Автостопщик

Он зевнул. Лёг на пол. Свернулся, как дитя в утробе матери. И стал петь всеми знакомую колыбельную песенку: «Спят усталые игрушки...»

Михаил почувствовал, как что-то медленно ползёт по его руке. Сначала он приоткрыл один глаз. Темно. Затем второй. Всё равно ничего не видно. Что-то продолжало двигаться. Напряг зрение. Не помогло. Глазам нужно время, чтобы они привыкли к мраку. Но ему хотелось побыстрее узнать, что там ползёт по руке. Он осознавал то, что перемещается по левой руке, явно насекомое (а возможно и нет). Теперь его глаза стали видеть во тьме.

Присмотрелся. Ничего. Он осмотрел руку со всех сторон, задрав рукав по локоть. Никого. Отодвинулся, в надежде увидеть то, что ползло, на полу. И там ничего. Приподнимаясь, стал отряхиваться, может, оно оказалось на одежде?

Его пальцы при касании чувствовали только материю, но не постороннее. Возможно, насекомое уже упало, подумал он и опустился на корточки. Взгляд его бегал по полу. Но ничего он по-прежнему не замечал.

«Значит, уже успело убежать».

Секундой позже: «А может, мне показалось?»

Ещё секундой позже: «Нет, точно ползло, я не мог ошибиться».

Михаил почувствовал, что на него кто-то смотрит. Ещё не обернувшись, он задался вопросом, кто же здесь может быть, кроме него, и как этот кто-то незаметно пробрался сюда (или этот, незримо здесь присутствующий, попал в подвал, пока блондин спал?)? Он поднял взгляд. Стал шарить им по мрачному помещению. Пока ничего не замечал. Что же такое происходит? Сначала ему кажется, что что-то ползло по руке, теперь же он почувствовал чей-то взгляд, а в итоге – ничего. Конечно, он мог и обмануться, но необъяснимое человеческое чувство, если оно ещё и развито, не раз помогало ему.

А в этот раз?

Может, ему всего лишь показалось? И не такое в жизни бывает. Тем более, темнота порой, способствует обману: кому-то мерещится, другим кажется, у третьих наваждение. Темнота многих пугает, отсюда страх, а когда страх в человеке поднимается, подобно дрожжам, главное, не дать ему мгновенно расти, как бамбук, не исключены галлюцинации.

Но Михаил был уверен, что его интуиция не подвела и на этот раз.

Тишина.

В подвале – темнота.

Его взгляд прыгал по помещению, в поисках наблюдателя. Он знал, ему это не показалось. Этот смотритель рядом, очень близко. На секунду Михаил подумал, что, вероятно, этим следившим за ним, была просто крыса. Это же нормально, когда в подвале водятся умные создания. Без них, обитания нулевых этажей зданий, это то же самое, что отсутствие запаха на свалке.

Тьма и тишина пробуждало в нём неприятное чувство. Оно было похоже на испытанное в детстве, когда ему шёл шестой год. Родители приобрели новенький шифоньер, а старый установили в его комнате. Старый шкаф, когда он стоял в спальне родителей, не наводил на него ужас и не смотрелся зловеще, а наоборот – пузатый, светлый, огромный, хороший.

Но как только старый шифоньер оказался в детской Михаила, то по ночам он становился другим.

Маленький Миша засыпая очень любил, когда кто-то из родителей, сидел рядом, пел ему колыбельную песенку или рассказывал или читал на ночь сказку, проснувшись тогда на следующий день, он радовался, что миновал пугающие предсонные минуты. И вновь забывал о старой мебели до без пятнадцати девять вечера. Даже тогда когда смотрел любимую передачу «Спокойной ночи малыши», он уже думал: «Сегодня пронесёт или снова придётся бояться, как бы кто-нибудь не вышел (или не выскочил) из шифоньера».

Разумеется, однажды маленький Миша признался маме, что этот шифоньер его пугает поздними вечерами, и тогда он долго не может уснуть или вдруг просыпается среди ночи из-за кошмарного сна или из-за того, что его что-нибудь будит. Он ей все свои страхи описывал (после приходилось и папе поведывать о них) до мельчайших подробностей, для пятилетнего возраста Мишенька был хорошим рассказчиком. Родители замечали его переживания по ходу рассказа, внимательно слушая, они понимали его страхи (но не так, как бы хотелось мальчику).

