Страница 42 из 47
Когда Линдаль посмотрел вниз, в холодную темно-синюю глубину, то даже вскрикнул от неожиданности. Прямо под собой он увидел бешено вращающееся колесо, а несколько поодаль застыли две удивленные сконфуженные акулы. Линдаль быстро подплыл к шлюпке, схватился за корму и, сильно оттолкнувшись ластами, свалился на сухое горячее дно. Вслед за ним из воды выскочил Кид, несколько раз обернулся вокруг горизонтальной оси и понесся в открытое море, оставляя за собой еле заметный пенистый след.
Линдаль сел за весла и вывел шлюпку из ниши. В глаза ему ударил яркий свет. В воздухе застыл полуденный зной. Тропическое солнце стояло прямо в зените. В шлюпке что-то зашевелилось. Линдаль заглянул под банку и с удивлением обнаружил там лангусту, забившуюся в крохотную быстро подсыхающую лужицу. Оказывается, он так и не бросил лакомую добычу. Линдаль засмеялся.
…Чтобы не потерять счет времени, Линдаль нарисовал календарь на несколько лет вперед, и каждый день делал там отметки. Шел уже третий год одиночества, когда Линдаль опять услышал в ночном небе гул моторов, но самолеты улетели, прежде чем он успел разжечь костер. Линдаль был в отчаянии. Целую неделю он не выходил в море, и Кид напрасно ждал его у берега. Но с той ночи самолеты начали летать все чаще, и Линдалю трижды удавалось разжечь костры как раз в тот момент, когда эскадрильи проходили над островом.
Очевидно, летчики все же не заметили его сигналов. Линдалю с большим трудом удалось победить глухой страх. Он понял, что и в наш двадцатый всемогущий век человек может заживо сгнить на необитаемом острове. Линдаль начинал уже серьезно подумывать о путешествии на соседние острова. Он даже принялся шить парус из брезента, которым были укрыты ящики с продовольствием. Однажды в поисках добычи бродил он в один из дней по восточной оконечности острова. Спускаясь к морю, он всякий раз поражался, как резко меняется ландшафт. После получасовой прогулки по лесу он вышел на совершенно открытое каменистое плато, которое круто обрывалось к морю. Там среди черных скал и отшлифованной прибоем пемзы скрывалось одно из последних прибежищ большой колонии морских игуан.
Во время отлива ящерицы спускаются со скал, чтобы полакомиться водорослями, оставшимися на берегу после спада воды. Линдалю повезло. Он застал животных в период спаривания, когда самцы становятся необычайно агрессивными.
Лежбище напоминало гигантскую гладиаторскую арену, вернее средневековое ристалище. Обычно самцы выбирают небольшие площадки, где поселяются с несколькими самками. Если к облюбованному месту посмеет приблизиться соперник, хозяин становится в угрожающую позу и начинает запугивать. Он грозно топорщит колючий гребень, разевает красную, как огонь, пасть, долго кружится на одном месте и методично покачивает головой. Если незваный пришелец не отступает, начинается поединок.
Притаившись за огромным поросшим золотистым лишайником камнем, Линдаль следил за двумя готовыми вступить в драку самцами. Вот, нагнув голову, соперники устремились друг другу навстречу и, столкнувшись лбами, в напряжении остановились. Так продолжалось минут семь, пока пришелец не сдался на милость победителя. Он покорно распластался и застыл в самой смиренной позе. Победитель даже не прикоснулся к поверженному врагу. Сохраняя гордый и угрожающий вид, он ждал, пока побежденная игуана уползет прочь. Эта сцена действительно напоминала старинные рыцарские турниры, где противники мерились силами, но не наносили друг другу увечий.
Линдаль восхитился целесообразностью природы. Он понимал, что, поступая таким образом, игуаны руководствуются инстинктом сохранения рода, ибо, пустив в ход острые зубы, они, несомненно, нанесли бы друг другу серьезные ранения. Мудрый инстинкт дает возможность слабейшему из соперников, обычно молодому самцу, достигнуть зрелости и полной силы.
Наблюдая за игуанами, Линдаль ни разу не взглянул на море. А он мог бы разглядеть на горизонте темную черточку. Это на всех парах шел к острову небольшой серо-голубой миноносец под флагом американских военно-морских сил.
