Эдем в подарок

— Нида, — сказал я вкрадчиво, — а, может, вы нас отпустите?

Но теперь мне больше не хотелось так спешно покидать эту планету. Появилось много вопросов, на которые очень хотелось бы получить хоть какой-нибудь ответ. Например, меня очень интересовало, почему она так похожа на Надежду и чем ей удалось умаслить полёвок.

Женщина резко повернулась в мою сторону и что-то затарахтела. Зачем я задал этот вопрос, ведь всё равно ни она меня, ни я её понять не смогу. Наверное, мне просто захотелось ещё раз услышать её голос. Зараза Надька, даже здесь нет от неё покоя! Даже в космосе не удаётся избавиться от этой болезненной привязанности! Немытая, зачуханная, нелепая в этой одежде, она оставалась по-прежнему невыносимо красивой!

— Она требует, чтобы ты говорил на её языке, — перевёл мне Вирка слова шаманки. — Сможешь? — И хихикнул противно.

— Пока не могу, но у меня ещё всё впереди, — обнадежил его я.

— Сваливать нам отсюда надо, не нравятся мне эти настроения. Я сейчас уничтожу эту темницу и рванём к кораблю, — сказал он так тихо, что я едва смог понять, о чём он говорит.

— Подождём немного, — резко оборвал я его, — не забывай про полёвок. Ты уверен, что сможешь справиться и с ними?

Полёвки, полёвки, что за странные существа такие? Жаль, что этой темой я никогда не интересовался. Полевые формы жизни… Они казались мне выдумкой и бредом. Полтергейст у меня в доме никогда не водился, домовых и леших встречать на своём веку тоже не случалось. Вера некоторых моих знакомых в существование бесов и прочей нечисти всегда вызывала у меня скептическую ухмылку. И вот на тебе, я столкнулся с чем-то подобным!

Нида достала откуда-то из-под шубы горсть сушёной травы и стала разбрасывать по углам. Выглядело это смешно и нелепо. Ясно, что она совершает какой-то ритуал, не ясно только зачем.

В этот момент в дверь вошёл здоровенный мужик и воздух в нашей тесной каталажке мгновенно испортился. От парня воняло, как от городской свалки, всем понемногу. Я почувствовал тошноту и с трудом смог себя сдержать, чтобы не вырвать под ноги прекрасной шаманке. Думается мне, что ей бы это не понравилось. Я демонстративно зажал нос и отвернулся. Блин, они, что, никогда не моются?! Могли бы хотя бы иногда грязь с себя смывать или они ждут, когда она сама отвалится под собственной тяжестью?

Мужик сильно косил и невозможно было понять, куда же он смотрит. Выглядело это смешно. Парень яростно что-то кричал Ниде и отчаянно жестикулировал. Он весь раздулся от собственной важности. По его тону я понял, что речь идёт о нас. Ничего хорошего от такого типа ждать не приходилось. Но хуже всего было то, я вновь почувствовал голод. Под ложечкой засосало, а желудок тихим урчанием напоминал о своём существовании. Я толкнул Вирку в бок и сказал:

— Спроси их, собираются они нас накормить или нет?

— А тебе какая разница, — зло ответил он, — тебя ведь всё равно принесут в жертву. Или ты предпочитаешь умирать сытым и довольным?

— Между прочим, — назидательным тоном произнёс я, — даже приговорённым к смерти разрешают напоследок поесть! Это моё конституционное право! Пусть кормят, раз уж приволокли нас сюда! Они несут ответственность за мою жизнь!

— Идиот! — Выругался Вирка, — сколько у тебя осталось этой жизни, день или два? Говорю же, надо бежать, пока не поздно.

Эти двое — шаманка и косоглазый перешли на повышенные тона, вскоре их беседа плавно перешла в скандал. А пока они ругались, не имело смысла пытаться хоть что-то прояснить. Всё, что мне оставалось — это молча наблюдать за развитием событий, сути которых я не понимал.

Вирка с интересом слушал их разговор, ковыряя пальцем земляной пол. Нервничать он не может, но весь его вид говорил о том, что ему не по себе. Когда-нибудь мой вирус станет человеком — подумал я.

Косоглазый что-то сказал такое, от чего Нида вышла из себя и принялась кричать на него, даже ударила один раз по лицу. Интересно, а кто он такой?