Любые родители всегда не хотят (а может, иногда) и не могут понять (бывает, порой) своего ребёнка, такова их воспитательская роль. Да-да. И они забывают или просто притворяются, что забыли, как сами негодовали и жаловались друзьям, что их тоже не понимали (может, иногда) когда-то их родители. И почему же все (или почти), все, став взрослыми, не сдерживают своих обещаний данных ещё в детстве, в юности? Почему люди становятся болтунами, не способными выполнить свои обещания? Ответы могут быть разнообразными. Но самый лучший, вот такой, по мнению Михаила. Есть два государства в жизни. В первое входит возраст от рождения и до двадцати пяти, а во второй тот, что старше. И граждане этих двух государств отличаются взглядами на жизнь.

И вот вместо того, чтобы убрать старый шифоньер из его комнаты, родители уверяли сына в том, что это всего лишь страх, и мебель тут ни причём. Они ему демонстрировали многократно, особенно перед сном, что в шифоньере, кроме вещей, ничего больше нет. И в нём не прячется, и не могут прятаться всё то, что он себе представляет. Они ему говорили, что у него поселился обычный страх, который не обходил не одного ребёнка. И что это нормально. Но всё же с этим можно и нужно бороться. Мама маленького Михаила убрала бы из детской комнаты и выкинула бы шифоньер на мусорку, но строгий папа (и почему все отцы такие?) наотрез отказался от предложения жены и настоял на своём: «Ни в коем случае. Только не сейчас. Потом...что хочешь с ним то и делай. Я считаю, нужно Мишин страх убить. Ему надо внушать, что в шифоньере никто (ничто) не прячется и никто (ничто) там не живёт. И что это его плод плохого воображения. Миша должен смириться с тем, что шифоньер так и будет стоять в его комнате. Он должен привыкнуть к нему. Он должен не бояться его по ночам. Он должен выгнать страх из себя. И мы ему поможем в этом. Я уверен, что со временем боязнь у него пропадёт. И тогда наш малыш поймёт, что он зря боялся. Ничего, все образумится. Я знаю, что делаю. Со мной тоже также поступали. Я – мы же ему плохого не желаем. Короче, точка».

И всё сказанное отцом, Миша слушал с недовольным видом, поочерёдно бросая взгляды то на папу, то на маму явно жалевшую сына, в её глазах мальчик читал: ну и что я могу поделать, раз отец сказал, значит так надо.

Однажды вечером маленький Михаил готовился ко сну, мама, прочитав ему сказку о смелом зайце, поцеловала его в щёчку и пожелала спокойной ночи. Как вышла его мать, он не слышал, потому что уже спал.

Его разбудил скрип. (А может что-то другое?)

Тик-тик-тик, доносилось из зала.

Маленький Миша уже испугался того, что проснулся. Он не хотел открывать глаза, а точнее, боялся их открыть, потому что не желал снова увидеть пугающую его мебель или то, что в ней было (ему ещё не довелось ЭТО увидеть. И было ли ОНО там?).

Снова короткий скрип. Кто-то (или что-то) слегка толкнул дверцу старого шифоньера (Так ли это? А может, дверца сама собой вдруг и приоткрылась – всякое бывает.). Но это уже не в первой.

Несмотря на страх, любопытство мальчика пересилило, вдобавок нужно было быть смелым, как хотел он сам, но главное, как требовал строгий отец, он приоткрыл глаза.

Пока он видел лишь темень.

Он говорит про себя: «Я должен не бояться. Я должен увидеть это ещё раз. Я должен узнать, что в шифоньере живёт», – Мишенька широко раскрыл глаза.

Темнота.

Его взгляд охватывает маленькую комнату. Слева – большое окно, занавешенное темноватыми (на самом деле они синие) занавесками с рисунками Мики-Мауса и его друзей. Впереди школьный стол (его заранее приобрели), правее его дверь. А около неё старый шифоньер. Сейчас маленький Миша видел только его торец и чуть приоткрытую дверцу.

Он натягивает белое одеяльце до глаз, смотрит.

Опять скрип, но дверца шифоньера едва дёрнулась на месте.

Страх в мальчике начинает развиваться как скорость велосипеда.

Его слух улавливает тиканье настенных часов «кукушки».