Капитан и Враг

Можно ненавидеть своего отца, и, даже если я решу последовать его путем, чувствовать к нему я все равно буду ненависть. В сравнении с Лайзой я был для него ничто. Он заботился о ней до самой ее смерти, а обо мне… он оставил мне в качестве наследства, говорившего о полном безразличии, обратный билет в город, который я навсегда покинул, и, если я все же задержусь здесь, я твердо знаю одно: больше писать я не буду. У двери в мою комнату раздался звонок. Это почти несомненно Пабло, который приехал, чтобы везти меня к полковнику Мартинесу. А что я стану делать потом? Расскажу мистеру Квигли о разговоре между мной и полковником? Возьму у мистера Квигли деньги? А полковник — предложит мне денег или только даст совет? Капитан дал бы совет исходя из своего опыта, но он покоится в мире, да и поверил ли бы я ему? Он любил только Лайзу, если вообще ее любил. Оба мы были для него тяжелой ношей. И тут мне вспомнился «Кинг-Конг» и то, что Капитан сказал мне, когда я смотрел, как Кинг-Конг тащит свою ношу, а эта ноша, то есть девушка, так его пинала, что я лишь диву давался, почему он не сбросит ее вниз, на улицу. «Он же любит ее, малыш, неужели тебе это непонятно?» Возможно, я просто не понимал природы любви. Возможно… Мне захотелось снова увидеть Капитана, и я пожалел, что так ему лгал.

Когда я вернулся в номер после встречи с полковником Мартинесом, я обнаружил в кухоньке, в ведре для мусора, клочки бумаги, которых ни я, ни мистер Квигли не заметили. Он-то, по всей вероятности, считал, что все по-настоящему важное сожжено или изорвано в мелкие клочья. Ведь он же был профессионал.

Найденные мною обрывки, по-видимому, были частью письма, которое Капитан мне написал, а потом, возможно, подумал, что эти строки слишком выдают его слабость. Я сложил куски и воспроизвожу их здесь в качестве заключения моей несостоявшейся книги, которую никто никогда не опубликует и не прочтет.

"А в чем я нуждаюсь? Почему, черт подери, получается так, что все вечно во мне нуждаются! Однажды в Манчестере я встретил на улице старуху, и то немногое, что я имел, мне было куда нужнее, чем ей, но она, наверно, не виновата в том, что не почувствовала моей нужды, тогда как я ее нужду почувствовал. Но это же неестественно. Будь у меня сила Кинг-Конга…"

Последнюю фразу прочесть было невозможно. Странно, что он тоже вспомнил о Кинг-Конге.

Но хватит о всей этой ерунде. У меня тысяча десять долларов с мелочью (я пересчитал деньги, как сделал бы мистер Квигли), затем — деньги, оставленные Капитаном, и билет, который я могу сдать. И вот я подвожу черту под этим свитком и швыряю его все в то же ведерко для мусора — пусть его там кто-нибудь найдет. Черта эта означает — Finis [конец (лат.)]. Теперь я сам себе хозяин и пойду за собственными мулами в поисках собственного будущего.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

9

Полковник Мартинес, слегка забавляясь, посмотрел на мистера Квигли. Он сказал:

— На этот раз мы побывали в номере мистера Смита до вас. Рукопись найдена в ведерке для мусора. Неужели молодой человек сам бросил ее туда, так как не собирался писать дальше? Тогда почему он не уничтожил написанное? Сомневаюсь, чтобы мы когда-либо узнали настоящую причину. Сам он сейчас где-то в пути. Мой переводчик успел просмотреть лишь последние страницы, в которых он описывает свой приезд в Панаму. Рассказ его становится интересным с момента встречи с вами. У мальчишки, безусловно, есть талант, и жаль, что он не посвятил себя писательскому делу: водить пером по бумаге — занятие безопасное. Я попросил вас прийти, потому что в этом его сочинении — назовем его романом, — много упоминаний о вас, сеньор Квигли!

— Что ж, я ведь был другом его отца.

— У нас есть основания считать — не очень близким другом.

— Ну, я часто помогал ему по мелочам. Например, ездил в аэропорт встречать Джима.

— И вы получили известие о смерти сеньора Смита быстрее нас, так что, возможно, мы недостаточно серьезно относились к вам, сеньор Квигли. Это вы предупредили людей Сомосы в Манагуа о его маршруте?

