого позволяет мне утверждать, что Харрингтон полностью доказал.
— Ах, вы об этом? Мистер Кинг, я думал, вы поняли, что с этим уже покончено.
— Но, мистер Диксон…
— Прошу вас, генерал-директор! Если бы действительно было хоть какое-то основание для опасений, неужели бы я колебался? Знаете ли, у меня самого есть дети и внуки…
— Именно потому…
— Именно потому мы стараемся вести дела компании так, чтобы избегать ненужного риска и приносить пользу обществу. Но у нас, кроме того, есть и ответственность. Сотни и тысячи вкладчиков рассчитывают на приличные дивиденды.
— Я приму это к сведению, мистер президент! — процедил Кинг ледяным голосом.
— Бросьте, мистер Кинг, не обижайтесь. Кстати, хорошо, что вы меня вызвали. Только что закончилось специальное заседание совета. Мы решили дать вам возможность выйти в отставку — разумеется, с сохранением полного оклада.
— Я не подавал в отставку!
— Знаю, мистер Кинг, однако совет решил, что вы…
— Понимаю. Прощайте!
— Мистер Книг.
— Прощайте!
Кинг выключил экран и повернулся к Ленцу.
— «С сохранением полного оклада»! — процитировал он. — Я могу теперь жить безбедно до конца моих дней и наслаждаться жизнью, как в морге!
— Совершенно верно, — согласился Ленц. — Ну что ж, мы испробовали этот путь. Полагаю, теперь можно позвонить Харрингтону. Пусть попробует чего-нибудь добиться через печать и наших политиканов.
— Да, пусть попробует, — повторил Кинг с отсутствующим видом. — Вы возвращаетесь в Чикаго?
— Нет, — пробормотал Ленц. — Нет. Я, пожалуй, полечу прямо в Лос-Анжелос, а оттуда на вечерней ракете махну прямо к антиподам.
Кинг посмотрел на него с удивлением, но промолчал.
— Я сделал здесь все, что мог, — ответил Ленц на его невысказанный вопрос. — И я предпочитаю быть живым пастухом в Австралии, чем мертвым психиатром в Чикаго.
Кинг яростно закивал головой:
— Прямой смысл! За два пенса я готов остановить этот чертов реактор и последовать за вами!
— Нет, Кинг, не прямой смысл. Прямым путем попадаешь из огня да в полымя, чего я как раз и не собираюсь делать. А почему бы вам не остаться? Тогда с помощью Харрингтона вы сможете нагнать на них такого страху!..
Лицо Штейнке возникло на экране.
— Шеф, здесь Харпер и Эриксон.
— Я занят.
— Они хотят срочно вас видеть.
— О господи! Ладно, впусти их, — проговорил Кинг устало. — Теперь уже ничего не важно.
Они не вошли, а влетели. Харпер — первым и сразу же заговорил, сообразив, что генерал-директор не в духе и действительно занят:
— Шеф, мы нашли, мы своего добились! И все расчеты сходятся до последней единички!
— Что вы нашли? Чего добились? Говорите толком.
Харпер только усмехнулся. Это был час его триумфа, и он хотел насладиться им до конца.
— Шеф, помните, несколько недель назад я попросил дополнительных ассигнований, не объяснив, зачем они мне нужны?
— Да. Но в чем, наконец, дело?.
— Сначала вы заупрямились, но потом выдали деньги, помните? Так вот, за это мы вам принесли подарок — вот он, перевязанный розовой ленточкой. Это величайшее достижение в атомной физике с тех пор, как был расщеплен атом урана! Это атомное горючее, шеф, атомное горючее, безопасное, компактное, управляемое! Подходящее для ракет, для электростанций, для всего, что душа пожелает!
Кинг, наконец, заинтересовался:
— Вы имеете в виду источник энергии, для которого не нужен реактор?
— О нет, этого я не говорил. Наш большой реактор нужен для производства горючего, но потом вы можете использовать это горючее где угодно и как угодно, извлекая из него до девяноста двух процентов энергии. Но, если хотите, можете и уменьшать отдачу.
Дикая надежда, что, может быть, это и есть выход из безвыходного тупика, рухнула. Кинг сник.
— Продолжайте, — сказал он. — Рассказывайте все.
— Так вот, все дело в радиоактивных изотопах. Как раз перед тем, как мы попросили дополнительное ассигнование на исследования, Эриксон и я… Доктор Ленц тоже приложил свою руку, — добавил он, благодарно кивнув психиатру. — Обнаружили два взаимноантагонистичных изотопа. То есть, когда их соединяешь, они сразу выделяют всю заложенную в них энергию — взрываются ко всем чертям! Но самое главное в том, что мы брали ничтожные крохи — реакция протекает при самой незначительной массе.
— Не понимаю, как это может быть, — заметил Кинг.
— И мы не понимаем! Но так оно и есть. Мы молчали, пока сами в этом не убедились. Но потом мы начали пробовать и нашли еще дюжину различных атомных горючих. Возможно, если попотеть, мы сможем скомбинировать горючее для любых целей. Вот здесь все изложено. Это ваш экземпляр, взгляните!
И он протянул Кингу кипу отпечатанных на машинке листов. Кинг погрузился в них. Ленц, попросив взглядом разрешения у Эриксона, который одобрительно хмыкнул: «Ну, конечно!», тоже начал читать.
По мере того как Кинг просматривал страницу за страницей, чувство издерганного и обиженного служаки постепенно оставляло его. Он становился тем, кем был на самом деле, — ученым. Его охватывал чистый и сдержанный экстаз беспристрастного искателя истины. Кровь молчала — сейчас ее задача сводилась к тому, чтобы насыщать мозг и поддерживать в нем холодное пламя обостренной мысли. Сейчас он был совершенно здоров, и разум его был яснее, чем у большинства людей в самые ясные моменты их жизни.