Страница 201 из 268
И вот теперь злосчастное заявление Новикова (кстати, в архиве Сталина сохранился и его рукописный вариант, исполненный Новиковым лично чернилами) рассекречено. Там немало неприятного для Жукова, но прямых обвинений в организации заговора против Сталина не найти даже при очень сильном желании.
Стало быть, Жуков не жертва Сталина? Неужели любимец, как считают оппоненты?
И снова документы не позволяют безоговорочно принять и эту точку зрения.
Рассекречен документ, с которого за полвека только четыре раза снимали копии и лишь в одном случае не сделали запись — для кого. «Снята копия в одном экземпляре для тов. Абакумова 19.6.46 г.», «Отпечатана копия в одном экземпляре для тов. Ворошилова 15.6.», «Снималась копия в одном экземпляре 10.6.46». «2.2.47 г. для генерала армии Булганина, печатал генерал-лейтенант Ломов».
Что же это за секретная бумага государственной важности, копию с которой делают генерал-лейтенанты, собственноручно печатая на машинке?
Это приказ министра Вооруженных сил СССР генералиссимуса Советского Союза Сталина от 19 июня 1946 года, подписанный им лично. В приказе изложены обстоятельства, послужившие основанием для освобождения Жукова от занимаемых им постов и назначения его командующим войсками Одесского военного округа. Определен круг должностных лиц, кому следует объявить секретный приказ. Это главнокомандующие, члены военных советов и начальники штабов групп войск, командующие, члены военных советов и начальники штабов военных округов и флотов.
Объем документа довольно солиден, поэтому ограничимся основными положениями.
Маршал Жуков, несмотря на созданное ему правительством и Верховным главнокомандованием высокое положение, считал себя обиженным, выражал недовольство решениями правительства и враждебно отзывался о нем среди подчиненных лиц. Утеряв высокую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывал при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения.
Среди этих операций называются Сталинградская — она была выработана и началась зимой 1942 года, когда Жуков находился на другом фронте вдали от Сталинграда, Корсунь-Шевченковская — спланированная и проведенная маршалом Коневым, Крымская, а также Берлинская, в которой без удара с юга войск маршала Конева и удара с севера маршала Рокоссовского Берлин не был бы окружен и взят в тот срок, в который он был взят.
Будучи назначенным главнокомандующим Сухопутными войсками, маршал Жуков продолжал высказывать свое несогласие с решением правительства в кругу близких ему людей, а некоторые мероприятия правительства, направленные на укрепление безопасности сухопутных войск, расценивал не с точки зрения интересов обороны Родины, а как мероприятия, направленные на ущемление его, Жукова, личности.
А вот и строки, послужившие почвой для легенды о том, что Жуков сам попросился в отставку с поста главкома и замминистра Вооруженных сил: «Под конец маршал Жуков заявил на заседании Высшего военного совета, что он действительно допустил серьезные ошибки, что у него появилось зазнайство, что он, конечно, не может оставаться на посту главкома Сухопутными войсками и что он постарается ликвидировать свои ошибки на другом месте работы».
Даже если допустить, что Сталин разыграл эту сцену, чтобы создать видимость своего раздражения по отношению к Жукову, что действительно в мягкой форме сказал о необходимости на некоторое время покинуть Москву, то дальнейшие действия не вписываются ни в какую логику. С момента отъезда Жукова в Одессу пресса забыла о нем, а к очередным годовщинам взятия Берлина «Правда» даже не упомянула его имени. Впрочем, со страниц газет исчезли также и имена других знаменитых полководцев — Рокоссовского, Конева, Толбухина, Воронова, Малиновского. Сталин цыкнул на всех, велев прекратить междоусобицы, дележку военной славы.
С другой стороны, если Сталин исходил из того, что непобедимого полководца нельзя подставлять, и перевод в Одессу был не более чем тактическим ходом, то почему в следующем — 1947 году — Жукова вывели из состава ЦК ВКП(б)? Выводили на пленуме, специально вызвав из Одессы.