— Откуда же я мог это знать?

— Да. Хотелось бы мне иметь ответ на этот-вопрос. Откуда? Можно еще один вопрос? Кто такой Кинг-Конг.

— Кинг-Конг?

— Возможно, кодовое имя?

— Понятия не имею. В моей газете мы не пользуемся кодами.

— И у вас, конечно, нет никаких сведений о том, где Джим? Боюсь, как бы он не последовал по стопам мистера Смита.

— Я видел Джима только раз после смерти его отца.

— Обычно вы очень точны в цифрах, сеньор Квигли. Подумайте еще.

Мистер Квигли подумал.

— Ну, может быть, мне следовало сказать — раза два или три.

— Вы предлагали ему работу, так?

— Ничего определенного. Работу на подхвате. У него ведь почти нет опыта.

— Спрашиваю еще раз: кто такой Кинг-Конг?

— Насколько я припоминаю — какая-то обезьяна.

— Обезьяна?

— Возможно, горилла — право, не помню.

Полковник Мартинес издал легкий вздох, который вполне мог означать отчаяние.

— Насколько я понимаю, у вас британский паспорт, сеньор Квигли?

— Да.

— И там есть американская виза?

— Да, мне приходится время от времени ездить по делам газеты в Нью-Йорк.

— Вам, конечно, известно, что в будущем месяце президент Картер и генерал Торрихос подпишут договор о Панамском канале и тогда большая часть Американской зоны перейдет в наши руки.

— Ваш генерал хорошо поработал, и я вас поздравляю.

— Крайне важно, чтобы до подписания договора в Вашингтоне не возникло никаких дурацких проблем. У нас ведь есть там враги. Я уверен, вы это понимаете.

— Конечно.

— Так или иначе, я считаю, что на мне лежит определенная ответственность. Так называемый «отец» молодого человека… я думаю, его можно считать в известной мере ответственным, если с молодым человеком что-то случится. Но и на нас с вами лежит доля ответственности.

— Я никакой ответственности за собой не чувствую.

— При случае вы, по всей вероятности, платили его отцу, и, как вам должно быть известно, я платил ему тоже.

— Я бы предпочел, чтобы вы не называли мистера Смита его отцом.

— Извините, но мы оба несколько неточны. Ведь настоящая фамилия мистера Смита была все-таки Браун.

— Как бы там ни было, о чем вы волнуетесь, полковник? Джим сейчас, по всей вероятности, летит в Лондон. Он говорил мне, что намерен вернуться домой. Смит оставил ему обратный билет.

— Какой же у него там дом? Будем откровенны, сеньор Квигли. Вы ведь знали, не так ли, что Смит полетел, как я это именую, не в том направлении?

— Откуда я мог это знать?

— Мне думается, вы разыграли небольшую комедию, когда отправились смотреть на его самолет. Вы тогда уже предупредили жандармов и Сомосу. Они подстрелили его еще до того, как он подлетел к бункеру. Почему? Они же знали, что у сандинистов нет самолетов.

— Вот тут вы ошибаетесь, полковник. Они, безусловно, знали про самолет Смита. Он ведь уже довольно давно сбрасывает оружие в районе Эстели.

— И все же интересно, это вы их предупредили?.. Неважно. Сейчас это не имеет большого значения, если не считать… — Полковник Мартинес опустил взгляд на лежавшую на его столе рукопись. И сказал: — Жаль, что я так плохо владею английским. Придется, пожалуй, отдать все это на перевод. Кинг-Конг может оказаться весьма важным.

— Я человек занятой, полковник, так что если у вас нет больше ко мне вопросов…

— Вопросов больше нет. Есть только небольшой совет, мистер Квигли. Поскольку от подписания договора по каналу нас отделяет всего несколько недель, мы, как я вам уже сказал, крайне обеспокоены тем, чтобы не было никаких осложнений. Вы, конечно, не американский гражданин, но вы знаете, каким несговорчивым может быть сенат в Вашингтоне. Они будут только рады найти повод, чтобы саботировать договор и своего собственного президента. Так что хочу просить вас об одном одолжении. Для вашей же безопасности, равно как и для нашей, будьте любезны, упакуйте чемодан, пересеките авеню Мучеников и вступите на территорию Зоны, которая пока еще принадлежит Соединенным Штатам. А то мои коллеги могут решить, что надо что-то предпринять — это будет, конечно, несчастный случай.