Врата Рима

Марий хлопнул часового по плечу.

— Молодец! Ты никого не пропустишь.

— Да, господин!

Легионер проводил его взглядом и кивнул себе: старик хорошо держится.

Марий поднялся по ступенькам на новую стену, построенную по его приказу над старыми воротами Рима. Это была прочная и массивная конструкция из тяжелых, сцепленных друг с другом блоков с широким проходом сверху, где еще одна стена, поменьше, защищала его людей от стрелков. Марий оперся руками о гладкий камень и выглянул в ночь. Как бы он брал город на месте Суллы?

У легионов Суллы были огромные осадные машины: тяжелые баллисты, «скорпионы» и катапульты. Марий сам их применял и знал, что это грозная сила. Сулла мог зарядить метательные машины не только большими камнями, чтобы разбить стену, но и более мелкими, чтобы убивать защитников стен, которые не успеют спрятаться. Он запустит через стену бочонки с зажигательной смесью, чтобы начался пожар во внутренних постройках. Несколько таких выстрелов, и люди на стене, которых подсветит огонь, станут легкой мишенью для стрелков. Марий приказал снести часть деревянных домов у стены. Солдаты сделали это быстро и аккуратно. В оставшихся зданиях собрали большой запас воды; обученные команды водоносов были готовы начать борьбу с огнем. Такое в Риме делалось впервые; после боя надо бы это хорошенько обдумать. Каждое лето пожары уничтожали целые дома, иногда распространяясь на соседние, пока их не остановит широкая улица или толстая каменная стена. Если постоянно держать команду людей с водой наготове…

Марий потер кулаками глаза. Он слишком долго думал и планировал и уже много недель урывал на сон лишь несколько часов в сутки. Даже в таком могучем теле усталость начала брать свое.

На стену полезут с лестницами. Стена крепкая, но римские легионы обучены брать крепости и башни: тактика отработана уже давным-давно. Марий пробормотал себе под нос, зная, что самый ближайший часовой все равно его не расслышит:

— Они еще никогда не дрались с римлянами, особенно с римлянами, которые защищают родной город. Вот наше главное преимущество. Я знаю Суллу, но и он знает меня. Их позиции подвижны, а наши — укреплены. Зато им далеко до нашего боевого духа: не мои люди нападают на любимый Рим!

Эта мысль подбодрила Мария, и он двинулся дальше вдоль стены. Заговорил с каждым, вспоминая, как его зовут, спрашивая, как ему живется, как в новой должности, как семьи. Ни в одном солдате он не заметил и крошечной слабины. Они стояли перед ним как охотничьи псы с жесткими глазами, готовые убивать по его слову.

Марий прошел весь отрезок стены и спустился на темную улицу. Безыскусная вера солдат укрепила его надежду. Он будет с ними до конца, как и они — с ним. Марий неспешно направился к баракам, напевая под нос воинственный мотив, и на душе у него было легко.

ГЛАВА 27

Гай Юлий Цезарь улыбался, несмотря на беспокойную дрожь в желудке. Почти всю ночь он по советам Катии, швеи Мария, рассылал рабов за покупками и устраивал простую церемонию. Его удивило, что в это холодное утро в храм Юпитера пришло столько нобилей и сенаторов с семьями и рабами. Все, кто встречался с ним глазами, улыбались; в воздухе стоял нежный аромат цветов и сандала. Марий и Метелла стояли у входа в мраморный храм; Метелла промокала слезы платочком. Гай нервно кивнул обоим, ожидая появления невесты. Он нетерпеливо поддернул рукава свадебной одежды с низким вырезом на груди, открывавшим аметист на тонкой золотой цепочке.

Жаль, что с ним нет Марка! Гаю было бы легче, будь рядом человек, который по-настоящему его знал. Все остальные относились к его новой жизни: Тубрук, Кабера, Марий и даже сама Корнелия. С сожалением Гай подумал, что никто из них не видел весь его путь к этому дню. А Марк, как и мечтал, стал вольным искателем приключений и сейчас путешествует по далеким странам. Когда он возвратится, свадьба Гая станет обычным воспоминанием, которого ему уже никогда не разделить.

В храме было прохладно, и Гая пробрал озноб: кожа покрылась пупырышками, волоски на ней приподнялись. Он стоял спиной ко всему залу и чувствовал себя одиноко и неуютно.