Персональное дело члена ЦК Жукова шло восьмым по списку. Семеро исключенных уже покинули зал. Назвали фамилию Жукова, зачитали перечень его прегрешений — все те же, что и на Высшем военном совете. От предложенного ему слова маршал отказался. Проголосовали — как всегда — единогласно. Как только руки голосовавших опустились, Жуков поднялся со своего места и, как он сам рассказывал, строевым шагом вышел из зала Большого Кремлевского дворца, где проходил пленум.
Снятие опалы с Жукова связывают с хрущевскими временами, когда маршала вызвали в Москву и назначили заместителем министра обороны. Это не совсем так, примирение началось гораздо раньше: в 1952 году Сталин дал указание, чтобы Жукова избрали делегатом XIX съезда партии, на котором в списке кандидатов в члены ЦК тот услышал и свою фамилию. Позднее Жуков рассказывал, что Сталин хотел назначить его министром обороны, да не успел — смерть помешала.
— Мы победили потому, что нас вел от победы к победе наш великий вождь и гениальный полководец Маршал Советского Союза Сталин! — произнес Жуков на параде Победы 24 июня 1945 года.
— Наконец-то эту рябую б… вывели на чистую воду! — сказал он в перерыве после доклада Хрущева на XX съезде, что подтверждал в свое время писателю, бывшему военному разведчику Герою Советского Союза В. Карпову слышавший эти слова бывший командующий Туркестанским военным округом генерал армии Н. Г. Ляшенко.
Увы, отзывы Жукова о его взаимоотношениях со Сталиным разные, в зависимости от того, кто сидел в данный момент на кремлевском троне. При шумном антисталинисте Хрущеве маршал объяснял высылку из Москвы завистью Сталина к своей славе. При тихом сталинисте Брежневе, чутко улавливая новые веяния, осторожничал:
— Сталин меня снимал, понижал, но не унижал. Попробуй меня кто-нибудь обидь — Сталин за меня голову оторвал бы…
По неопубликованным при жизни Жукова, но сохранившимся до наших дней его записям, маршал считал, что дело против него раскручивали Абакумов и Берия. Однако Сталин не дал санкции на арест, поскольку не верил, что Жуков пытался организовать военный заговор:
— Он человек прямолинейный, резкий и может в глаза любому сказать неприятность, но против ЦК он не пойдет.
И далее: «А когда арестовали самого Абакумова, то выяснилось, что он умышленно затеял всю эту историю, так же, как он творил в 1937–1939 годы. Абакумова расстреляли, а меня вновь на XIX съезде партии Сталин лично рекомендовал ввести в состав ЦК КПСС. За все это неблагоприятное время Сталин нигде не сказал про меня ни одного плохого слова. И я был, конечно, благодарен ему за такую объективность».
Концы, похоже, сходятся. Действительно, Сталин сделал первый шаг к примирению с Жуковым после ареста министра государственной безопасности Абакумова в 1951 году. Видно, недавний хозяин Лубянки поведал на допросах нечто такое, в результате чего Сталин пересмотрел свое отношение к Жукову и дал указание вернуть его к активной общественно-политической жизни.
Что имел в виду Жуков, говоря об умышленно затеянной Абакумовым всей этой истории? Какие подробности открылись следователям и через них Сталину от секретного узника за номером 15, содержавшегося в Бутырке закованным в наручники, которые снимались только во время приема пищи, в дневное время с руками за спину, а в ночное на животе? О подлинных причинах попытки скомпрометировать Жукова? О том, что побудительным мотивом расправиться со строптивым маршалом послужила личная месть за давнишний инцидент в Берлине, когда его, основателя и начальника Смерша, Жуков выставил из Германии в течение 24 часов?
О правдоподобности такого предположения говорит и тот факт, что Абакумов активно участвовал в политических интригах среди высших кругов власти, знал сильные и слабые стороны тогдашнего кремлевского истеблишмента. В декабре 1954 года, уже при Хрущеве, его расстреляли — оставлять в живых было опасно и для стороны, победившей в схватке с Берией.