…Оказывается, сигнал Линдаля заметил летчик ночного бомбардировщика, базирующегося на аэродроме на острове Бальтра. Командование военной базы забеспокоилось, выслало на разведку миноносец.
Когда Линдаль, ошалев от радости, целовался с янки и перетаскивал в мотобот коллекции и убогие пожитки, он даже не вспомнил о Киде. Нет, он не забыл о нем, он просто не вспомнил.
Человек живет не только умом, но и сердцем. Сердце Линдаля никогда не забывало о Киде, но мозг, всецело занятый общением с людьми, общением, без которого он истосковался до предела, не вспомнил о дельфине.
И лишь когда на миноносце заработали машины и Линдаль последний раз взглянул на свой остров, он вспомнил о Киде. Линдаль стоял на корме и разговаривал с молодым капралом морской пехоты. Капрал сидел на корточках, обхватив обеими руками автомат, и засыпал Линдаля вопросами. Его интересовало буквально все: что Линдаль ел, на каком месяце одиночества прикончил последний запас спирта.
Мысль о Киде острой болью отозвалась в сердце Линдаля, Он готов был кинуться к капитану и умолять его подождать с отплытием или же просто прыгнуть за борт и вплавь добраться до берега.
— Кид! Кид! Кид! — закричал Линдаль, сложив руки рупором.
И дельфин услышал его. На миноносце не успели еще выбрать якорь, как Линдаль заметил Кида. Животное не плыло, оно летело на зов. За несколько футов до корабля дельфин взвился в воздух. Линдаль протянул к нему руки, пытаясь не то что-то сказать, не то обнять Кида. У самого уха Линдаля коротко пророкотал автомат. Не закончив красивую параболу, дельфин обрушился в воду и скрылся под волнами, оставляя на поверхности кипящие красные пузырьки.
— В самый раз! На взлете, — сказал капрал.
Линдаль издал какой-то хрип и, бросившись на капрала, сбил его с ног. Ожесточенно в полном молчании он колотил его головой о палубу. Линдаль не чувствовал ни того, как его оторвали от лежащего в беспамятстве американца, ни того, как его сначала долго били ногами, а потом бросили в темное тесное помещение под самым камбузом.
Линдаль был уверен, что американец убил Кида.
В Англии Линдаля никто не ждал. Ведь была получена весть о его гибели. На песчаной мели пустынного берега Флориды обнаружили перевернутый «Галапагос» и, не найдя нигде следов Линдаля, решили, что его уже нет в живых. Родители Персиваля долго не верили в его гибель. Жена… Не то чтобы она нашла себе кого-то другого, просто уже больше не ждала. Не ждала, и все.
Вот и вся история про Линдаля…
А Кид остался жив. И все время ждал, что Линдаль вернется. Он и теперь, наверное, ждет. Вот вы улыбаетесь, а я знаю, что Кид ждет Линдаля.
После того как американцы построили на Бальтра свою базу, Черепашьи острова перестали быть уединенным местом затерянного первобытного счастья. Теперь туда часто заходят корабли да и туристы приезжают. Приезжают они и на Эррахуэс. И как только к подводной гряде рифов подходит какой-нибудь корабль, к нему подплывает дельфин. Наверное, он думает, что на этом корабле возвращается Линдаль. Дельфин пристраивается к носу корабля и плывет вперед, все время оборачиваясь, точно приглашает следовать за собой. Он ведет корабль к единственному проходу в рифах, откуда открывается вид на большой галечный пляж. За это моряки и прозвали его лоцманом.
А что он белый, выдумали писатели. Они сочинили и трогательную историю о том, как дельфин-альбинос был изгнан из родного стада и приплыл к человеку.
Но Кид не альбинос, он обыкновенный дельфин.
Конечно, вы можете улыбаться сколько угодно. Но поговорите с акустиками тех кораблей, которые ходят у побережья Центральной и Южной Америки. Они вам многое могут рассказать. Достаточно появиться около корабля дельфинам, чтобы гидрофоны уловили их крики. И как вы думаете, что они кричат?
«Персиваль! Персиваль!» — вот что они кричат. И это не один Кид, а все дельфины той части Тихого океана. Все дельфины, понимаете?