— В посёлке стал дохнуть скот, — объяснил Вирка суть дела, — Муто — это вождь племени, думает, что виной всему мы и требует в срочном порядке отдать нас духам. А Нида напомнила ему, что шаманка здесь она и общение с духами не входит в обязанности вождя. Короче, Лёлик, дела наши паршивые. Теперь всё зависит от того, Кто из них победит в этом споре.

Муто постепенно утратил всю свою важность, весть сдулся и превратился в обычного неврастеника, который топает ногами, брызжет слюной и верещит на всю округу, как резанный. Повлиять на Ниду у него не получалось. Но мне показалось, что дело вовсе не в нас. По-моему, и до нашего появления между ними были существенные разногласия. Что ж, два представителя местной власти никак не могут поделить кусок пирога, каждый старается урвать побольше. Меня это нисколько не удивило: власть она и на другой планете — власть. Вот вождю надоел этот спор, он плюнул на пол, развернулся и, не переставая ворчать, покинул помещение.

Нида торжествовала победу. Лицо её светилось злым торжеством. Вождь — вождём, но у шаманки здесь особое положение, с ней так просто не справишься! Может, пока у неё настроение хорошее, напомнить о еде? Я же могу загнуться не дожив до обещанного жертвоприношения?

Вирка услышал мои мысли и что-то сказал Ниде. Женщина, всё ещё оставалась под властью эмоций и спорить не стала. Кивнула головой, что-то шепнула себе под нос и не спеша направилась к выходу. Уже у самой двери она остановилась и, обернувшись, произнесла короткую и непонятную мне фразу и вышла. А я с тоской смотрел на то место, где она только что стояла. Нида — Надя, даже имена у них похожи и характер, судя по всем, тоже. Сглотнув подступивший к горлу комок и прогнав прочь крамольные мысли, я обратился к Вирке:

— Давай, теперь подробно мне объясни, что всё это значит?

Отвечать он не стал. Поднялся молча с пола и подошёл к маленькому круглому окошку. Потолок здесь был настолько низким, что могучий гладиатор почти касался его головой. Вирка прижался к стене и с интересом стал наблюдать за тем, что происходит снаружи. «Что бы это значило? Он, конечно, и раньше не страдал от избытка вежливости, но сейчас-то уж мог бы ответить на мой вопрос — жить осталось совсем ничего!» — подумал я почти враждебно.

— Ты что там разглядываешь, чучело, — поинтересовался я. — Смотришь, как нам эшафот сооружают гостеприимные туземцы? Или они решили, что негоже добру пропадать и решили просто и без затей мной отужинать и теперь чистят большой котёл для варки мяса?

Вирус не оценил моей иронии и предложил:

— А ты сам посмотри. Интересно, между прочим.

Я последовал его примеру, правда мне пришлось встать на цыпочки — рост у меня не гренадёрский, как у Виркиного гладиатора, чуть выше среднего. Но пожалеть мне не пришлось, потому что впервые я стал свидетелем таинственного обряда, так сказать, прикоснулся к неведомому.

…Нида разожгла на большом валуне небольшой костерок. Потом стала обходить его по кругу, швыряя в огонь пучки сушёной травы, какие-то бурые комочки сомнительного происхождения и обильно брызгала в него из небольшой бутылочки, вызывая этим яростные вспышки пламени. Вскоре повалил густой тёмный дым, пахнущий травой и палёной шерстью.

Женщина закинула голову к небу, сделала движение плечами, словно освобождаясь от невидимых пут и из её горла вырвались нечеловеческие звуки, не скажу, что такие уж ужасные, но необычные, напоминающие синтезированные голоса. Её песня чудным образом вибрировала и слова, произносимые ею, хоть и были мне не понятны, но почему-то пугали. От них мурашки побежали по телу. Шаманка принялась исполнять дикий яростный танец, доводя себя до изнеможения. Движения и пение слились в одно чудовищное шоу, оторвать взгляд от которого я уже не мог.

— Во её колбасит-то! — шепнул я тихо, совершенно завороженный небывалым зрелищем и дрожа всем телом от чудных незнакомых ощущений.

— Тише ты! — Шикнул на меня Вирка, — Это она полёвок на разговор вызывает, доводит себя таким образом до транса, — помолчал немного и поправил сам себя, — Или не себя, а их. Известно же, что эти полевые формы особенно сильно реагируют на звуковые вибрации. Кстати, именно поэтому нельзя было разговаривать возле того холма.