Если бы его отец был жив, Гай ждал бы Корнелию рядом с ним. Они бы друг другу улыбнулись, или Гай подмигнул бы ему, будто говоря: «Видишь, чего я добился?»

К глазам Гая подступили слезы, и он поднял лицо к куполообразному потолку. Похороны отца лишили его мать даже кратких мгновений покоя. Когда Гай спросил, сможет ли она прийти, Тубрук молча покачал головой. Гай знал, что старый гладиатор любит ее не меньше мужа и сына.

Гай откашлялся и заставил себя думать о настоящем. Пора оставить детство позади. В зале у меня много друзей, напомнил он себе. Тубрук — грубоватый, но любящий дядя; Марий и Метелла относятся к нему как к собственному сыну. Жаль, что Марка нет. Очень жаль.

Гай надеялся, что Цинна будет держать себя вежливо. С тех пор как Гай официально попросил у отца Корнелии ее руки, они не виделись. Встречу нельзя было назвать радостной, хотя ради дочери сенатор хранил достоинство. По крайней мере с приданым он не поскупился, вручил ему бумаги на большой городской дом в богатом районе Рима. В подарок входили даже рабы и охранники. Теперь Гай мог меньше беспокоиться. Что бы ни случилось, Корнелия будет в безопасности. Он нахмурился: надо привыкать к новому имени, отбросить старое вместе с другими пережитками детства. Юлий. Имя его отца. Приятное на слух; правда, для тех, кто знал его мальчиком, он всегда останется Гаем. К сожалению, отец не дожил до тех пор, когда его сын взял себе взрослое имя. Видит ли он сейчас своего сына? Гаю хотелось в это верить, хотелось, чтобы отец еще хоть один миг любил его и гордился им.

Юлий обернулся и слегка улыбнулся Кабере — тот смотрел на него с кислым лицом. Редеющие волосы старика были спутаны: его подняли, по его мнению, в несусветную рань. Ради особого случая Кабера нарядился в новую коричневую одежду, скрепленную простой оловянной брошью с изображением полной луны, гордо выделявшейся на металле. Юлий узнал работу Александрии и снова улыбнулся Кабере. В ответ тот энергично почесал под мышкой. Юлий продолжал улыбаться, и через несколько секунд старое лицо все-таки сморщилось в ответной улыбке.

Каберу снедало беспокойство. Как всегда, когда чья-то судьба зависела и от него, будущее оставалось темным. Правда, даже это не мешало ему радоваться счастью Юлия, которое теплыми волнами расходилось вокруг юноши.

В любой свадьбе есть что-то волшебное, даже в столь поспешной. Все счастливы и хотя бы на миг готовы забыть о грядущих неприятностях, пока они не наступили.

Юлий услышал позади себя шаги, гулко отдававшиеся по мраморному полу. Он снова обернулся и увидел, что к алтарю подходит Тубрук. Управляющий поместьем выглядел, как всегда, здоровым, загорелым и полным сил. Юлий пожал ему руку с чувством, что Тубрук — его якорь в этом мире.

— Ты выглядишь немного растерянно, — заметил Тубрук.

— Волнуюсь. Горжусь. Удивляюсь, что столько людей пришло.

Тубрук с новым интересом посмотрел на толпу, потом, приподняв брови, повернулся к юноше.

— В этом зале едва ли не весь цвет Рима. Отец гордился бы тобой. Я тобой горжусь. — Он секунду помолчал, не зная, стоит ли продолжать. — Твоя мать хотела приехать, но она слишком слаба.

Юлий кивнул. Тубрук дружески стукнул кулаком ему по руке и вернулся на свое место во втором или третьем ряду.

— В нашей деревне мы берем девушку за волосы и тащим к себе в хижину, — пробормотал Кабера, чем стер блаженную улыбку с лица возмущенного жреца. Увидев, какое действие возымели его слова, старик весело продолжал: — Если это не помогает, мы даем ее отцу козу и хватаем какую-нибудь из ее сестер. Так гораздо проще — никаких обид, а отцу — бесплатное козье молоко. В юности у меня было стадо из тридцати коз, но пришлось почти со всеми расстаться, и я не смог себя содержать. Недальновидное поведение, но как тут будешь жалеть, а?